Пробравшись через растущую впритык к скале дикую поросль, на открытое пространство вылетел Койн, подгоняя перед собой остальных гномов, едва ли не на цыпочках подбежал ко мне и, наклонившись поближе, прошептал:
— Есть. Нашли вход!
— Хорошо! — обрадовался я и, спохватившись, понизил голос: — А почему шепотом?
— Следы там, — так же тихо отозвался Койн.
— Следы? — напрягся подошедший Рикар, снимая с плеча топор. — Шурды?
— Чьи следы? — повторил я, крутя головой в поисках ниргалов.
Долго искать не пришлось — по своему обыкновению, бесстрастные и немые охранники стояли за моей спиной.
— Нет, — мотнул головой Койн. — Звериные следы. Здоровенные! Когтистые! Я в следах не очень разбираюсь, но это точно не сгарх.
— Если не разбираешься, то откуда знаешь, что не сгарх? — поинтересовался резко успокоившийся здоровяк.
— Потому что следы сгархов вижу каждый день! — буркнул гном, поскреб в бороде и добавил: — Думаю, медвежьи. Потому как следы только у самого входа, там, где от снега скальный козырек прикрывает. А снаружи ни единого следочка, одни сугробы. И что делать будем?
— Что делать, что делать, — уже на ходу проворчал Рикар, шагая к скрытому за растительностью входу в рудник. — Сначала глянуть надо, что за зверь такой. Вы пока здесь постойте, господин, а то у вас с охотой не ладится. Не дай Создатель, как в прошлый раз получится…
— Что значит — с охотой не ладится?! — озлился я. — Ты это о чем сейчас? Что значит как в прошлый раз?
— Да болтаю почем зря, господин, чего вы меня слушаете, — пошел на попятную Рикар. — Вы у нас охотник знатный, кхм-кхм… ну, пойду, следы гляну.
Зло сплюнув, я оглядел спешившихся людей и гномов, и все как один старательно пытались сделать вид, что ничего такого не услышали. Похоже, не только мои люди, но уже и гномы в курсе, как почти год назад я «поохотился» на кабана. Зло сплюнув, я рассмеялся и махнул рукой. Рикара только могила исправит. С той злосчастной охоты столько воды утекло, в стольких переделках мы побывали, а моя бородатая нянька переживает, что его подопечного может обидеть заспанный мишка, что сейчас мирно посасывает лапу в теплой берлоге и ни о чем не подозревает. Тут скорее все в точности наоборот — это медведь может окочуриться от страха при виде ледяного чудища с веером щупалец над головой.
Чтобы определить, кто именно облюбовал вход в заброшенный рудник в качестве логова, здоровяку много времени не понадобилось. Не обращая внимания на шум, Рикар с хрустом проломился через заснеженный кустарник и с широкой улыбкой на лице громогласно заявил:
— Точно! Медведь! Придется его оттуда выгонять, иначе не пройдем — прямо на пути разлегся толстозадый. Сейчас рогатинку срублю подходящую, да и разбужу хозяина.
— А потом? — задал я резонный вопрос.
— А что потом? Потом и сойдусь с косолапым, посмотрим, чья возьмет, кто кому бока намнет в честной схватке! — выпятил грудь здоровяк. — У него когти да зубы, а у меня рогатина да топор!
— Ясно, — кивнул я и, повернувшись к стоящим позади ниргалам, коротко велел: — Медведя убить. И будить при этом необязательно.
Закованные в доспехи воины молча двинулись к берлоге на свою беду оказавшегося у нас на пути зверя, а опешивший Рикар всплеснул руками от изумления:
— Господин, да вы что?! Это же медведь, хозяин лесной! К нему с уважением подходить надо! Сперва растормошить, дать в себя прийти да осерчать, а потом уж и в драку лезть! Я сам! Сам разберусь!
— Иди сюда, Рикар! — жестко повторил я. — Совсем разум потерял? А если он тебе руку оторвет или еще как покалечит? Мы не на охоте!
— Друг Корис верно говорит, — согласно кивнул Койн, хлопая поникшего здоровяка по спине. — Ни к чему лишний раз опасности себя подвергать. И так все знают, что ты воин знатный.
Едва гном успел проговорить эти слова, как со стороны скалы донесся звонкий звук спущенной тетивы, короткий захлебывающийся рык и тут же еще один щелчок разряженного арбалета. Рык оборвался как отрезанный, и я удовлетворенно произнес:
— Ну вот. Жалко медведя, конечно, но поделать нечего. Все, пошли смотреть, что там за вход такой.
— Эх… — вздохнул Рикар, пристраиваясь за мной. — И правда жалко… господин, как обратно тронемся, надо бы и медведя с собой прихватить. Шкура, жир, мясо опять же… негоже так бросать.
— Прихватим, — пообещал я, снимая с пояса меч и примериваясь для удара. — А ну-ка…
Пришлось нанести с десяток ударов, чтобы прорубить относительно широкий проход в путанице ветвей. Да Рикар пару раз поднял и опустил топор, под корень срубив заснеженный куст и пинком отбросив его в сторону. Путь к входу в рудник был открыт.
Первыми туда сунулись гномы, протиснувшись между вышедшими наружу Шрамом и Мрачным и исчезнув в недрах Подковы. А я на мгновение остановился в пяти шагах от входа и пристально оглядел прорубленный в прочном граните проход. Да уж, это точно дело рук человеческих. Почти квадратное отверстие было на удивление небольшим — высоким ровно настолько, чтобы можно было пройти и не задеть головой небрежно выровненный потолок. Последовавший моему примеру и задержавшийся снаружи Койн повертел головой по сторонам, презрительно фыркнул при виде потемневших от времени балок крепи и, пробравшись через наметенный у входа сугроб, скрылся внутри Подковы, откуда уже вовсю доносились перекрикивающиеся голоса гномов.
Рикар взял себе в помощь остальных членов отряда — кроме ниргалов, вновь занявших свои позиции рядом со мной — и при помощи веревок, с натугой принялись вытаскивать наружу медведя. Увидев зверя, я пораженно присвистнул — медведь был просто огромен. Поменьше сгархов, конечно, но все равно его размеры вызывали глубокое уважение. В окровавленной шерсти на шее виднелся след от арбалетного болта, еще одна рана была на морде: вместо одного из крохотных глазок зияла глубокая дыра. Уперев руки в бока, здоровяк внимательно обозрел распростершегося у его ног зверя и недовольно цыкнул зубом:
— Шкуру попортили на шее, склирсы железные! Могли бы и второй болт в глаз пустить!
— А то ты со своей рогатиной и топором еще меньше шкуру попортил бы, да? — поддел я его.
Не найдя чем ответить, Рикар лишь пожал плечами и, прихватив топор, направился к пушистой ели, намереваясь нарубить толстых веток для волокуши. А я шагнул в наметенный у входа сугроб и, прорвавшись через сыпучий снег, оказался внутри давным-давно заброшенного оловянного рудника. Сделал несколько шагов дальше, в царящую внутри темноту, и сразу по гранитным стенами побежали всполохи синего света — мои глаза моментально засветились, как два фонарика. Чувствуя, как щупальца с сухим шелестом скребут по стенам относительно неширокого прохода, я двинулся дальше, ориентируясь на шум гномьих голосов. В пяти шагах от входа в стене обнаружилась обширная ниша, застланная листвой и клочками бурой шерсти. Заметив несколько капель свежей крови, я догадался, что именно здесь медведь обосновался на зимнюю спячку. Ледяные щупальца прекратили бесцельное метание и, потянувшись к нише, жадно задрожали. На мгновение мне почудилось, что я вижу повисшую в воздухе серебристую пелену, втягивающуюся в мои щупальца. Через секунду наваждение сгинуло, и я видел лишь лениво изгибающиеся ледяные отростки и ничего больше. Встряхнув головой, я зашагал дальше и через три минуты уткнулся в перегородивший штольню завал, перед которым в ряд стояли три гнома и задумчиво чесали макушки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
