Облако вышел вперед, поднял копье и двинулся навстречу, набирая в грудь воздух для боевого клича. Он не успел крикнуть, потому что на плечо ему легла тяжелая ладонь. Он оглянулся и встретился взглядом с неандертальцем. Этот взгляд «другого человека» был понятнее его слов:
– Арра-то. Нирут-кун шха темаг!
Когда закончилась последняя война, Желтое Облако еще не прошел посвящения. О том, как сражаются хьюгги, он знал от старейшины-тренера, который учил их – мальчишек – драться с ними и побеждать. Только жизнь распорядилась иначе: в своем первом и последнем настоящем бою парень действовал вместе с исконными врагами. Никто не командовал, но они понимали друг друга.
Истыканные дротиками хьюгги прикрыли своими телами лоурина и дали ему возможность вступить в рукопашную. Силы были слишком неравными, но воин смог умереть правильно.
Песец, Лось и Ворон неторопливо бежали по степи – с холма на холм. На вершинах они ложились или садились в траву и осматривали окрестности – им хотелось увидеть противника раньше, чем он заметит их. Но никого не было – только стада диких животных, да и то немногочисленные. Песец был главным в этом походе – именно он первым вызвался исполнить Танец войны для вербовки добровольцев. Обряд был выполнен правильно, но старейшины колебались, а вождь почти не скрывал того, что не хочет отпускать воинов за скальпами. Но кровь лоуринов была пролита, и должна последовать месть. Правда, на сей раз погиб лишь один воин и двое подростков, которых еще нельзя считать настоящими людьми. Ими не были, конечно, и четверо хьюггов, которые погибли одновременно с Желтым Облаком. Следы показали странное – кажется, они вместе сражались с пришельцами. Что ж, в изменившемся мире и такое, наверное, возможно, а вот что совершенно немыслимо, так это отказ от возмездия, от мести. Все понимали это и потому отпустили воинов.
Шестерых всадников на перегибе далекого склона они рассмотрели на третий день. И начали преследование. Судя по всему, чужаки охотились – пытались отбить небольшую часть стада бизонов и загнать его в узкую долину ручья. Скорее всего, именно поэтому они и дали врагам подойти так близко. Их маленькие лохматые лошади под грузом оружия и всадников могли передвигаться лишь шагом или медленной рысью. Песец смог угадать направление движения чужаков, и они встретились – лоурины вышли им навстречу из зарослей кустов в русле мелкого степного ручья. Чужаков оказалось вдвое больше, и Песец не возражал против использования лука, хотя это и было нарушением воинских традиций.
Один из врагов получил стрелу в грудь. Жизнь второго, наверное, спасла лошадь – упала с пробитым горлом и придавила его. Остальные спешились, отвязали от седел щиты – те самые, о которых рассказывал Семхон, – и пошли на сближение. Песец смеялся над их трусостью, ведь лоурины больше не стреляли. Но чужаки не сочли себя оскорбленными и, подойдя на полсотни шагов, не ринулись в атаку, а метнули дротики. После этого лоуринам самим пришлось добить Лося – из порванных артерий хлестала кровь. Ворон взял лук у погибшего. Он не был столь же искусным стрелком, но ни одна из выпущенных им стрел не ушла мимо цели. Только никому они, кажется, не причинили вреда. Лоуринам пришлось держаться от врагов дальше, чем можно прицельно метнуть дротик – и это вместо того, чтобы драться с палицами в руках! «А что делать, если противник не ведает правил воинской чести?!» – Песец понимал, что полусотни шагов навстречу врагу пробежать они не успеют. Кроме того, им – мстителям – вождь приказал вернуться живыми. Этот приказ был, наверное, важнее, чем старинные традиции, и Песец решил уходить, чтобы заставить врагов их преследовать. Нет, не в сторону поселка, конечно.
Погоня продолжалась почти сутки. Еще один чужак и две лошади остались лежать мертвыми в степи. А потом появилась новая группа всадников и направилась лоуринам наперерез. Рукопашной схватки так и не состоялось…
На растянутой колышками чисто выскобленной оленьей шкуре углем были изображены Большая река, притоки, основные распадки и господствующие высоты в окрестной степи. Карту Семен рисовал сам – по прошлой жизни дело для него вполне привычное. Понимать ее главные люди лоуринов научились довольно быстро. Правда, автору пришлось отказаться от горизонталей. Объяснить, что такое «линия, соединяющая точки рельефа, расположенные на равной высоте над уровнем моря» Семен не смог. Пришлось высоты и низины просто обозначить штриховкой разной густоты, а вместо названий географических объектов схематично изобразить соответствующие предметы или животных. Получилось и аляповато, и грубо, но присутствующим было не до художественных достоинств данного произведения – все смотрели на черные кружочки и крестики, обозначающие контакты с чужаками разной степени тяжести.
– В общем, – подвел итог Медведь, – нас обкладывают и отсюда, и оттуда. Скоро нам негде будет охотиться. Только это не страшно, потому что еще раньше охотиться станет некому.
– Сам пойдешь, – вздохнул Кижуч. – Не разучился еще, наверное.
– Не разучился, конечно. Только охотиться нужно на этих гадов, а не на оленей. Даже если самим придется голодать или есть мясо, добытое много дней назад. На них вновь неотомщенная кровь наших людей!
– Вы прекрасно знаете, старейшины, – вздохнул вождь, – что мы не можем на них охотиться. В рукопашную они не идут, а наши стрелы их воинам не страшны – разве что лошадям. Трое наших ушли за скальпами, и теперь мы должны мстить уже за шестерых.
– Что ты предлагаешь, Бизон? – поинтересовался Кижуч. – За последние годы лоурины дважды оказывались на краю гибели. Но тогда нам помогал Семхон, и мы смогли уйти от этого края. Теперь нам помогать некому – Семхон, похоже, окончательно перешел к нелюдям. А может, и сам стал таким же – вон сколько времени с голым лицом ходил – это при людях-то!
– Разве Семхон говорил, что отказывается от лоуринов и от их Служения? – вождь старался быть объективным, но аргументы у него были слабенькие.
– Ты же понимаешь, Бизон, – усмехнулся Медведь, – что у людей и нелюдей не может быть общего Служения.
– Понимаю, – признал вождь, – но Семхон говорит…
– Мы обсуждали это много раз! – раздраженно перебил Кижуч. – Эта проблема не имеет решения! Чтобы утверждать ТАКОЕ, Семхон должен УЖЕ быть жрецом. Но признать его таковым некому – все люди Высшего посвящения покинули Средний мир. Да, последний ушедший Художник мог сделать его своим преемником, но сделал ли? Слова Семхо-на свидетельствуют об обратном, разве не так?
– Именно так! – поддакнул Медведь. – Никто из нас не может пойти в Пещеру и просто спросить старого жреца – не будет он с нами разговаривать!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
