Сьюзен замерла, сердце бешено заколотилось, стало трудно дышать. Там же связка ключей!
Нагнувшись, она подтянула джинсы к себе и подняла. В полной тишине услышала, как звякнули ключи. Итак: один — от каюты Сьюзен, другой — от радиорубки, третий — от каюты на носу, где теперь, как она узнала, Фрэнк держит свой пистолет, четвертый — от двигателя «Утренней звезды».
Лихорадочно сжимая джинсы в руках, Сьюзен вглядывалась в темноту. Она может запереть Уайлдера в каюте и вызвать помощь по радио. Другая возможность — завести двигатель и доплыть до Оркаса, где она сама сдала бы его в руки полиции. И тогда она будет наконец в безопасности, а Фрэнк окажется там, где ему и полагается быть, — за решеткой.
Но что с ней происходит? Почему она окаменела, словно статуя? Допустим, она уже давно оставила всякую надежду на то, что ей удастся бежать от Фрэнка. У Сьюзен и мысли такой не появилось, когда она увидела незнакомую яхту и вышла на палубу. Но теперь все зависит от ее решительности.
От нее требуется только одно — достав ключи из джинсов, запереть Уайлдера в каюте. Безусловно, он сильнее, крупнее, чем Сьюзен, его ум изощреннее, но ему будет не легче выбраться оттуда, чем ей. И, если каким-то чудом он все-таки выкарабкается, его тут же можно будет подстрелить из пистолета. Так чего же она медлит?..
Дело в том, что я хочу остаться с ним, кем бы он ни был и что бы ни натворил. Я остаюсь с ним.
Впервые с такой ясностью понятая правда ошеломила ее, как удар по голове. Она в западне, сомнений нет. Попалась в чувственный невод, сплетенный Фрэнком вокруг нее. И сама она палец о палец не ударит, чтобы выпутаться из него. Всего за несколько дней она беззаветно поверила своему похитителю и его обещаниям. И кто же она теперь? Добровольная заложница!
— Сьюзен, как ты?
Она испуганно подняла голову и различила в предрассветных сумерках силуэт Фрэнка. Смахнув набежавшую слезу, Сьюзен хотела ответить, но сильный спазм сдавил горло.
— Сьюзен! — Он подошел и положил руки ей на плечи. — Ты не заболела?
— Нет, — с трудом выдавила из себя Сьюзен.
— Так в чем дело?
— Мне захотелось пить, — произнесла она прерывающимся голосом. — И я… я споткнулась о твои джинсы.
— Но ты не упала? — встревожился Фрэнк.
Упала? Сьюзен едва не расхохоталась, но поняла, что если начнет, то уже не остановится. Значит, упала. Да, она упала и… Еще мгновение, и она разлетится на тысячу мелких осколков.
— Можно сказать и так, — неопределенно буркнула Сьюзен. Заставив себя встряхнуться, она сунула джинсы в руки Уайлдеру. Ей хотелось поскорее избавиться от них. — Вот, возьми.
На миг Фрэнк отпустил ее, и Сьюзен воспользовалась этим, чтобы проскользнуть мимо. Он позвал ее, но она не остановилась. Вновь набежавшие слезы слепили глаза. Она, шатаясь, дошла до кровати и спряталась под плед.
Спустя пару минут Сьюзен услышала, что в каюту вошел Фрэнк. Почувствовала, как прогнулась кровать под его тяжестью, когда он присел на краю. Сьюзен не проронила ни слова, отвернувшись к стенке. Она боялась, что взорвется, если Фрэнк начнет допытываться, почему она так странно ведет себя.
Уайлдер тоже молчал, вероятно понимая, что Сьюзен на грани срыва. Он долго сидел неподвижно, и она почти физически ощущала на себе его внимательный взгляд. Затем снова бросил джинсы на пол и забрался под плед. Они лежали, почти не касаясь друг друга. Им казалось, что прошло много времени. Но вот Фрэнк повернулся к Сьюзен и, обвив ее руками, притянул к себе, словно защищая от всех напастей.
Сьюзен попыталась сопротивляться. Но Фрэнк тут же успокоил ее, что хотел лишь чувствовать ее рядом. Его сила властно притягивала к себе, и, уступая ей, Сьюзен прижалась к Фрэнку. Он еле слышно вздохнул, как бы с облегчением, и нежно приник лицом к ее шее. Ее ладонь легла на руку Фрэнка. Сьюзен не мигая глядела в темноту, и вдруг, словно на нее нашло озарение, она как-то необычайно ясно осознала значение того, что с ней произошло. Слезы — одновременно и горькие, и счастливые — хлынули из глаз.
Фрэнк не случайно появился в ее жизни, он послан ей провидением, и, следовательно, противостоять ему все равно что бороться с ветром. А теперь они зашли так далеко, что уже ничего ни исправить, ни изменить нельзя. После первой ночи любви она стала принадлежать ему безраздельно. И так будет всегда.
Прав он или не прав, хорош он или плох — отныне и до гробовой доски он ее мужчина.
На следующее утро, гораздо позже, чем намечали, они вышли в море. Фрэнк стоял у штурвала и с растущей тревогой изредка поглядывал на Сьюзен. На первый взгляд, казалось, все было в порядке. Одетая в джинсы, рубашку и свой красный свитер, она сидела неподалеку, натянув рукавицы, которые дал ей Фрэнк, и ждала команды поднять главный парус.
Ничего особенного вроде не происходит, но слишком уж безмятежна была Сьюзен все утро с той минуты, как встала с постели, проспав на несколько часов дольше Фрэнка. Из-за этого ее странного, чуть ли не демонстративного спокойствия Фрэнк не находил себе места. Глаза Сьюзен опять погасли, стали пустыми. Со стороны она производила впечатление человека, который окончательно смирился с тем, что продал душу дьяволу.
Разумеется, у нее есть все основания так считать, хорошо хоть она пока не подозревает о том обмане, что уготовил ей Фрэнк. Долгих три дня Сьюзен принадлежала ему вся, до последней клеточки, отдаваясь любовным утехам так самозабвенно, с такой страстью и нежностью, что сердце Фрэнка при воспоминании об этом замирало от счастья. Но тогда они волей случая оказались в полной изоляции от внешнего мира, чему были несказанно рады, и перевернись мир за эти три дня, они бы, кажется, этого не заметили.
А теперь, на пути к Оркасу, она, возможно, более взыскательно и трезво оценила свои поступки и во всем раскаивается. И, по-прежнему считая Фрэнка человеком из банды Трейдера, с ужасом оглядывается назад, жестоко осуждая не только любовника, но и себя. Черт побери, она сейчас точь-в-точь как канатоходец, отчаянно балансирующий над пропастью. Еще немного — и она может сорваться в бездну.
Фрэнк надолго задумался, отыскивая способ, как поскорее облегчить муки Сьюзен. От того, что он скажет, зависит их будущее. Но что путного может выйти, если начать объяснение в рубке подпрыгивающего на волнах парусника?
Он все еще считал, что самое разумное — отложить разговор до возвращения в коттедж на острове Оркас. Там он приложит все усилия, чтобы убедить Сьюзен, что обман, к которому прибегли он и его коллеги, был необходим, что только так они получали шанс оградить ее от опасности.
