Поскольку у нас на Дамогране театральное искусство всегда было в почёте, я решил сводить Тори в «Скрижали» на оригинальную постановку «Вишнёвого сада», которую недавно расхваливала мне дочка. С билетами, конечно же, вышла заминка, но я вовремя вспомнил, что один мой старый клиент имеет широкие связи в театральных кругах (его связями часто пользовалась Юля, чтобы попасть на премьеры), поэтому в конечном итоге всё уладилось, и я смог порадовать Тори отличным спектаклем. Она была в полном восторге и заверяла меня, что ещё никогда не видела такой замечательной игры актёров в сочетании с безупречной режиссурой.
Когда мы покинули театр, уже наступила ночь. По моему приказу автопилот поднял флайер над тучами, и в чистом, глубоком небе засияли густой россыпью бриллиантов крупные, яркие звёзды. Я немедленно снял с прозрачных стенок кабины затемнение и погасил свет. Тори прислонилась к моему плечу, запрокинула голову и устремила взгляд вверх.
— Как здорово! — с восхищением произнесла она. — У вас изумительное звёздное небо. По сравнению с ним, небеса моей родной планеты — настоящая пустыня.
— Раньше ты никогда не была в нашей области Галактики? — спросил я.
— Нет, никогда. Я впервые так близко к Ядру. Правда, однажды я была в районе шарового скопления М22. Там тоже много звёзд — но не так много, как здесь, и они не такие яркие.
Ещё несколько минут мы молча сидели в полутёмной кабине, освещённой лишь огоньками на приборной панели да призрачным светом звёзд. Тори любовалась дамогранским небом, а я — её вдохновенным лицом. Наш флайер продолжал парить над облаками, дожидаясь, когда я задам автопилоту маршрут.
— Куда тебя отвезти? — наконец спросил я.
Она посмотрела на меня с лукавой улыбкой:
— Спешишь от меня избавиться?
Я энергично покачал головой:
— Совсем наоборот. Я не хочу с тобой расставаться. Мне уже давно не было так хорошо, как сейчас.
Тори придвинулась ко мне вплотную. Я почувствовал на своём лице её тёплое дыхание.
— Мне тоже хорошо, Игорь. Очень хорошо. Но может стать ещё лучше.
— Как?
В её глазах заплясали огоньки:
— А ты догадайся!
Конечно же, я догадался. И без раздумий поцеловал её.
* * *
Утро следующего дня было совершенно не похоже на предыдущее. После всего, что случилось накануне вечером и в первую половину ночи, я проснулся в отличном расположении духа. Правда, в первый момент меня немного встревожило, что я в постели один, но сильно расстроиться я не успел, так как сразу обнаружил на соседней подушке короткую записку. Она гласила:
«Ты так сладко спал, что я не решилась будить тебя. Ухожу по делам, вернусь после обеда. Целую, Тори».
Часы показывали без четверти десять. Сегодня была суббота, выходной, так что я позволил себе ещё немного поваляться в постели, с удовольствием вспоминая вчерашнее и думая о том, как всё-таки странно устроен человек. Целых пятнадцать лет, со времени смерти жены, мне никак не удавалось полюбить другую женщину. Это, впрочем, не значило, что все эти годы я жил бобылём и не пытался найти для своей дочери мать — искать-то я искал, да только без особого энтузиазма, скорее ради проформы, заранее убеждённый в том, что мне не найти такую, которая могла бы сравниться с Ольгой. У меня было несколько романов, но протекали они весьма вяло, без сильных чувств как с той, так и с другой стороны. И вдруг меня словно прорвало: сначала я, как сдурел, влюбился в свою шестнадцатилетнюю клиентку, а потом повстречал Тори — и сразу понял, что все пятнадцать лет ждал именно её. Одну её — и никого другого. А моё увлечение Алёной служило только одной цели: чтобы я, в расстроенных чувствах, оказался в нужное время в нужном месте и встретился там со своей судьбой. Всё это здорово отдавало фатализмом, но такой фатализм, оптимистический фатализм, был мне по душе…
Наконец я выбрался из постели, принял холодный душ, побрился, оделся и потопал на кухню. Как раз в тот момент, когда я туда вошёл, раздался мелодичный перезвон кухонного лифта, сигнализируя о том, что уже прибыл завтрак, который я заказал из спальни ещё перед душем. Я достал из кабинки лифта тарелки с омлетом и грибным салатом, налил в стакан томатного сока и приступил к еде.
Вскоре в кухню впорхнула Юля, одетая в лёгкий цветастый халатик. На лице её сияла улыбка.
— Приветик, па! Сегодня хорошее утро, правда?
— Здравствуй, зайка, — ответил я. — Утро замечательное. Ты уже завтракала?
— Ага. — Дочка присела по другую сторону стола. — Вместе с Тори. Она ушла час назад. Просила передать, что к вечеру обязательно вернётся.
Я непроизвольно улыбнулся.
— Надеюсь, она тебе понравилась?
— Очень! — с жаром ответила Юля. — Тори такая классная! Умная, красивая, интересная… — Она склонила голову набок и внимательно посмотрела мне в глаза. — Это моя будущая мама?
— Почему ты так решила?
— Потому что сейчас ты весь цветёшь. Потому что раньше ты никогда не приводил домой своих знакомых женщин — кроме как по делу, разумеется. Потому, наконец, что лучше Тори ты всё равно никого не найдёшь. Лучше просто не бывает.
— Ты даже не спросила, как давно я её знаю.
Юля безразлично пожала плечами:
— А хоть и только со вчерашнего дня. Это не имеет значения. Главное, что она подходит тебе. И мне тоже.
Я хмыкнул, доедая салат. По всему было видно, что Тори не теряла времени даром и уже успела покорить Юлино сердце. Я ещё не встречал человека, который излучал бы вокруг себя столько обаяния. Дочка совершенно права: лучше я никого не найду. Да и искать не хочу. Вопрос лишь в том, согласиться ли Тори стать матерью пятнадцатилетней девочки и, по совместительству, женой сорокалетнего мужчины…
Между тем Юля приготовила мне кофе с молоком и подала чашку на стол.
— Спасибо, — сказал я. — Кстати, вчера меня никто не искал?
— Искали, да ещё как. Дядя Ричи, тётя Агнешка, господин Габров и его внучка — твоя клиентка. Она, между прочим, звонила мне раз пять или шесть, а поздно вечером, где-то в тринадцать, когда я уже собиралась ложиться, заявилась собственной персоной — принесла чек от своего деда и какой-то кейс. Сказала, что он твой, хотя раньше я его у тебя не видела. Надеюсь, там нет бомбы.
— Где он?
— И чек и кейс в твоём кабинете.
— Хорошо, сейчас посмотрю.
Допив кофе, я прошёл в свой кабинет. Небольшой чёрный кейс, о котором говорила мне дочь, лежал у меня на столе. Я догадывался, что в нём может быть, и не обманулся в своих ожиданиях — он был заполнен аккуратным пачками новеньких, ещё пахнущих краской банкнот Федерального банка Дамограна. Такого количества наличности я не видел за всю свою жизнь, да и вообще я не мог вспомнить, когда в последний раз держал в руках бумажные деньги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
