Браслет Вольевой уже снова светился в красном режиме.
– Какого черта…
– Шаттл! – воскликнула Вольева. – Мы его только что потеряли!
– Что?
– В смысле, он взорвался, – закашлялась Вольева. С ее лица лилась слизь – ей и самой пришлось хлебнуть этой дряни. – Как я поняла, пушке с тайного склада даже не пришлось спихивать его со своей дороги. Все сделало обычное корабельное вооружение – просто расстреляло шаттл.
Невыносимый шум наверху все еще продолжался.
– Все еще хочешь, чтобы я туда пошла?
Вольева кивнула:
– И немедленно. Посадить тебя в кресло – это все, что я сейчас могу предпринять. Не бойся, я буду рядом.
– Нет, ты только послушай ее, – внезапно прорезался голос Мадемуазели. – Как всегда, заставляет тебя сделать то, для чего у самой кишка тонка!
– У нее же нет имплантатов! – во весь голос выкрикнула Хоури.
– Что ты говоришь? – с недоумением спросила Вольева.
– Ничего. – Хоури поставила ногу на нижнюю ступеньку. – Просто послала одну старинную подружку ко всем чертям.
Подошва тут же соскользнула с покрытого слизью железа. Еще одна попытка. Хоури нашла, за что ухватиться, и поставила на ступеньку другую ногу. Ее голова почти достигла узкого лаза, ведущего в ЦАП, до которого оставалось еще метра два.
– Не попадешь ты сюда, – прошипела Мадемуазель. – Я ведь контролирую кресло. И как только твоя голова просунется в ЦАП, кресло тут же наедет и размозжит ее.
– С удовольствием поглядела бы на твою рожу, когда это случится.
– Хоури, неужели ты до сих пор не поняла, что происходит? Потеря головы – самая незначительная из неприятностей, которые тебя ждут!
Теперь лицо Хоури было в нескольких сантиметрах от входа в ЦАП. Она видела, как кресло носится по широким дугам, пересекая из конца в конец все пространство отсека. Оно не было рассчитано на подобную акробатику, и в ноздри била едкая вонь перегоревших проводов.
– Вольева! – крикнула она в лаз. – Ты же возилась тут с чертовой проводкой! Можешь снизу обесточить кресло?
– Отключить кресло от питания? Конечно. Но что нам это даст? Мне ведь нужно, чтобы ты вступила в психический контакт с ЦАПом.
– Чего-нибудь да даст! Пусть эта скотина для начала перестанет скакать по всей комнате!
Наступила пауза, во время которой, как представлялось Хоури, Вольева вспоминала древние схемы электропроводки. Хотя она лично создала ЦАП, с той поры прошло много субъективного времени, а такая простая вещь, как главный кабель питания, надо полагать, не требовала ни ремонта, ни апгрейда.
– Ладно! – наконец-то крикнула Вольева. – Знаю, где проходит главный кабель. Надеюсь, получится его перерубить.
Вольева повернулась и спустя мгновение исчезла из виду. Отсюда все казалось таким простым: отключить энергопитание – пара пустяков! Но что, если придется искать какой-нибудь сложный резак? А времени мало. Нет, у Вольевой наверняка найдется что-нибудь, например тот маленький лазер, которым она срезает пробы с капитана. Она же вечно таскает его с собой.
Мучительные секунды уходили одна за другой, а Хоури все думала об орудиях, медленно вылезающих из корпуса и нацеливающихся куда-то в космос. Впрочем, они уже наверняка на ведены на цель – на Ресургем. Теперь накапливают энергию, готовясь спустить с цепи пульсирующую гравитационную смерть.
И вдруг наверху все смолкло.
В ЦАПе – полная тишина и яркий свет. Кресло замерло неподвижно на своих шарнирах – трон, подвешенный внутри элегантной сферической клетки.
Вольева крикнула снизу:
– Хоури, в ЦАПе есть дублирующее энергообеспечение. И оно будет задействовано, как только ЦАП поймет, что в главном кабеле тока нет. Это значит, у тебя в обрез времени, чтобы добраться до кресла.
Хоури выскочила из люка, как чертик из табакерки. Тонкие опоры кресла казались еще более острыми, чем прежде. Она двигалась с предельной быстротой, лавировала между тросами и проводами, перескакивала через шарниры или ныряла под них. Кресло не шевелится, но чем ближе к нему Ана, тем больше будет риска, когда оно придет в движение. Если это случится, думала Хоури, стены моментально станут красными и липкими.
И вот она в кресле. Едва успела пристегнуться, как кресло взвыло и рванулось. Шарниры валили его то назад, то вперед; оно моталось вправо-влево, оно кувыркалось, и Хоури в один миг напрочь утратила ориентацию в пространстве. Движения были такие резкие, что она боялась, как бы не сломалась шея, как бы глаза не выскочили из орбит. И все же рывки явно слабели.
«Она хочет измотать меня, а не убить, – думала Хоури. – Пока что я нужна ей живая».
– Не пытайся совать нос в мои дела, – уговаривала Мадемуазель.
– Боишься, что разрушу твои мерзкие планы?
– Ничего подобного. А не напомнить ли тебе о Похитителе Солнц? Он ведь дожидается, когда придет его очередь сделать ход.
Кресло все еще металось, но его рывки уже не могли мешать мыслительным процессам Хоури.
– А что, если его и на свете-то нет? – сказала она. – Может, это твоя выдумка – еще один рычаг давления на меня?
– Ну, тогда действуй!
Хоури опустила шлем на голову, что существенно уменьшило головокружение. Пальцы легли на кнопку. Оставалось лишь легким нажатием на нее пустить ток и соединить собственную психику с управлением боевыми системами.
– Что, не получается? Это потому, что подсознательно ты веришь мне. Как только подключишься, обратного пути уже не будет!
Хоури попробовала надавить на кнопку и тут же ощутила растущее сопротивление контроля. Но затем, то ли благодаря бессознательному нейромышечному усилию, то ли благодаря тлевшей где-то в отдаленных уголках мозга мысли о необходимости такого поступка, она резко утопила кнопку. ЦАП будто обволок Ану – это ощущение возникало уже тысячи раз в ходе тактических учений. Сначала изменились пространственные параметры. Тело растворилось, его место заняло изображение корабля и ближайшего космического пространства, затем воз никла иерархия оперативных ситуаций, они непрерывно обновлялись, предлагали и самостоятельно перепроверяли решения, а также торопливо строили модели-экстраполяции.
И все эти данные ассимилировались в мозгу Хоури.
Орудие с тайного склада уже заняло позицию в нескольких сотнях метров от корпуса корабля. Его рог смотрел прямо по курсу, на Ресургем, – с учетом, как понимала Хоури, незначительных искривлений световых волн, которые возникают при релятивистских скоростях. Вблизи шлюза, из которого вышел в космос этот механизм, на корпусе виднелись угольно-черные пятна – следы сожженного шаттла. Рядом с ними были заметны и вмятины в борту корабля. Хоури ощущала эти повреждения как легкие покалывания, слабевшие по мере того, как за дело брались средства автоматического ремонта. Датчики слежения за силой тяжести улавливали рябь гравитационных волн, исходящих от орудия. Хоури очень хорошо чувствовала периодические, но учащающиеся порывы гравитационного ветра, пронизывающего тело корабля. Должно быть, раскручивались черные дыры внутри орудия, все быстрее неслись по его тору.
И еще Хоури ощущала чье-то присутствие, как будто к ней кто-то принюхивался, причем находясь не снаружи, в космосе, а в самом ЦАПе.
– Похититель Солнц обнаружил твое появление, – шепнула ей Мадемуазель.
– Это не важно. – Хоури уже дотянулась до сознания ЦАПа, просунула свои виртуальные пальцы в кибернетические апертуры. – Я подчиню себе защитные системы корабля. Тут работы на несколько секунд…
Но что-то мешало. Она ощущала артсистемы не так, как во время учений. Они явно не спешили подчиняться ей. Интуиция подсказывала: за эти орудия идет борьба, в которой Ана – всего лишь третий участник.
Мадемуазель – а точнее, ее аватара – пыталась заблокировать орудия на корпусе, чтобы они не открыли огонь по пушке с тайного склада. Что касается последней, то она находилась вне досягаемости Хоури, будучи отгорожена от нее многочисленными файрволлами.
И кто же это сопротивляется Мадемуазели, пытаясь привести штатную корабельную артиллерию в боевую готовность? Надо думать, Похититель Солнц.
Теперь Хоури яснее ощущала его присутствие. Нечто огромное, мощное, но в то же время вынужденное жить невидимкой и изощренно скрывать свои действия, маскируя их обычными потоками информации. Многие годы ему это удавалось, и Вольева даже не подозревала о его существовании на корабле. Но теперь Похитителя Солнц вынудили принимать отчаянные меры, и он уподобился крабу, которого отлив заставил перебегать из укрытия в укрытие.
В Похитителе Солнц не было ничего человеческого. Никаких признаков того, что эта сущность, поселившаяся в ЦАПе, имеет отношение к Земле или является записью сознания какого-либо реального существа. Нет, Похититель Солнц ощущался как чистый разум, будто всегда существовал лишь в виде информационного сгустка и останется таковым на веки вечные. Иначе говоря, он воспринимался как мыслящее ничто, как место, где ничего нет, но которое тем не менее достигло высочайшего уровня организации.
