– Не особенно.
– Тебя она не волнует?
– Начнет волновать, когда мне будет девяносто.
– Но ты пытался себя убить. Почему?
Джейкоб повернулся и посмотрел роботу в его механические глаза:
– Я не хочу об этом говорить. Хватит, наговорился уже с этим тупым психотерапевтом!
– Ты с ней не говорил. Ты ее обманывал. Я нисколько не сомневаюсь, что ты по-прежнему собираешься убить себя. Это выше моего понимания.
– И это не твое дело. Так что заткнись.
– Ты не один такой. Почему люди совершают косвенное самоубийство такими вещами, как курение, вождение в пьяном виде, ожирение, наркотики?
– Я не знаю, и мне на это плевать.
Дороти умолкла, и парень почувствовал облегчение. Но ненадолго.
– Можно еще вопрос? – снова подала голос его собеседница через некоторое время.
– Ты начинаешь мне надоедать.
– Ты когда-нибудь занимался сексом?
– Мне четырнадцать лет! Зачем ты задаешь такие неприличные вопросы? Это ни в какие ворота не лезет!
– Мне просто интересно. Ладно, если не секс, то…
– Больше ни слова о сексе!
– Извини.
Дороти снова умолкла на пару минут, а потом задала новый вопрос:
– Ты религиозен, Джейкоб?
– Нет. Ни капельки.
– Тебя не учили ни во что верить?
– Мой папа – протестант, а мама – католичка, но никто из них во все это не верит. Они против религии.
– А во что веришь ты?
– Не знаю.
– Не знаешь? А ты думаешь о смысле жизни?
– Нет.
– И не задаешься вопросом, зачем ты здесь, каково твое предназначение?
– Нет.
– Ты веришь в Бога?
– Нет.
– Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Иисус Христос? Потому что…
– Нет! Перестань об этом!
– Почему ты кричишь?
Гоулд во все глаза уставился на любопытного робота. Никогда в жизни ему еще так не докучали вопросами, никогда еще его так не злили и не раздражали! По сравнению с Дороти Чарли был просто душка.
– Пожалуйста, заткнись, – попросил подросток.
– Сколько мы будем тут сидеть?
– Я не могу думать, когда ты бомбардируешь меня своими дурацкими вопросами о сексе и религии!
Дороти умолкла, и Джейкоб стал размышлять, хочется ли ему куда-нибудь идти с этим роботом, который оказался настоящей занозой в заднице. Но потом он понял, что его электронная собеседница права: это не самое подходящее место. Высота волн увеличивалась, и у обрыва стали собираться люди, чтобы посмотреть на серферов. Если родители узнают, что он отправился на берег, то, скорее всего, испугаются и удвоят количество сеансов у психотерапевта. Где бы спрятаться до двух часов дня? Можно поехать в сторону холмов. Но приближается буря – на западном горизонте уже видна черная полоса.
И тут парня осенило. Его единственный друг Салли Пирс переехал в Ливермор, но его дом на Диггес-Кэньон-роуд все еще не продали. Там никого нет. Он знал, где спрятан ключ, а кроме того, ему был известен код для отключения сигнализации – если его не сменили.
– Я знаю место, где мы можем перекантоваться, – сказал Гоулд.
– Хорошо. Заворачивай меня, и поедем.
Джейкоб надел рюкзак, привязал Дороти к багажнику и принялся крутить педали, поднимаясь по склону. Дом Салли находился еще дальше от берега, чем владения его семьи. Хорошо бы проехать через город незамеченным!
Это ему удалось – никто его не увидел. На дальнем краю города, где начинались холмы, велосипедист стал подниматься по длинной Диггес-Кэньон-роуд. Дорога вилась среди цветочных ферм, тыквенных полей и питомников с елками. На заросших травой склонах паслись лошади и коровы. Ветер усиливался, и с океана на побережье наползали облака. Проехав две мили по Диггес-Кэньон-роуд, Джейкоб свернул на грунтовую дорожку к дому Салли, которая постепенно зарастала сорняками. Показался сам дом, ветхий и унылый. Это был один из самых старых особняков в округе, викторианский, со «вдовьей площадкой»[8] на крыше. Салли рассказывал, что когда-то это была главная постройка на ранчо, где разводили крупный рогатый скот, – памятник старины, который запрещено сносить. Увидев дом своего друга теперь, Гоулд расстроился. Даже когда тут жил Салли, строение выглядело довольно жалко, но теперь оно было совсем заброшенным: несколько окон заколочены досками, кедровый гонт на крыше осыпался…
Джейкоб прислонил велосипед к стене отдельно стоящего гаража и отыскал ключ – в том месте, где он лежал всегда, под камнем за углом. Теперь сигнализация. Парень схватил одеяло и зажал Дороти под мышкой.
– Мы уже на месте? – спросил приглушенный голос.
– Да. Подожди. – Гоулд вставил ключ в замок и отпер дверь. В нос ему ударил запах плесени. Послышался писк охранной сигнализации. Подросток подошел к пульту, набрал код, и писк прекратился.
– Готово! – сообщил он.
– Выпусти меня, – потребовала его электронная спутница.
Джейкоб прошел в гостиную и развернул одеяло. Повозившись, Дороти в конце концов встала на ноги, а потом подошла к парню неуклюжей походкой:
– Теперь десять часов. Мои друзья будут здесь в два. А потом ты можешь поехать домой и забыть обо всем.
43
Уайман Форд и Мелисса Шепард ехали всю ночь, двенадцать часов подряд. Они мчались по пустынному шоссе на западе Аризоны, когда их остановил полицейский. В зеркале заднего вида сыщик заметил включенную мигалку полицейской машины, которая быстро приближалась к ним. Он бросил взгляд на спидометр – ровно семьдесят миль в час. Круиз-контроль выдерживал скорость на пять миль меньше разрешенного предела. Всю дорогу от Альбукерка Форд был крайне аккуратен, и теперь его вдруг охватила паника: наверное, хозяева заявили о краже автомобиля!
Патрульная машина приблизилась вплотную, бампер к бамперу, и полицейский знаком приказал водителю съехать на обочину.
– Сукин сын! – выдохнула Мелисса. – Мы вляпались.
– Позвольте, этим займусь я.
Детектив включил сигнал поворота и свернул на съезд с шоссе. Дорожный знак указывал, что они покинули город Редбоу, но никакого населенного пункта нигде не было видно – только бескрайняя пустыня Западной Аризоны, утыканная стеблями кактусов и мерцающая в потоках раскаленного воздуха.
Сопровождаемый полицейским, Уайман свернул на обочину, остановился и стал ждать. Большая машина встала позади него, под углом. На ее дверце была эмблема и надпись: ШЕРИФ ОКРУГА МОХАВЕ.
У Форда, наблюдавшего за приближающимся шерифом, появилось нехорошее предчувствие. Этот коп словно сошел со страниц романа Стивена Кинга – зеркальные солнцезащитные очки, бритая голова, громадный живот, а пухлые руки поддергивают ремень, на котором подвешены пистолет, дубинка, «Тазер», баллончик с перечным газом и наручники. На воротнике три звезды… Это тебе не мелкая сошка!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
