А тот хитро улыбался.
– Я как знал, где тебя искать. – Вот, все уже знают, где ты, – с легким упреком сказала Георгу Ольга и неприветливо улыбнулась Краснову. – Поражаюсь, Валерий Павлович, вашей уникальной осведомленности. И такту.
– Оля, я обязан знать все, – сказал Краснов игриво.
– Все обязано было знать только советское КГБ, – парировала она его же тоном. – Георг Маркович, у вас тоже все?
С загадочной улыбкой Георг смотрел на Ольгу, подперев щеку ладонью. Ну, любят мужики строптивость, любят... Видя, что Ипсиланти не спешит уйти после последней Ольгиной фразы, Краснов внес уточнение:
– Тебя выгоняют.
– Только после вас, – указал ему Георг прямо на дверь.
– Ну да, ну да... – многозначительно покивал Краснов, уходя.
– Ипсиланти, я тебя убью, – процедила Ольга. – Теперь от сплетен не отмоюсь.
– Убьешь? Не получишь должок. – Он встал, но не ушел, а наклонился к ней, затем очень искренно добавил: – Оля, я тебя жду сегодня у себя. Если задержусь...
– Ты чуть-чуть забыл: я немножко замужем.
– Оля, ты придешь? – как будто не слышал Георг.
– Нет.
– До вечера.
Краснов прохаживался по коридору, как в парке отдыха, будто у него забот нет. Ипсиланти подошел к нему и без обиняков спросил:
– Какой черт тебя принес, Валера?
– Извини, черт этот – наш глубокоуважаемый. Я тебя как друга прошу уважить черта... Тьфу ты! С утра поминать рогатого не к добру, а он так и лезет на язык.
– Ладно, идем. Учти, порадовать мне его нечем.
После столь впечатляющих открытий – кругом стукачи, взяточники – Ипсиланти намерен был работать, как Штирлиц в стане врага. Мало того, что он задался целью ликвидировать осиное гнездо, – надо сделать так, чтоб ни одна оса не улетела.
– Вот его и не порадуешь, – проворчал Краснов. – Георг, я не вправе вмешиваться, но ты компрометируешь прекрасную женщину. Опять, да?
– Во-первых, на работе Оля не прекрасная женщина, а следователь. Во-вторых, мне нужна была консультация. В-третьих, не твое дело.
Ипсиланти постарался, чтобы «в-третьих» прозвучало не грубо, поэтому Краснов не обиделся. Тем не менее выдать порцию упрека – дело святое, а заодно и воззвать к совести.
– Только враг тебе скажет: продолжай в том же духе. Ольга любила тебя, ты не использовал этот шанс, чего ж ты еще от нее хочешь?
– Если б я знал?.. – вздохнул Ипсиланти.
У кабинета начальства он сделал красноречивый жест: прошу вас, я на вторых ролях, посему и зайду вторым.
Психолога привезли в дом покойной бабушки Герасима, предварительно завязав женщине глаза. Она была напугана, ей дали валерьянки, и Дар приступил к допросу:
– Вы помните этого мальчика?
– Я ничего не помню, – всхлипывала она. – Оставьте меня в покое. Предупреждаю: мой муж поднимет весь город, вам не поздоровится...
– К вам приводила его Людмила Летова, – пропустил мимо ушей угрозы Дар.
– Да мало ли, кто и кого ко мне приводил! Я не обязана всех помнить!
Юля, стоявшая у стены и курившая сигарету, со свойственным ей спокойствием поставила оценку:
– Тогда вы плохой психолог, то есть шарлатанка. Хороший психолог обязательно запомнил бы мальчика, который пережил редкую трагедию.
– Какую трагедию? – простонала женщина, откинув назад голову. – Я не понимаю, в чем дело. Эта Летова считает, что я неправильно работала с ребенком? У нее есть претензии? Что вы хотите от меня услышать?
Действительно, может, и надо поставить вопрос ребром? Дар собирался именно так и поступить. Но сначала психолог должна вспомнить Тимофея, который сидел сейчас на венском стуле и читал книжку, взяв ее с этажерки, – ему эта тетя неинтересна.
– Тимофея привела к вам Летова, – терпеливо напоминал Дар. – Она рассказала, что мальчик кричит во сне и утверждает, будто его родителей убили. А родители на самом деле умерли, только, по официальным данным. Ну?
Психолог посмотрела более внимательно на Тимофея, по ее лицу стало понятно, что она вспомнила его.
– Как его фамилия?
– Свищев, – ответил Дар. – Вы посоветовали Людмиле оставить Тиму в покое...
– Я знаю, что советовала. Дальше что?
– Кому вы говорили о Тимофее и Людмиле?
– А что, это так важно? – вдруг заговорила женщина нормальным голосом, а не со стонами и слезами.
– Это очень важно, – кивнул Дар.
И более ни слова, хотя она ждала от него разъяснений. Но в свое время Осокину приходилось и допросами заниматься, и он прекрасно знал, как неосторожно брошенная фраза ориентирует человека. Он замыкается или находит способ увильнуть от прямого ответа. Нет, лучше не договаривать.
– А нельзя было в поликлинике спросить? – несколько успокоилась психолог. – Зачем устраивать этот трюк?
– Не отвлекайтесь. Ответьте, кому вы говорили?
– Я так сразу и не...
– Вспоминайте, мы подождем, – подала голос Юля.
Потекло время. Для женщины напряженное, ибо следовало отмотать его назад, а в такой ситуации это трудно. Для Дара и Юльки тягучее, наполненное нетерпением, потому что, выяснив имя, нужно придумать дальнейший план, для чего тоже нужно время. Тимкино внимание сфокусировалось на книге, наступила пауза познания, к счастью, он не теряет время, как зачастую теряют взрослые.
Но вот черты лица женщины шевельнулись, Дар понял: она вспомнила.
– Так кому вы говорили?
– Я часто рассказываю об интересных случаях своим близким...
– Кому именно?
– Мужу и подруге.
...Этот разговор состоялся вчера. Отпускать психолога было нельзя, она ведь обязательно рассказала бы и мужу, и подруге о своем «похищении», о странном интересе неизвестных людей к давнему случаю из ее практики. А те быстренько сообразят, что к чему и тогда Тимку ждет очередное покушение. То же ждет и Люду, если только она еще жива. Поэтому невольно гостью оставили ночевать в доме, а утром Дар сказал ей:
– К сожалению, мы не можем вас отпустить сейчас. Успокойтесь, вам ничего не грозит, но до выяснения некоторых обстоятельств – а мы этим займемся немедленно – вам придется пожить с нами.
– До какого выяснения? Что вам еще нужно? – расплакалась женщина.
– Мне нужно, – не отреагировал на ее слезы Дар, – чтобы Тимофей остался жив. Это ваш язык привел к тому, что два раза мальчишку и его опекуншу пытались убить. Все ясно?
– Нет, – промямлила она. – Объясните...
– У меня нет времени, – отрезал Дар.
Ей завязали глаза, посадили в машину, и они отправились на квартиру, которую недавно снял Герасим.
О, его величество Случай! Каких-нибудь пять минут – и Людмила не разминулась бы с ребятами. Она пришла к дому, подергала дверь, посмотрела на окна и поехала назад в город. Теперь по ее плану был обход казино, клубов и ресторанов, но это только вечером.
Для встреч с Мятежным Ипсиланти выбирал разные кафешки, дабы исключить случайные встречи. Он выслушал Олега, немного приуныл:
– Значит, Марьяну не отпустили. Почему?
– Не знаю. Клочко приказал.
– Где ее держат?
– На даче. Я знаю дорогу, могу показать. Но там высокий забор...
– Мятежный, ты отвечаешь за Марьяну головой!
– Как я могу за нее отвечать, если Калюжник теперь заставляет возить его?
– Это неплохо, он тебе доверяет. Ты всегда будешь знать, что он задумал.
– А если опять прикажет застрелить Марьяну?
– Застрелишь его. Но чтоб Марьяна была жива! Мне сейчас не нужна бойня, поэтому я не пошлю на дачу группу.
Поразмыслив, Ипсиланти пришел к выводу, что бойня из-за Марьяны не принесет результатов. Братков Калюжника положат и похватают, а сам Витяня, Клочко и Богомол останутся в неприкосновенности и наберут новых братков. Ипсиланти нужна крупная птица, ради этого он рискнет, подождет освобождать Марьяну. Богомол отдал приказ убить ее, а Клочко его отменил. Уже в клан противника внесен разлад. Но отдал приказ убить Марьяну Богомол... Выходит, убийца Елецкого обратился к нему за помощью. Конечно, надо попытаться поскорее вытащить Марьяну, но мирным путем. Она знает в лицо убийцу Елецкого, и, если удастся взять его, тот приведет к Богомолу. Что ж, пора напомнить Клочко о себе...
В это же время у Клочко тоже была встреча – с Калюжником. Честно говоря, после разговора со следователем он сдрейфил. Попасть на нары Клочко не желал, а сдать сообщников не мог – достанут и на нарах. Во всем виноват Калюжник!
– Зачем допрашивал Марьяну у нее дома? – возмущался Клочко подчиненным. – Там «жучки», следаки все теперь знают.
– Стоп, Клок! – Калюжник был непробиваем. – Я понятия не имел, что она под следствием. Ты забыл, зачем я к ней нагрянул? Напомню: она была в кабаке с Летовой. Мне и тебе нужна была только она и ее пацан. А ты почему скрыл, что Марьяна под следствием?
– Ммм... – только и промычал Клочко, массируя пальцами голову. – Кстати, О Летовой. За нее и пацана пятнадцать штук зелени дают, чтоб их не стало.
– Ууу! – протянул Калюжник. – Может, стоит подождать. Авось, и до двадцати тонн дотянут... Кому это она так дорогу перешла? Неужто Богомолу?
