Так имели ли место упомянутые тонкости или их не существовало в природе? Я не был членом комиссии и не присутствовал при самом процессе вскрытия злополучных конвертов. Но я находился в это время в здании Российского фонда федерального имущества, сидел на другом этаже и ждал результатов. Вот что мне известно со слов моих коллег о ходе аукциона.
Затянувшееся вскрытие конвертов с денежными предложениями участников — это миф. Предложения в комиссию по проведению аукциона должны были поступить до пяти часов вечера. Как мне рассказывали, без пятнадцати пять представитель будущей победившей стороны Леонид Рожецкин оформил все бумаги. Где-то без пяти пять ту же процедуру проделал Михаил Фридман. При проведении подобного рода аукционов все участники стараются подавать свои заявки в последние минуты, боясь, что конкуренты найдут возможность раньше времени узнать, что в этой заявке, и таким образом получат шанс выиграть аукцион.
Ровно в 17.00 в присутствии представителей обеих сторон конверты были вскрыты. Выявили победителя, который предложил 1 миллиард 875 миллионов долларов против 1 миллиарда 710 миллионов, заявленных проигравшим консорциумом. Начали составлять протокол. К пяти часам должен был приехать вице-премьер Владимир Булгак. Но он опоздал и появился только около шести. По этой причине и задержалось начало пресс-конференции.
Никаких претензий по процедуре проведения аукциона Михаил Фридман, представитель проигравшей стороны, в тот момент не предъявлял. Впрочем, ни Михаил, ни “Телефоника” вообще, не предъявляли их и потом. А какие могли быть претензии? Фридман сам, находясь в здравом уме и твердой памяти, написал цифру “1710”. А его конкурент — “1875”. И победил. Какой может быть шум? Шум подняли потом Гусинский с Березовским. И если Русинский хотя бы “Телефонику” привел, то Березовский вообще никакого отношения к сделке не имел.
Я считаю, что сделка по “Связьинвесту” оказалась в конце концов весьма эффективной. Цена не была занижена, бюджет получил большие деньги, в отрасли появились инвесторы.
С организационной точки зрения это была почти идеальная сделка. Темп и уровень подготовки, обеспеченные на аукционе по “Связьинвесту”, — хороший пример для проведения аукционов подобного уровня. Впервые в истории российской приватизации мы подготовили информационный меморандум — это такая достаточно проработанная записка о финансовом состоянии компании, о ее структуре и перспективах. Провели “роад-шоу” — серию поездок по ведущим инвестиционным центрам, знакомя потенциальных инвесторов с этим самым информационным меморандумом. Мы обеспечили участникам сделки нормальные условия работы с информацией о холдинге — оборудовали специальное помещение. Это неплохая технология. Несмотря на искусственные скандалы, пропагандистские кампании в прессе, многочисленные политические спекуляции, с чисто экономической точки зрения “Связьинвест” — модельная сделка.
Все упреки в том, что я подыгрывал в истории с этой сделкой “ОНЭКСИМбанку”, рассчитаны на людей, совершенно не представляющих, как устроена процедура аукциона. Что я должен был сделать, чтобы не “подыгрывать”? Отклонить заявку “ОНЭКСИМбанка”, несмотря на то что она больше, и признать победившей заявку конкурента, несмотря на то что она меньше?
Березовский находит сейчас аргументы и другого порядка. В частных беседах он любит порассуждать о том, что нельзя руководствоваться только одними соображениями цены, когда речь идет о захвате контроля над целым рядом отраслей. Мол, конкурентную среду в стране надо поддерживать. И делать это предлагается следующим способом: отдали Потанину “Норильский никель” и СИДАНКО — попридержите его. “Связьинвест” отдайте Русинскому. Аргументация очень спорная. Кто и каким образом будет определять, кого и когда надо “попридержать”? Я, например, считаю, что Русинского с Березовским вообще опасно подпускать к “Связьинвесту”, потому что эта отрасль сильна замкнута на телекоммуникации, а там они и так очень сильны. Если мы им еще и “Связьинвест” отдадим, они будут печь президентов каждые четыре года, как пирожки.
Что же касается “чрезмерного усиления Потанина”, то я не думаю, что последний намного сильней, к примеру, Ходорковского. В индустриальном плане МЕНАТЕП гораздо мощней. У него производственное объединение “Апатиты”, Усть-Илимский лесопромышленный комплекс, я уж не говорю про ЮКОС, который раз в десять крупнее, чем потанинский СИДАНКО.
При столь зыбких критериях степени “обделенности” решающим аргументом, естественно, будет размер взятки, предлагаемой госчиновнику. А в том, что проигравшая сторона станет устраивать скандалы точно так же, как и в случае с аукционом, можно не сомневаться. Так пусть уж лучше тендер проходит под прицелом телекамер и в качестве компенсации за те помои, которые выливаются на головы государственных служащих, государство получит лишние 165 миллионов долларов, нежели точно так же окажется в дерьме с ног до головы, но задешево.
Я абсолютно убежден в том, что наши официальные лица, включая президента и премьера, имеют полное моральное право не хулить сделку вслед за теми, кому это выгодно по каким-то шкурным соображениям, но везде и всюду говорить о том, что все последующие сделки должны быть именно такими, как со “Связьинвестом”. Потому что она показательна. Потому что она прозрачна. Потому что те люди, которые инвестировали в “Связьинвест”, не должны чувствовать себя дурачками. Так же как и инвесторы, которые вкладывают свои деньги в российскую экономику.
Это был первый аукцион крупного масштаба, проведенный на сугубо конкурентной основе: кто дал больше, тот и победил. Со “Связьинвеста” можно отсчитывать историю неолигархического, конкурсного, конкурентного российского капитализма. Эпоха “джентльменских соглашений” между олигархами-банкирами закончилась, настало время честной конкуренции. Именно эти перемены и вызвали скандал вокруг телекоммуникационного гиганта, переросший в банковскую войну. С этими переменами непросто было смириться, и они нам дорого стоили. Но не это главное. А главное заключается в том, что сейчас уже едва ли можно остановить объективно идущий процесс нормализации экономических отношений, процесс становления цивилизованного российского капитализма.
ГЛАВА 5. ДЕНЕЖНАЯ ПРИВАТИЗАЦИЯ
Анатолий ЧУБАЙС
РОЖДЕНИЕ ХОЗЯИНА
ЭТАПЫ БОЛЬШОГО ПУТИ
А теперь — о самом интересном. Для чего, собственно, мы все это затевали.
Потребность в приватизации назрела потому, что прежний собственник — государство, демонстрируя свою полную несостоятельность и неэффективность в управлении имуществом, довел экономику страны до полного банкротства. Смена собственника стала необходима как спасение от общенационального краха, как прорыв к эффективным методам управления экономикой.
Так случился ли этот прорыв? Где тот эффективный собственник, ради которого затевалась российская приватизация?
Эффективный собственник — существо не мистическое и не инопланетное. Он не мог спуститься к нам на парашюте на следующий день после завершения чековой приватизации. Формирование такого собственника — вопрос времени. Это не одномоментный акт, это — процесс. И происхождение такого собственника вполне земное: он — один из нас, вчерашних советских.
Поэтому обсуждать, мне кажется, имеет смысл не статичную проблему: есть он или нет его, а ситуацию в динамике. Каким образом происходит формирование эффективного собственника? Как быстро и в каком направлении продвигается этот процесс? Каковы его перспективы?
Первую стадию становления эффективного собственника в России я бы условно назвал директорской. Директора захватывали почти все и везде. Это было абсолютно неизбежно в силу целого ряда политических причин, о которых мы много говорили во второй главе этой книги. Но это было и совершенно естественно, ведь собственность предъявляет серьезные требования к тем, кто берется ею управлять. Высокие профессиональные качества плюс личная способность проводить свою волю — таким требованиям может отвечать далеко не каждый.
А кто в советской стране обладал этими качествами сполна? Естественно, директорат. Конечно, ругать номенклатуру и номенклатурную приватизацию — занятие эффектное и беспроигрышное. Но ведь видеть нужно все цвета картины.
Да, директорат. Да, номенклатура. Но что такое была советская номенклатура? Это та часть общества, которая обладала квалификацией, контактами, информацией. Короче говоря, это были люди, пред- , расположенные и подготовленные к захвату собствен- | ности. В итоге на первом этапе, сразу после завершения чековой приватизации, собственником, как правило, становился директор.
