— Мастер Аттария. — Против обыкновения управляющий мне не обрадовался. Вид у него был растерянно-злой. — А я как раз думал, как вам сообщить.
Сердце заколотилось чуть быстрее от дурного предчувствия.
— Авария не была случайностью, — не стал юлить мужчина, избегая тем не менее смотреть мне в глаза. — Трос подрезали.
Находящийся тут же солидный дядечка-орк кивнул и перехватил эстафету:
— По результатам расследования можно утверждать, что трос, оборвавшийся во время аварии, был поврежден не в ходе эксплуатации, а подрезан неизвестным злоумышленником. В данный момент его личность устанавливается, охрана приложит все усилия и сделает все возможное, чтобы найти виновного. Во избежание подобных ситуаций впредь меры безопасности усилены, — отчитался он монотонным голосом.
И под эту хмурую речь я размышляла о том, что врать Максу все же было скверной идеей…
В гостиницу я возвращалась, погруженная в свои мысли. Мастер лишних вопросов не задавал, кажется, решил, что я устала и вымоталась. Но меньше всего меня сейчас волновали гудящие ноги и слезящиеся глаза.
«Маленькая тайна» вместо того чтобы решить мою проблему, превратилась в «большую катастрофу». Потому что не рассказать Максу о случившемся в свете диверсии было нельзя. Если, как предполагают господин Дайн и его начальник охраны, она была подстроена конкурентами, чтобы сорвать повышение статуса Аргейдовых приисков, то кто может поручиться, что им не придет в голову еще какая-нибудь светлая идея? И они не попробуют, например, припереть мастера-оценщика к стене с ножом у горла. Макса обязательно надо предупредить об опасности.
Но рассказать о саботаже — признаться в намеренном утаивании правды. И если раньше на кону стояла «всего лишь» свобода, то теперь вообще жизнь!
Убьет. Как пить дать убьет. В стене шахты закопает и скажет, что так и было.
В памяти некстати всплыл давний скандал в мастерской на тему моих кудряшек, вернее, их отсутствия. Если он из-за такого пустяка так разъярился, то что же будет сейчас?..
Мы разошлись по комнатам — переодеться и привести себя в порядок перед ужином после суточного нахождения под землей. Но, стащив с себя блузку, я поняла, что чем дольше откладываю признание, тем хуже. А потому торопливо натянула первое, что попалось под руку, и вылетела в коридор.
Макс на стук отозвался не сразу.
— Ты уже? — удивился он, открывая дверь. — Подожди две минуты, я… что стряслось?
Да уж, скрывать эмоции вряд ли получится, меня сейчас куда больше волновал правильный подбор слов. Но они почему-то не находились.
— Кое-что случилось. — Я вошла и прикрыла за собой дверь, а потом замерла возле нее, нервно сжимая пальцы. — Сегодня после обеда. Когда ты послал меня за измерителем…
Чем дольше я говорила, тем отчетливее у Макса каменели скулы, тем темнее становились глаза, реже и шумнее — дыхание. И в какой-то момент я опустила глаза, потому что смотреть на стремительно впадающего в бешенство мастера было попросту страшно.
— …Я сглупила. Прости.
— Сглупила?! — мгновенно взвился Макс, судя по всему, с трудом дождавшись окончания речи. — Да чем ты вообще думала?! Это не просто глупость, это идиотизм какой-то! Ты за кого меня принимаешь?!
— Просто… — заикнулась я, но тут же стало ясно, что право голоса я на ближайшее время потеряла безвозвратно.
— Ты всерьез полагаешь, что я запер бы тебя в комнате из-за несчастного случая? Я что, за эти два месяца неясно дал понять, что хочу, чтобы ты стала хорошим специалистом? Не я ли прилагал все усилия для того, чтобы тебе помочь в этом? Я похож на идиота, который готов загубить собственные старания из-за какой-то случайности, которая может никогда в жизни больше не повториться?
У меня уже пламенели и щеки, и уши. Я и без того чувствовала вину за случившееся, но теперь в компанию червячков «за вранье» и «за непрофессионализм» вгрызся еще один — «за неблагодарность».
— Но если бы ты знал, что это диверсия, — я все-таки попыталась защититься, — ты не позволил бы мне работать. Как тогда в мастерской — остаться на ночь.
— А ты не думала о том, чтобы не решать за меня, как я прореагирую?! И вообще! Ты. Мне. Соврала! — обвинительно ткнул он, а потом тут же перескочил на преступление по совершенно иной статье: — Ты хоть понимаешь, что мы здесь не в игрушки играем, а занимаемся очень важным и ответственным делом, в котором имеет значение любая мелочь. А подобное — это уж точно не мелочь!
— Макс, я… — Желание оправдаться по двадцать пятому кругу внезапно испарилось, и я только устало уточнила: — Скажи, ты на меня сейчас как на девушку орешь или как на подмастерье?
Мужчина замер на вдохе для очередного обвинения, уставился на меня и вдруг шумно выдохнул.
— Тьфу на тебя, Нинон, такой скандал испортила.
И отвернулся.
В комнате повисла гнетущая тишина, которой я отчего-то не обрадовалась.
— Макс…
Мастер не отозвался, вместо этого, задумчиво глядя в окно, начал методично и неторопливо застегивать рубашку.
Я потопталась у дверей, чувствуя себя на редкость глупо. И что теперь делать? Уйти к себе, дать ему отбушеваться и вернуться к разговору о том, что после ссор вообще люди частенько мирятся, позже? Или, если я сейчас уйду, он окончательно рассердится?
Хотя куда уж окончательнее…
Я сделала маленький шаг вперед. Еще один. И еще. Пока не уперлась в каменно-напряженную спину своего мастера. В прямом смысле — ткнулась лбом и, помедлив мгновение, неуверенно обняла за пояс.
— Прости, пожалуйста, — глухо пробубнила я белому льну перед глазами.
Сначала Макс не шелохнулся, а затем глубоко набрал в грудь воздуха, шумно выдохнул и обернулся. А мгновение спустя он сгреб меня в охапку, с силой прижимая к себе. Я прислонилась щекой к тонкой ткани, через которую ощущалось биение сердца, и улыбнулась, счастливо закрывая глаза.
— Испугалась? — Мастер вытащил из моих волос шпильки и, не глядя, отбросил в сторону, чтобы зарыться пальцами в радостно рассыпавшиеся по плечам кудряшки.
— Тебя? О да. Такой грозный — жуть! Я впечатлена.
— Дурында. — Он чувствительно дернул меня за локон.
— Есть немножко, — смущенно признала я.
— Немножко?!
— Ладно-ладно, сегодня — множко! — Я повернула голову, целиком пряча лицо на широкой груди, и негромко призналась: — Испугалась. Очень.
Руки Макса пришли в движение, скользнули вверх, обняли мое лицо, заставляя чуть отстраниться, вскинуть голову и заглянуть в серые глаза, полные нежности. Мой мастер провел большим пальцем по щеке, — вдохнул, разомкнул губы, будто хотел что-то сказать…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
