– Кто это? – пророкотал он. – Я чувствую в нем силы хаоса!
– Дима! – закричала черноволосая женщина, бросаясь к предводителю Дикой Охоты. – Дима Волков! Схарматы сделали с ним это, но он наш! – Она кричала, силясь перекрыть ураганный свист ветра, поднятого небесными всадниками.
– Я заберу его, – ответил воин, дав знак одному из спутников, и Дио почувствовал, как его поднимают с асфальта, перекидывая через луку седла. Земля стремительно понеслась вниз, голова закружилась, дух захватило от невероятной высоты, на которой он очутился внезапно. – Я заберу его и попробую исцелить, чтобы силы его служили сохранению Равновесия в Упорядоченном. Здесь он погибнет.
Земля исчезла, поглощенная сплошной серой пеленой, когда всадники ринулись обратно, в закручивавшуюся спиралью черную воронку посреди сизых клубящихся туч.
– Губитель? – спросил тот, которого звали Веней, когда Дикая Охота окончательно скрылась из виду в сверкании молний. – Это что еще за разговоры о Губителе?
– Понятия не имею, – устало ответил Виктор. – Но это точно Дима Волков. Просто копия своего отца. Тот был таким же… – он запнулся, подбирая нужное слово, – таким же сложным человеком.
– Что стало с базой? – спросила Маргарет, подходя к мужу и окидывая взглядом опустевшее пространство вокруг. Там, где еще совсем недавно высились здания санатория, теперь виднелись лишь голые проплешины серой земли. Из всех построек на месте остался лишь полуразрушенный главный корпус да догорающий гараж с техникой.
– Предоставим разбираться с этим милиции и пожарным, – ответил Виктор, вслушиваясь в доносящийся издали вой сирен.
– Скорее! – крикнул Вениамин своим людям. – Собирайте убитых и раненых! Надо срочно убираться отсюда. – И он бросился сам помогать грузить людей в машины.
– Я, кажется, понял, как появился «Олений Ручей» там, на Аррете, – сказал вдруг Виктор, обводя взглядом покалеченный лес.
– Это же было триста лет назад! – воскликнула Маргарет удивленно.
– Вероятно, он очень хотел, чтоб его девушка очутилась как можно дальше отсюда и в полной безопасности. – Виктор с улыбкой посмотрел на жену. – Ради любимого человека сделаешь еще и не такое.
Эпилог
Шел шестой месяц их жизни в «Оленьем Ручье». Почти полгода понадобилось людям, чтобы понять: привычный мир исчез и больше не вернется. Тяжелее всего пришлось тем, у кого в Северокаменске остались семьи. Но большинство и работали и жили постоянно на базе. Им, конечно, было гораздо проще. Помогла и приближавшаяся зима. Нужно было налаживать новый быт: без связи, без электричества, без поставок продуктов. Если бы не генератор, найденный в подземном бункере вместе с медицинской лабораторией, им бы пришлось намного, намного хуже. Там они принимали первые в «Оленьем Ручье» роды. Получавший энергию от тех самых ручьев, по имени которых был назван санаторий, генератор давал достаточно электричества, чтобы вполне удовлетворять их скромные нужды. До наступления холодов они сумели утеплить коттеджи, снабдить их сооруженными тут же, в мастерских, печками-буржуйками, распределить запасы на зиму и даже пополнить их, организовав группы охотников и собирателей. Заповедный дикий лес, не тронутый рукой человека, был полон зверья. Ложбинки и взгорки щедро делились грибами и ягодой. Сухостоя хватило, чтобы всю зиму топить печи, не заботясь о дровах и угле. У Шуры было достаточно дел, чтобы забыться в них и не думать о постигших ее утратах. Дни пролетали в хлопотах, вечером она засыпала, едва голова ее касалась подушки. Но по ночам ее терзали кошмары и заново возвращался тот ужас, что ей пришлось пережить. Она старалась спать реже и брала на себя все больше, пытаясь забыться в суете, задавить боль усталостью и апатией.
Как-то незаметно в этих бесконечных хлопотах она стала полноправной хозяйкой в «Оленьем Ручье», и если в первый день, когда она только пыталась объяснить напуганным людям произошедшее, на нее смотрели как на сумасшедшую, то теперь ни одного важного решения не принималось в «Оленьем Ручье» без ее участия. Но Шура чувствовала себя все так же одиноко.
Зима близилась к концу. Закончились лютые морозы, отмели метели, под сугробами ноздреватого снега чернела сырая, готовящаяся к пробуждению земля. С оттепелью из «Оленьего Ручья» ушел первый человек. Отправился на поиски Северокаменска. На поиски хоть каких-нибудь людских поселений. И как ни убеждала его Шура, что путь этот безнадежен и ведет в никуда, он все же ушел, ступив с резко обрывающейся, словно ножом обрезанной, асфальтированной дороги на засыпанный снегом склон, уводящий к перевалу Чертово Седло.
Целая группа последовала за ним всего через неделю, и теперь Шура сидела, горестно глядя вслед третьей. Падал, ярко серебрясь на солнце, легкий, едва заметный снежок, и Шура чувствовала, как стынут на ресницах слезы. Она сделала все, чтоб «Олений Ручей» стал домом для этих людей, но они все-таки пустились в безнадежный путь, на поиски утраченных семей. Шура знала, они не вернутся больше. Будут скитаться, гонимые тоской, от одного поселения к другому, пока не сгинут где-то без вести. Она могла дать этим людям тепло, кров и пищу, но не могла вернуть их жизни потерянный смысл.
Шура ясно видела: «Олений Ручей» погибнет. Людей и так осталось уже слишком мало, и станет еще меньше, если уйдет еще кто-нибудь. Некому будет следить за домами, некому пополнять припасы. Медленное угасание и вырождение ждало маленький горный поселок, и Шура не находила в себе сил помешать этому.
– Приветствую тебя, дева Оленьего Ручья!
Шура вздрогнула, услышав незнакомый голос. Еще никогда они не встречали ни одной живой души в округе. Вскочив, она испуганно оглянулась.
Из-под низко нависшей сосновой лапы вышел, откидывая капюшон с головы, невысокий бочкообразный человечек с окладистой, посеребренной инеем черной бородой. Ступив на поляну, он низко поклонился девушке, и та ответила ему неуверенным поклоном. Глаза человечка добродушно смеялись, когда он присел на комель поваленного дерева и, вынув из-за пояса меховой парки трубку, принялся раскуривать ее, щелкая самой обыкновенной зажигалкой. Шура вновь опустилась на бревно, глядя на незнакомца с изумлением и недоверием.
– В конце зимы, – начал человечек, раскурив свою трубку и выпустив первое колечко дыма, – ко мне в Горное Убежище пришел человек, рассказавший небывалую историю о людях из «Оленьего Ручья». Признаться, я не поверил ему сперва, но он принес с собой удивительные инструменты, подобных которым я не видел ранее. – Человечек снова щелкнул зажигалкой, с прищуром глядя на синий язычок пламени, пляшущий в его руке. – И я решил сам собираться в путь, как только снег сойдет с оленьих троп и откроются горные перевалы. Меня зовут Тьефур. Я гном. Подмастерье Хедина, волею судеб заброшенный в этот умирающий мир. Там, в пещерах, – он махнул рукою, указывая куда-то за спину, на склоны гор, – несколько лет назад я основал Горное Убежище, где любой может получить помощь и защиту от сил хаоса, стоит лишь попросить.
– Орден Равновесия, – прошептала Шура, вспомнив прозвучавшее имя. – Хедин и Ракот!
– Да, – ответил гном, взглянув удивленно. – Хедин и Ракот, Новые Боги, Боги Недеяния. Но что такое Орден Равновесия, я не знаю.
– Люди, выступающие против сил хаоса, – ответила Шура.
– Что ж, – гном по-доброму усмехнулся в бороду, – если эти люди называют себя так, значит, я тоже из Ордена Равновесия. О чем же ты печалишься, дева Оленьего Ручья? Разве это не та цель, что достойна стать смыслом жизни для людей, заброшенных сюда самою судьбою? Вступить в борьбу с силами хаоса? Стать стражами Равновесия и самого Упорядоченного? – Гном как будто бы прочел ее мысли. – Я пришел к тебе просить о помощи и вижу, я пришел вовремя. Люди не могут жить в пещерах как гномы, и воины Горного Убежища тоскуют об оставленных в долинах семьях. Если б ты согласилась приютить их здесь, у себя… – Гном замолчал, выжидая. Поднимался над трубочкой сизый дымок и кольцами уплывал к ярко-синему небу.
Шура встала, окидывая взглядом свои владения. Добрая половина корпусов санатория пустовала, заколоченная на зиму от непрошеных гостей: барсуков и медведей. Здесь можно было бы разместить очень много народу, и тогда поселок бы ожил, а она могла бы снова забыться в череде новых забот.
– Я буду рада видеть здесь воинов Горного Убежища и их семьи, – сказала Шура, оборачиваясь к гному. – Нужно провести собрание, узнать, что скажут другие люди, но думаю, что и они не будут против.
– Я расскажу им о Новых Богах, Хедине и Ракоте. О хаосе и той угрозе, что он несет Упорядоченному. Мы станем Орденом Равновесия здесь, на Аррет, – сказал гном, выбивая докуренную трубку о комель. – Летящий Сокол, символ Хедина, символ Горного Убежища, станет нашим общим символом, когда мы объединим свои силы. Я научу тебя, – добавил он, поднимаясь, – преодолеть свою боль и побороть страх. Ты пошла неверным путем, путем самозабвения. Этот путь опустошит твою душу, сделает равнодушным сердце. Нельзя забыть прошлое, пытаясь забыть себя. Можно лишь примириться с ним и жить дальше. Посмотри, – гном повел рукой, указывая на пологие склоны старых гор, на шумящие кроны деревьев, колышимых ветром, на бездонное небо, залитое светом весеннего солнца. – Мир прекрасен. Зачем же ты бежишь от него, пытаясь укрыться в череде бесконечных забот? Так и жизнь пройдет мимо, оставив по себе лишь усталость и горечь разочарования.
