Старый крейсер получил шестнадцать попаданий пяти и шестидюймовыми снарядами, и четыре нокаутирующих восьмидюймовых удара. Во тут-то и начали сбываться предсказания Попова. «Мономах» горел в средней части как деревенская изба, подожженная молнией, потерял три орудия разбитыми и три временно вышедшими из строя, над броневым поясом борт был пробит в четырех местах, но… Но сам броневой пояс пока держался. Только один из попавших в него трех восьмидюймовых снарядов смог его пробить, но и тот разорвался в угольной яме. Тем временем сзади приближались еще два крейсера, судя по всему, тоже японские, но подробнее за дымом рассмотреть их пока не получалось.
Казалось, что жить дерзким русским кораблям, заступившим дорогу лучшему отряду бронепалубников Соединенного флота, — минуты. У них не было шансов остановить три «собачки», самая слабая из которых — «Иосино» — превосходила по силам «Мономаха» раза в полтора, но… Соотношение сил в морском бою иногда играет не столь определяющую роль, как на суше. Удача порой может заменить больший калибр, хоть это и случается раз в сто лет.
Для начала «Иосино» поймал давно полагающийся ему по законам вероятности снаряд с «Мономаха». Прямо под основание первой трубы. И окутанный паром, резко сбавил ход. Отстав от головной пары, он начал нацеливаться под хвост транспортной колонне, и Попов разрывался между необходимостью продолжать бой с оставшимися противниками и что-то делать для прикрытия трампов от неминуемо подходящего к ним вражеского крейсера. Сигнальщик уже начал семафорить «соколам» приказ атаковать крейсер, когда прямо по курсу «Иосино» встали три снарядных всплеска.
— Смотрите! Смотрите, те японцы, что нас догоняют, по «собачке» своей влепили! — раздался вдруг восторженный крик лейтенанта Гирса.
— Да, Николай Михайлович, Вы определенно правы. Сдается, что это не случайный выстрел. Похоже, там, все-таки, наши. Это же пристрелочный полузалп. Смотрите внимательнее. Вот: второй! Это точно наши! — раздался с левого крыла мостика голос старшего штурмана полковника Шольца.
— С марса передают: похоже, что первым идет «Светлана»!
— Ну, коли так, то второй трехтрубник может быть только «Палладой». Нашего полку прибыло, господа! Ура, братцы! Наши идут!
Над палубами избиваемых русских крейсеров прокатилось отчаянное «Ура». И даже пушки, казалось, застучали веселее.
Прикинув, что на этом курсе уже через десяток минут два подходящих русских крейсера займутся им всерьез, командир «Иосино» повернул за флагманом, что было вполне логично. И открыл частый огонь по купцам, выбрав для начала ближайший к нему четвертый в колонне пароход. Сам «Иосино» пока обстреливался с кормы «Палладой» и «Светланой», а с носа по нему вели огонь канониры кормового плутонга «Мономаха».
Вскоре несчастная «Малайя» уже глотала снаряд за снарядом. Команду из гражданских моряков никто не учил заделывать снарядные пробоины, и учения по тушению пожаров проводились на порядок реже, чем на боевых кораблях. Увы, сейчас матросам пришлось вспомнить именно эти навыки. Но «Малайя» была обречена по любому — трамп не может долго противостоять огню скорострельных орудий крейсера… Примерно через десять минут расстрела, «Иосино» попал-таки шестидюймовым снарядом бедняге в котельное. Взрыв огнетрубного котла куда серьезнее, чем взрыв даже восьмидюймового снаряда…
На мостике флагманского «Кассаги» контр-адмирал Дева был доволен. «Иосино» быстро утопил первый русский транспорт, и сейчас пристреливается по следующему. Если он и не сможет его добить, все-таки долго подставляться под огонь двух крейсеров не следует, то эсминцы уже получили приказ, обрезав корму «Мономаху», атаковать транспорты. «Кассаги» минут за десять выбьет из строя «Штандарт», а скорее всего, просто утопит эту наглую яхту, она уже горит почти по всей длине. «Читосе» должен на равных продержаться это время с неожиданно живучим «Мономахом». Потом, если старый русский крейсер и не удастся утопить, он просто не сможет догнать японцев, пока те будут добивать передние трампы.
— Мина! — раздался неожиданный крик сигнальщика.
«Логично,» — подумал Дева, наблюдая за пенной дорожкой выпущенной с «Штандарта» торпеды. «Русские пытаются использовать свой последний шанс нас отогнать, только смысл? На такой дистанции это бесполезно».
— На всякий случай, примите три румба влево, — отдал Дева приказ командиру «Кассаги», капитану 2-го ранга Идэ. И в этот момент над морем прокатился рокот глухого удара, перекрывшего вой и разрывы снарядов.
— Взрыв на «Читосе»!!! — раздался голос того же сигнальщика, еще до того как крейсер лег на новый курс.
Мгновенно переведя взгляд на идущий в кильватере крейсер, Дева просто не мог поверить своим глазам! Казалось, что выдуманный когда-то японскими рыбаками Годзилла, разбуженный звуками орудийной канонады, всплыл на поверхность, и откусил половину борта первому попавшемуся ему кораблю. Которым на свою беду оказался именно «Читосе». Дева пока не мог понять, что именно там могло случиться? Ни на «Мономахе», ни тем более на «Штандарте» не было орудий, способных пробить четырехдюймовый скос бронепалубы и вызвать взрыв котлов или погребов боезапаса, но… Но опровергая эту безупречную логику, окутанный клубами дыма и пара «Читосе», почти не снижая скорости, стремительно валился на правый борт, чтобы уже не выпрямиться никогда…
Из четырех сотен членов его экипажа голландский трамп вечером спас двух моряков, находившихся на спасательном плоту русского типа. С их слов и была составлена потом картина гибели корабля. После переноса «Мономахом» огня с головного японца на «Читосе», в тот попало всего три или четыре снаряда. Почему один из них разорвался практически на торпедном аппарате левого борта, почему сдетонировала боеголовка торпеды, и почему от взрыва вырвало почти половину борта? Просто цепь случайностей, судьба продолжала кидать кубик, и этому кораблю не выпало «жизнь».
На «Мономахе» на несколько секунд прекратилась стрельба, ошарашенные картиной мгновенной гибели корабля, пусть вражеского, канониры молча смотрели на дело рук своих.
— Что это с ним, вашбродь, нежто это мы его так, — робко спросил командира плутонга мичмана Георгия Метаксу наводчик одного из орудий.
— Я не знаю, братец, что именно там у японцев приключилось. Но, черт подери, мне это нравится! — сам слегка ошеломленный таким результатом обстрела противника мичман, тем не менее, пришел в себя быстрее матросов, — А ну-ка, братцы, переносим огонь на головной! А не слабо ли нам повторить и утопить два крейсера подряд?!
«Кассаги», внешне ничуть не смущенный гибелью второго мателота, не стал переносить огонь с «Штандарта» на «Мономах». Ибо, как уже было видно не вооруженным взглядом, эрзац-крейсер доживал свои последние минуты. Судя по пару, обильно вырывающемуся из вентиляционных раструбов у передней трубы, был пробит минимум один котел. По «Кассаги» вели огонь всего два орудия, и корабль явно кренился на левый борт. После очередной серии разрывов, Колчак почувствовал, что «Штандарт» неудержимо ведет влево. Попытка парировать циркуляцию рулем не увенчалась успехом, и командир решил перейти на управление машинами. Левая циркуляция приводила вспомогательный крейсер, оставшийся к тому же почти без орудий, слишком близко к крейсеру настоящему.
Связаться с машинным отделением, чтобы дать «полный вперед» левой машиной и полный назад правой, не удалось. В амбушюры никто не отзывался, зато на мостик прибежал посыльный от стамеха с «радостным» известием, что левая машина затопляется, и ее уже остановили. Командир успел отдать приказ ввести в дело торпедный аппарат правого борта, чтобы получить ответ, что тот поврежден, и приказать старарту продолжать огонь по «Кассаги» из всех орудий, и узнать, что осталась только одна пушка на правом борту, которая и будет введена в дело как только крейсер на циркуляции развернется к противнику этим самым правым бортом. Досадливо сплюнув, Колчак подозвал боцмана и огорошил приказом:
— Начинайте вываливать шлюпки за борт, но до потери хода не спускайте. Расстропите плотики. Артиллеристы пусть разоблачаются, а то перетонут в этих свомх доспехах. И всем надеть нагрудники. Раненых — наверх…
Расходясь с гибнущим врагом в пяти кабельтовых, Дева решил не давать русской императорской яхте ни одного шанса, и приказал разрядить в ее длинный борт торпедные аппараты правого борта. Обе мины попали, что не удивительно, при стрельбе по неуправляемой мишени длинной в сто двадцать с лишним метров. Их взрывами корабль почти перебило пополам. Бывший красавец «Штандарт» остановился, левый крен быстро сменился правым, и легко раненый двумя осколками в спину (от проникающих ранений спасла кираса) Колчак отдал приказ садиться в шлюпки. Уцелевшее орудие правого борта вело огонь до конца, пока не кончились складированные у орудия снаряды. Его артиллеристы смогли даже попасть в борт «Кассаги», украсившийся очередной пробоиной калибра 120 мм.
