При упоминании о папе Шандор скис и нахмурился:
— Вы, как всегда, правы, милая Павла. Я совсем забыл об отношении моего отца к этим развалинам и вообще ко всей моей затее. Да, я думаю, он сильно рассердится…
— Рассердится — не то слово! — кровожадно уверила я малыша. — Он окобелеет, то есть придет в ярость.
Шандор крепко призадумался. Видно, папа во гневе был страшен. Но, как я говорила раньше, мозгами Шандор не был обделен и поэтому быстро придумал выход:
— А мы… а мы ему ничего не скажем! Вот просто пойдем и залезем… потихоньку. Ночью! Ой, точно, ночью! Это так романтично!
Блин, я что, опять не высплюсь?! Ну, так и знала, понятия “спокойный сон” и “своя постель” не для меня! Ох, знать бы, кому из родственников я обязана такими экстремальными генами! Вроде все предки в моей родословной спокойные мирные крестьяне, ну интеллигентов пара штук… Хотя была одна ветвь, моя двоюродная прапрапрабабка… Помнится, после раскопок в местном архиве выяснилось, что она принадлежала к революционно-народнической организации под названием “Народный отстрел” и собственноручно набила морду одному жандарму, за что и была арестована во второй раз. В первый раз ее арестовали за распевание антиправительственных матерных частушек и выпустили из тюряги только через месяц. Наверное, после того, как все выучили эти частушки… Точно, это все она! Ее гены! Ох, попасть бы мне в ту эпоху!… Ну и что бы я сделала? Вставила бы бабуле? Да нет, скорее бы вместе с ней распевала эти самые матерные частушки. Против генов (или ген?) не попрешь…
Вот и Шандор окончательно решил не переть против папенькиных генов и обтяпать все за его спиной. И правильно, нечего родителей попусту волновать. Они и так нервные, большей частью.
Ула радовался меньше. Точнее, вообще не радовался, а куксился. Еще бы ему не кукситься! Лезть в склеп и проведывать покойничков на ночь глядя — это вам не Пиковую Даму в лагере вызывать!
— Итак, решено, сегодня ночью мы лезем в церковь, — торжественно заявил Шандор. Я вновь поспешила умерить его прыть:
— Вы опять упустили кое-что из виду, дорогой Шандор. Ну ладно, папу вашего мы проведем, а как быть со сторожем? Его никто не отменял, а, насколько мне известно, он делает обход даже ночью.
Шандор только отмахнулся:
— Что-нибудь придумаем!
На это только и оставалось надеяться.
Внезапно со стороны могилы старого Йожкова послышались какие-то странные вопли. Нет, крики и раньше оттуда доносились. А тут на пару секунд воцарилось полное молчание, тотчас же сменившееся всеобщим завыванием, на манер того, какое я слышала на кухне в ночь явления народу привидения в валенках. Вообще, с тех пор как мелкая стычка переросла в крупный вооруженный конфликт типа “стенка на стенку”, всего можно было ожидать. Неужели кого-то все-таки раскатали вилами по земле или порубили на капусту? Мы вместе с лошадкой заинтересованно кинулись к месту боя.
Помятые бойцы с поломанными вилами и топорами сгрудились вокруг злополучной могилы и дружно пялились на что-то. Бабы при этом завывали слаженным сводным хором испорченных пионерских горнов, мужики крестились серпами, боясь выпустить оружие из рук. Свекруха с косой готова была даже упасть в красивый обморок. Вдруг какая-то солистка выделилась из общего хора или, точнее, ора и провыла:
— Старый Йожков наружу лезет!
Свекруха окончательно очнулась и выступила в защиту мужа:
— Че ты говоришь, дура бесноватая? Ну че ты мелешь, свинья паскудная? Куда лезет? Мы яво где закапывали? Аккурат под крестом, а этот за версту от креста лежит!
— Да что тут случилось? — нетерпеливо спросил Шандор, проталкиваясь через толпу. — Кто куда лезет?
Туземцы наконец расступились, и мы увидели, что из-под земли торчит угол какого-то основательно сгнившего деревянного предмета, похожего на ящик или что-то в этом роде. Шандор слегка побледнел и спросил дрожащим голосом:
— Что это?
— Как што? — воинственно ответила заметно шепелявящая Вандиха. — Вампир ентот, штарый Йошков, наверх поднимается! Аспид!
— Молчи, нелюдь! — окоротила ее Йожкова, потрясая вилами. — Где это видано, чтоб мертвец вместе с гробом поднимался, да еще и в версте от своей могилы? Охота было папаше так стараться! Небось, вы своими лопатами какую старую могилу раскопали, шакалы позорные!
Вандюки насупились и потребовали продолжения драки. Народ явно был “за”, но тут вмешалась я:
— Спокойно, граждане! Прибить друг друга вы еще успеете! Лучше расскажите подробно, как вы это обнаружили.
На фоне исправлений и дополнений кое-как удалось восстановить общую картину. Итак, как я уже упоминала, все Вандюки были вооружены в числе прочего сельскохозяйственного инвентаря лопатами. Как только они отбивали пару миллиметров земли у Йожковых, этими-то лопатами и начинали орудовать. И вот в самом разгаре сражения, когда свекруха Йожкова возила носом по земле Вандюкову сватью, та уперлась лбом во что-то, торчащее из земли, разглядела, что это нечто похожее на гроб, и, не будь дурой, всех об этом оповестила.
Я приняла, как мне кажется, единственно верное решение:
— Это надо раскопать до конца. Тогда и увидим, что это такое.
Вандюки обрадованно ломанулись к ящику, но не успели даже начать копать, как со стороны замка послышался конский топот и к нам подлетел на вороном жеребце разъяренный граф Басор. И такой он был злой, что у него чуть пар из ноздрей не шел. Он так зыркнул на Вандюков, что те предпочли спрятать лопаты за спины и сделать вид, что они тут вообще ни при чем.
— Что это такое?! — заорал граф. — Что вы тут делаете?
Поскольку все опустили глазки долу и начали потихоньку расползаться и маскироваться под окружающую растительность, отвечать пришлось мне:
— Да так… копаемся потихоньку, землю рыхлим… Граф побагровел и выкатил глаза:
— Немедленно прекратить!!! Возвращайтесь в замок! Шандор, мне стыдно за тебя! Ты позоришь нашу семью перед благородным гостем! — Ула закатил глазки и предпочел не вмешиваться. Вмешалась я:
— Ну а че такого-то? Подумаешь, развлеклись немного… Граф, со всей ответственностью заявляю, вы — старорежимная бука!
От такой характеристики граф чуть стремена не отбросил. Еще немного, и он погнался бы за мной по всему кладбищу, размахивая оброненной кем-то косой, но сдержался и постарался всего лишь испепелить меня выкаченными на лоб зенками. Все-таки светское воспитание — великая вещь! Если бы не оно, я бы здесь не стояла с наглым видом, а мирно лежала бы где-нибудь, разобранная на части для пущей надежности.
Ула, этот тихий трус и сторонник бескровного разрешения конфликтов, решил подать хороший пример и первым навострил лыжи для красивого отступления. К тому же приближалось время обеда. Шандор зачарованно подтянулся за Улой, а я, чтобы не оставаться наедине со вздрюченным графом, тоже отступила к замку, стараясь не поворачиваться к графу спиной. Воспитание воспитанием, но предосторожность не помешает…
Разумеется, даже после того, как граф чуть не стоптал меня копытами (и своими и лошадиными), у меня не пропало желание и дальше всюду лезть. Поэтому сразу после обеда я поднялась к себе в комнату и принялась придирчиво рассматривать емкость с огуречным лосьоном. Хватит этого развязать язык Руде или нет? Надо ведь и себе оставить, а то слуга подумают, что я в нем купаюсь. Или, еще хуже, потягиваю втихаря.
Пока я деловито переливала лосьон в бутылку, в мою комнату пробрался Ула. Наблюдая за мной, он жалобно поинтересовался:
— Надеюсь, это не мне предназначается?
— Да ты что, старичок! — бодро ответила я. — Хочу вот Рудю подпоить и потрепаться с ним за жизнь. Может, узнаю что и о той треклятой ночи. Забойный план, верно?
Ула нюхнул пузырь с лосьоном и поморщился:
— Да уж, эта гадость кого угодно забьет!
Я отобрала у малыша заветный бутылек и глянула на его сиятельство с сожалением:
— Эх, парень! Не рубишь ты ничего в колбасных обрезках… Это пойло — Рудина отрада и голубая мечта!
— Куда уж мне, с одним легким! — привычно отозвался Ула и вдруг, напустив на себя серьезный вид, заявил: — Кстати, мне надо с тобой поговорить об очень важных вещах. Я хочу надеяться, что мои слова дойдут до твоего бедного рассудка…
Я пропустила “бедный рассудок” мимо ушей, так как нанюхалась лосьона и заметно присмирела. Ула, этот истинный сын Адама, тотчас же этим воспользовался и начал:
— Ты совсем не следишь за своим языком! Да нет, не за той лопатой, которую ты сейчас так старательно высовываешь изо рта! Я имел в виду твою речь, э… лексический запас. Я терпел, когда ты “в натуре перетирала о всякой фигне” с аристократами в Англии и Швеции, но последнее время ты переходишь все границы. И эти пятачки! — от возмущения Ула чуть не хрюкнул, но сдержался и продолжил: — Ты должна следить за своей речью! Чему тебя в школе учили? Нет, я, конечно, знаю, что ничему, просто это весьма распространенная риторическая фигура, придающая необходимый тон выступлению. Вспомни классиков! Хотя бы Достоевского или “Войну и мир” на худой конец! Ой, ну знаю, знаю, что это великое произведение Толстого как раз вызывает у тебя только нецензурные слова, самые приемлемые из которых — предлоги и союзы. Я ведь тоже читал твое сочинение “Какой диагноз я бы поставила Наташе Ростовой”. Кстати, в чем ты ее там обвиняла?
