В «Лисе и гусе» крепкий, средних лет менестрель жонглировал горящими булавами. В гостинице «Эринин» выступал другой, тощий и лысый. Подыгрывая себе на арфе, он декламировал отрывки из «Великой Охоты за Рогом». Несмотря на жару, и тот и другой были облачены в неизменные, покрытые разноцветными заплатами плащи. Менестрель скорее пожертвовал бы своей рукой, нежели плащом. Зрителей было достаточно. Деревенскому люду, набившемуся сейчас в Мироун, всякое выступление менестреля представлялось событием. В таверне «Три башни» на столе пела хорошенькая, с длинными темными кудрями девушка. Ее тоже слушали, хотя исполняемая ею песня об истинной любви едва ли могла тронуть сердца забулдыг и горлопанов. В прочих кабаках развлечений не было, разве что где-нибудь в углу тренькали один-два музыканта, но народу повсюду было полно. За многими столами бросали кости – от одного этого зрелища у Мэта чесались пальцы. Чесаться-то чесались, но играть он не садился. Он ведь почти всегда выигрывал, во всяком случае в кости, и не мог позволить себе обставлять своих же солдат. А за столами сидели по большей части солдаты – мало у кого из беженцев имелось достаточно денег, чтобы спускать их по тавернам.
Но все же в питейных заведениях проводили время не только воины отряда. В одном месте Мэт приметил сухопарого кандорца с раздвоенной бородой, лунным камнем размером с ноготь большого пальца, вставленным в мочку уха, и серебряными цепочками, пересекающими грудь поверх темно-красного кафтана, в другом – меднокожую быстроглазую женщину в необычайно скромном для уроженки Арад Домана голубом платье. Все пальцы ее были унизаны перстнями с драгоценными камнями. Тарабонец в синей конической шляпе и с густыми усами, торчащими из-под прозрачной вуали, сидел неподалеку от нескольких уроженцев Тира в плотно облегающих кафтанах. Сухопарые мужчины в долгополых мешковатых одеяниях – не иначе как прибывшие из Муранди – соседствовали с женщинами в добротных шерстяных платьях с высокими воротами, длиной до лодыжек. То были купцы, ждавшие, когда же наконец возобновится торговля между Андором и Кайриэном. Почти в каждом заведении можно было увидеть суровых, державшихся особняком людей. Некоторые были в дорогом платье, другие поизносились чуть ли не как беженцы, но у каждого на поясе или за спиной висел меч, и все они выглядели людьми, умеющими обращаться с клинком. Пригляделся Мэт и к двум женщинам, явно из той же компании. Оружия у них вроде бы не было, но рядом с одной стоял прислоненный к столу увесистый дорожный посох, а просторное дорожное платье второй наводило на мысль о спрятанных в его складках метательных ножах. Мэт и сам постоянно носил такие ножи. Он знал, кто они, и мужчины, и женщины, как знал и то, что надо вовсе лишиться ума, чтобы пойти на такое дело без оружия.
Уже выйдя из «Кнута погонщика», Мэт приметил пухленькую круглолицую женщину в простом коричневом платье для верховой езды, прокладывающую себе путь сквозь толпу. С ее добродушной внешностью никак не вязался немигающий взгляд, не говоря уже об утыканной гвоздями дубинке и тяжеленном, под стать айильскому ножу, кинжале на поясе. Тоже одна из них, в этом сомнений не было. Охотники за Рогом, вот кто они. Охотники и Охотницы. За тем самым легендарным Рогом Валир, который призовет умерших героев из могил на Последнюю Битву. Имя человека, нашедшего Рог, навсегда останется в истории.
Если только будет кому писать эту паршивую историю, мрачно подумал Мэт.
Некоторые полагали, что Рог, скорее всего, найдется там, где царят разброд и сумятица. Со времени предыдущей Охоты прошло уже четыреста лет, и на сей раз от желающих принести клятву Охотника просто не было отбоя. В Кайриэне Мэт видел целые толпы Охотников и полагал, что, добравшись до Тира, встретит их еще больше. Хотя сейчас чуть ли не вся эта орава, наверное, устремилась в Кэймлин. Было бы забавно, отыщи кто-нибудь из них эту штуковину. Насколько мог судить Мэт, Рог Валир был спрятан где-то в недрах Белой Башни, а зная Айз Седай, он сильно сомневался в том, что сей факт известен Охотникам.
Мимо промаршировал отряд пехоты, во главе которого ехал верхом офицер в покореженном нагруднике и кайриэнском шлеме. Над головами двух сотен пикинеров колыхался лес отменных копий. Следом вышагивали лучники с колчанами у пояса и луками за плечами. Это были не такие длинные луки, к каким Мэт с детства привык в Двуречье, однако же оружие вполне сносное. Лучников насчитывалось чуть более полусотни. Мэт намеревался раздобыть достаточно арбалетов и перевооружить часть стрелков, хотя и понимал, что многие лучники неохотно пойдут на такую замену. Перекрывая уличный гам, пехотинцы горланили песню:
Ведет дорога тяжкая неведомо куда.Бобов протухших чашка – вот вся твоя еда.А денежки увидишь ну, разве что во сне,Коль ты солдатом станешь,Поверь, приятель, мне.
Следом семенила целая ватага молодых парней – горожане и беженцы вперемежку. Все они с восторгом таращились на солдат и, разинув рты, слушали их пение. Мэт порой удивлялся – казалось, чем сильнее кляли в песне солдатскую долю, тем большая собиралась толпа зевак. И не просто зевак. Он не сомневался, что многие из этих юнцов еще до вечера переговорят со знаменщиком, а переговорившие в большинстве своем завербуются в отряд. Грамотные подпишут договор, прочие скрепят его каким-нибудь знаком. Наверное, эти остолопы думают, будто, распевая такие песни, солдаты хотят запугать их, чтобы не делиться с ними славой и военной добычей. Хорошо еще, что копейщики не затянули «Танец с Джаком-из-Теней». Мэт эту песню терпеть не мог. Как только местные недоумки догадывались, что Джак-из-Теней – это сама смерть, они тут же бросались на поиски знаменщика.
Другого милого, ей-ей, найдет твоя девица.Могила, полная червей, – вот вся твоя землица.Когда протянешь ноги, никто и не помянет.Со всяким дурнем будет так,Коль он солдатом станет,Коль он солдатом станет.
– Люди поговаривают, – обронил на ходу Эдорион, когда сопровождаемая ротозеями колонна прошагала мимо, – что скоро мы двинемся на юг. Слухи всякие, то да се… – Краешком глаза он присмотрелся к Мэту, оценивая его настроение, и продолжил: – Я вот приметил: кузнецы и шорники проверяют упряжь, колеса да тележные оси.
– Когда надо, тогда и двинемся, – ответил Мэт. – Незачем предупреждать Саммаэля о наших намерениях.
Он украдкой пригляделся к Эдориону. Вот малый не промах, хотя и лорд. Налесин тоже не дурак, но больно уж усердствует, а у Эдориона, тут уж ничего не скажешь, голова на месте. Налесин нипочем не обратил бы внимания на каких-то там кузнецов. Жаль, что Дом Алдиайя переплюнул Дом Селорна, а не то Мэт назначил бы Эдориона на место Налесина. Но куда там, все лорды встали бы на дыбы, они ведь помешаны на своих титулах. А Эдорион здорово соображает. Смекнул, что, как только отряд выступит на юг, речные суда, а может и почтовые голуби, повсюду разнесут эту новость. Мэт медяка не поставил бы против того, что город полон лазутчиков, но в то же время необычайно остро чувствовал, что ему сопутствует удача. Ощущение было таким сильным, что у него чуть голова не лопалась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
