Она достала колье. Николка сел, взял его в руки, покачал головой:
– Так ты дозналась, кто снял его?
– Мартын Кочура. А я у него выкрала. Не хочу вспоминать, это была гадкая история. Твой Мартын мерзавец, негодяй, каких свет не видывал.
– Знаю. Ведь это Мартын в меня гранату бросил. Левка вовремя увидел, прыгнул на меня, ему руку оторвало, обоих нас контузило, ранило. Что смотришь? Не веришь?
– Верю. Ох, Коленька, родной… – И опять прижалась к нему, водя ладонью по груди. – Мы теперь не расстанемся, а прошлое… бог с ним. Уедем в Европу…
– Я, Настенька, домой хочу. В Россию.
– Мы же белая и бандитская контра. Нет, любимый, Россия для нас закрыта… – И вдруг схватила ридикюль. – Ой, сейчас покажу тебе еще кое-что… я специально…
Коротко вскрикнул Левка. Стрижак и Анастасия мигом сели, прислушиваясь. Минуту спустя дверь слетела с петель, в комнату ворвались трое. У Анастасии зашевелились волосы – как похоже на январь девятнадцатого года! Тогда ворвался Николка… Но сейчас она видела мужа и двух офицеров, которых прекрасно знала. Петр остановился напротив парочки, сидевшей нагишом на кровати, он широко расставил ноги и заложил руки за спину. Даже в полумраке были видны на его лице ходившие в неистовстве желваки и сверкавшие злобой глаза.
– Великолепно! – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Грязная девка!
– Это кто? – спросил Николка.
– Мой муж, – выдавила она с ненавистью. Повернула голову к Петру: – Что тебе надо?
– Ты считаешь, мне ничего не нужно? – заговорил он спокойно, и оттого Анастасии стало страшно. – Я бы хотел завязать тебя в мешок с кошками и бросить в Сунгари, как на Востоке поступают с беспутными женами. Но так я не увижу твоей мучительной смерти. Господа, уберите вонючее быдло от моей распутной жены.
Двое метнулись к Стрижаку, оттащили его в угол. Анастасия ничем не выдала истинных чувств, даже не посмотрела в сторону, где начали избивать Николая. Он сильный, справится. Помня, как тщательно Николка оберегал их отношения от бандитов, она взяла это на вооружение, иначе Петр получит огромное наслаждение, убивая человека, которого она любит. Отчеканивая каждое слово, Анастасия повторила:
– Что тебе нужно?
– Колье, – сказал он. – Я был у ювелира. Безусловно, он порядочный человек, но любит жизнь. Лучше отдай колье добровольно, в противном случае мы будем вас пытать, и ты все равно отдашь. Колье мне нужно для дела.
– Отдам, а ты оставишь меня в покое, – поставила она условие.
– Тебя? – усмехнулся Петр. – Хорошо. А твоего любовника заберу.
– Ладно, – согласилась она, беря сумочку.
В тот миг, когда ее рука опускалась в ридикюль, она хладнокровно прикидывала, что следует сделать в первую очередь. Слишком хорошо Анастасия знала своего обозлившегося мужа, чтобы рассчитывать на его снисходительность. Он фанатик, а фанатики люди безумные. Отдаст она колье или не отдаст, финал будет один: они убьют не только ее и Николку, но и Левку. Лишь краем глаза Анастасия видела драку – Стрижак не давал себя искалечить. Отыскав в сумочке револьвер «бульдог», взяла его в руку…
– Что ты ищешь? – спросил Петр.
– Колье, – сказала она спокойно.
– Дай сумку, я сам возьму.
Он приблизился к кровати… Анастасия молниеносно вытащила «бульдог» и выстрелила в мужа, затем сразу же развернулась, выстрелила в офицера, находившегося к ней спиной. Третьего Николка завалил кулаком, тот упал на стену, Анастасия выстрелила и в него. Три человека лежали бездыханные, только тяжелое и шумное дыхание Николки разрывало тишину. Анастасия медленно опустила «бульдог», покрывшись холодным потом. Утирая кровь с лица, Стрижак сказал:
– А я так мечтал сделать тебя вдовой второй раз.
– Надо убираться отсюда, – выговорила Анастасия. – Их привел китаец, шпион Петра. Я совсем о нем забыла…
Она подскочила, начала судорожно одеваться, не представляя, куда теперь деться. Николка оделся быстрее, выскочил на улицу и втащил Левку, который постепенно приходил в себя. Усадив его у стены, Стрижак тормошил друга, тот кисло морщился и не понимал, что случилось. Николка набрал в рот воды и брызнул в лицо Левке. Помогло, но не очень. А посреди комнаты стояла Анастасия, закрыв рот обеими ладонями и глядя на дело рук своих с ужасом. Пришло осознание, что она совершила тяжкое преступление. Анастасия смотрела на мужчин, которых в прошлом знала как прекрасных воинов, но так изменившихся в настоящем и так бесславно закончивших свою жизнь. Неужели не было другого пути?
А Стрижак все тряс друга:
– Левка… Очнись! Пригони коляску, Левка.
– А чего стряслось-то? – массируя шею, спросил тот. – Кто огрел-то меня, а?
– Левка, потом, потом поговорим, – поднимал его Николка. – Беги за коляской! До рассвета надо успеть избавиться от трупов. Живо, беги, я не могу Настю бросить.
Левка встал, огляделся и наконец все понял. Когда он умчался, Стрижак подошел к Анастасии, обнял ее:
– Не смотри на них, Настенька. Они бы нас убили, твоей вины нет.
– Боже мой! – плакала она, уткнувшись ему в грудь. – Ну, почему, почему сегодня… когда я так счастлива… Китаец… он обязательно доложит… нас поймают…
– Справимся, Настенька. Мы ж с тобой чего только не вынесли, помнишь? Не горюй, Настенька, ты себя и нас с Левкой защищала.
Трупы погрузили в пролетку Стрижак и Левка, затем отвезли за город на Сунгари и сбросили в реку. Анастасия все твердила о Ли Бо, что он обязательно доложит белоповстанческой организации, а эти карали за убийство офицера страшно, так как каждый, поднявший руку на белого офицера, считался красным шпионом. В общем, жизнь в Харбине закончилась для всех троих. Ближайшая граница – только с СССР.
– Вот, Коленька, и выйдет по-твоему, – печально сказала Анастасия. – Хотя я домой не хочу, боюсь.
– Да все уж забыли, кто мы такие. У нас нет в России ни друзей, ни врагов, ни родных. Не бойся, Настя, дома и смерть не страшна.
На старой квартире Анастасии забрали вещи, в том числе Николкин казакин, который она сохранила, но он теперь не налез на него, зато пригодился Левке. День отсиделись в китайских трущобах, где жили Николка с Левкой. А под покровом темноты, имея знакомства с людьми, умеющими достать любые документы, Анастасия занялась бумагами. Эти люди не принадлежали к организации мужа, хотя продавали и им советские документы, поэтому заложить ее не могли. Денег не хватило, Левка продал лошадь с пролеткой. Пришлось встретиться и с княгиней Анной. Во-первых, княгиня Анна знала, кто купит бриллиант из колье и заплатит золотом, к Чотхаю Анастасия не рискнула зайти. Во-вторых, у нее были знакомые, которые могли свести с проводниками, которые помогли бы беглецам перейти границу. Княгиня Анна помогла нескольким семьям вернуться на родину – почему бы ей не помочь Анастасии?
Анна, красивая и умная женщина, удивилась ее просьбе и предупредила:
– Милая Настенька, да, я помогла нашим соотечественникам вернуться домой, но о них с тех пор ничего не известно. Боюсь, в беду они попали. В России сейчас нелегко, коммунисты не умеют прощать прошлое. Там рабство, Настенька. Лучше быть свободным в Харбине, чем униженным рабом в России.
– Аннушка, я встретила любимого человека, он искал меня десять лет, теперь хочет вернуться домой. А я уж с ним, куда ни поведет.
– А как же Петенька? Ведь он твой муж.
– Петр пропал в очередной раз. И ты же знаешь мое отношение к нему, я никогда его не любила. Помоги, прошу тебя!
Анастасия продала второй бриллиант, получила все нужные бумаги, в которых теперь значилась женой Стрижака. Вскоре китаец перевел всех троих через границу…
16
Батон не выходил из квартиры, как и приказал ему Вадик. Он, конечно, догадался, что его хочет убить неизвестный злодей. А за что – это было недоступно пониманию. Он съел всю принесенную еду, жалко – яйца разбились во время обороны. Нашел в кухонном столе крупу с жучками, варил кашу и ел. Страшно тянуло выпить, но, понимая, что только трезвым он останется в живых, Батон взял бутылку с самогоном и вылил в раковину на кухне. Лил самогон медленно, чуть ли не рыдая, лишь с наслаждением вдыхая запах сивухи. Желание выпить усиливалось, а не проходило. Но Батон вылил самогон, потому что не желал держать в доме искушение, с которым все трудней бороться. А когда вылил – делать нечего: терпи, хоть лопни. За новой порцией к Дубине не побежишь – вдруг где-то по дороге поджидает придурок с ножом.
Только потому, что Батон был трезвым – отсюда обострился слух, – он не смог уснуть крепко и услышал скрежет в замочной скважине. Что это означало? К нему лезет психопат с намерением убить.
Батон в секунду покрылся ледяным потом, подкрался к прихожей и уже более отчетливо различил скрежещущие звуки. А если убийца пришел не один? Батон бросился к столу, схватил мобильник и листок с телефонным номером, который ему оставил Вадик, и начал, сверяя с записями на листе, набирать номер. Когда ему ответили, сообщил, что к нему пытаются войти, и кинулся назад в прихожую. Что это за пытка – смотреть на замок, который, чудится, вот-вот повернется, и в квартиру войдет убийца!
