— Я не звонил, черт возьми, и ничего об этом не знаю. Откровенно говоря, меня пугает мысль, что этот человек мог рыться в столе любого из нас. Сильвия Фут, наверное, щелкнула своим большим хлыстом, и Паоло прыгнул через обруч. Это в ее стиле: она хочет быть в курсе всего, что мы делаем, и использует исполняющего обязанности ректора для выполнения своих прихотей.
— В каких отношениях вы были с Лолой Дакотой?
Греньер нарочито зевнул, чтобы выиграть несколько секунд и продумать ответ, но при этом его костлявые руки оживленно двигались.
— Простите, я так устал, что не могу сосредоточиться. Лола? В основном мы ладили. Полагаю, вы уже сделали домашнее задание и знаете о деле, над которым мы работали?
— На острове Рузвельта, проект «Блэкуэллс»? Да, нам кое-что известно.
— Нам обоим нравилось одно здание.
— Больница?
— Да. Самое интересное сооружение в Нью-Йорке, на мой взгляд. Для меня, разумеется, эта программа предоставляла скорее наглядное изучение истории развития болезни и была связана с будущим. Например, возможность использовать этот уничтоженный вирус в биологической войне. Я нашел для себя работу на много лет вперед.
— А что интересовало Лолу?
— Все началось, что вполне естественно, с ее дисциплины — политологии и истории городских институтов. Но она просто влюбилась в старый остров, мисс Купер.
— Интересный выбор слов.
— Ведь эти развалины удивительно романтичны. Вы так не думаете?
— Вообще-то думаю. Но вернемся к Лоле.
— Для меня очень важно понять, как всех этих инфицированных жителей большого города удалось изолировать в одном месте. Тиф, холера, лихорадка. И потом — эта великолепная больница, спроектированная одним из величайших американских архитекторов. Как будто он хотел скрыть, что в ней содержатся больные оспой. В архивах сохранились записи о пациентах, о способах лечения и как много — то есть как мало — поправились и вернулись домой. Меня интересуют все эти документы, и с помощью студентов я хочу собрать всю информацию воедино в первый раз за всю историю Нью-Йорка.
— А Лола?
— У нас были схожие интересы — документы, пациенты. Для ее исследований имело значение, что пациенты, лечившиеся бесплатно — в основном бедные иммигранты, — содержались в нижних палатах. Состоятельные больные занимали частные комнаты на верхнем этаже. Для моей работы это не важно. Но Лоле нравились такие культурные детали. Она придумывала целые истории о лежавших там людях.
— А бриллианты Фриленда Дженнингса?
— На мой взгляд, мура. В тех историях фигурировала тюрьма, а не больница. Лола бывала в обоих зданиях, но я занимался исключительно медицинскими аспектами острова.
— А у вас есть деловой интерес в проекте?
Спираль дико вращалась в руках Греньера.
— Вы говорили с Клодом Лэвери. С помощью этих медицинских данных мы собирались помочь обществу извлечь из него пользу. Едва ли злой умысел, мисс Купер. В мире еще остались районы, где эти болезни полностью не уничтожены. По-прежнему существуют разновидности этой заразы, сопротивляющиеся современным лекарствам. — Голос Греньера стал скрипучим. — По-вашему, я должен был позволить нажиться на этом кому-то еще, хотя я сам могу это сделать, и причем совершенно законно?
— Но разумеется, профессор Лэвери также имеет право…
— Ага! Теперь мы заговорили о правах, да, мадам прокурор? Послушайте, у всех, кто копается на острове, есть свои причины делать это. Не вам решать, кто эгоистичнее, а кто бескорыстнее меня. Не смешите. Рекантати говорит, что завтра хочет собрать нас — Лэвери, Шрива, Локхарта, Фут — и обсудить покойную Лолу Дакоту. Присоединяйтесь, мисс Купер. Приходите и увидите темную сторону университетского мира.
— Надеюсь, что приду. Профессор Греньер, мне интересно вот что. Здесь есть помещение или кабинет, который раньше являлся базой проекта «Блэкуэллс»? Какое-нибудь место, служившее вам штабом?
Какое-нибудь место, для которого нужен ключ, подумала я.
— Колледж довольно маленький, и наши кабинеты расположены близко друг от друга. Так что нам не пришлось выделять под проект специальное помещение. На данный момент — пока не найдем что-нибудь подходящее — мы просто арендуем помещение с секретарем на острове Рузвельта. Небольшое ателье на Мэйн-стрит. Пока нам не понадобится место попросторнее — хранить предметы, найденные на раскопках, — оно нас вполне устраивает.
— У кого есть ключи от этого помещения?
Греньер снова зевнул:
— У всех. Даже у нескольких студентов. Там нет секретов, если вы об этом думаете. Только стол, телефон, картотека. Вы можете съездить туда в любое время. Что вы ищете?
Хотела бы я знать!
— Что-то, что связано с «Блэкуэллс», что кто-то может хранить под замком.
Греньер поставил двойную спираль на край стола.
— Один из маленьких секретов Лолы, несомненно. Дайте мне подумать до утра, мисс Купер. Может, один из моих очаровательных коллег знает ответ. — Он поднялся. — Кажется, я должен показать вам коробки с ее книгами?
— Это будет весьма кстати.
Мы вышли из кабинета и прошли по коридору. Дверь была не заперта. Греньер щелкнул выключателем, и я увидела ряды картонных коробок вдоль голых стен.
— Паоло говорит, что их принесли сюда, пока я был в отъезде. Ищете что-то конкретное?
— Не совсем. — Не то, о чем вам следует знать.
— Он говорит, что на стене у окна висит опись. Видите?
Я посмотрела поверх коробок и кивнула.
— Вы сможете выйти самостоятельно?
— Да, спасибо.
Греньер пожелал мне спокойной ночи, и я принялась читать описание содержимого коробок. Это было потрясающее собрание. Блестящие биографии знаменитых бизнесменов авторства Чернова; «Готэм: история Нью-Йорка» Уоллеса; геологические обзоры девятнадцатого века; отчеты исправительного департамента начала двадцатого века; истории иммигрантов со всего света; рассказы о городской Америке. У меня в голове не укладывалось, как кому-то мог не нравиться человек, так любивший книги и хранивший множество томов со столь нежной заботой.
Я водила пальцем по страницам, висевшим на стене над коробками. Ссылки на нужные мне книги я нашла в списке содержимого коробки номер восемнадцать.
Единственным звуком в пустом коридоре был глухой стук ящиков с книгами. Я снимала их и отставляла в сторону. Наконец я добралась до нужной коробки. Ярлык на ней гласил: «Проект „Блэкуэллс“ — тюрьма». Я оттащила коробку в сторону и, усевшись на пол, стала изучать содержимое.
Сверху лежали тома ежедневных рапортов Комиссии по здравоохранению, которая курировала заключенных, работавших санитарами. Ниже оказались отчеты исправительного департамента, заканчивающиеся рейдом Маккормика, в результате которого тюрьму закрыли. Я взяла несколько копий из каждой папки и записала в блокнот те, что хотела взять с собой.
Просмотрев три четверти содержимого ящика, я наткнулась на одинаковые тетради в черных кожаных переплетах, обтрепанные по краям. На каждой в правом нижнем углу стояли тисненные золотом инициалы «O. Л.». Открыв самую верхнюю, я увидела элегантный почерк молодого человека, тщательно записавшего свою жизнь.
Я вытащила из коробки шесть дневников Орлина Локхарта и добавила их к стопке организационных отчетов. В этот момент по коридору разнеслось эхо шагов. К маленькой комнате кто-то шел. Я встала, собрала свое чтение на ночь и, надев пальто, приготовилась уходить.
Распахнув дверь, я столкнулась с ночным сторожем.
— Я пришел за вами, мисс. Мне надо запереть главную дверь в семь часов. Отопление включают очень слабое. Ректор просил меня убедиться, что вы ушли.
Я поблагодарила его, и мы вместе спустились по лестнице к парадному входу. Я свернула к 116-й улице. Завывающий ветер с реки толкнул меня в спину и погнал к Бродвею. Воздух отяжелел от влажности, небо приобрело ровный темно-серый оттенок, а верхушки небоскребов скрылись в облаках. Мне пришлось потратить почти десять минут и пройти пешком несколько кварталов к югу, прежде чем удалось поймать такси. Я поехала к Джейку.
— Пахнет божественно! — Я бросила книги на стол в прихожей и прошла на кухню, где Джейк готовил салат.
— Не напрасно съездила?
— Нет. — Я рассказала, как все прошло.
— Майк звонил. Сказал, что у него есть то, за чем ты его посылала, и что он заскочит к тебе завтра утром.
Стол был уже накрыт. Горели свечи. Шеф-повар объявил, что ужин подадут через полчаса, и я отправилась переодеваться в леггинсы и теплый свитер.
Вернувшись в гостиную, я взяла первый том дневников Локхарта, датированный 1933 годом. Тогда он еще служил прокурором в манхэттенской окружной прокуратуре. Описание работы в те времена так меня удивили, что некоторые отрывки я даже зачитала Джейку. Бегло пролистав первые страницы следующих трех книг, я остановилась на той, что касалась рейда.
