я вживил тебе легкое? Вернее, два по очереди, одно плохо прижилось, а вот второе, которое я специально для тебя выращивал… Вспомнил?
Сильван удрученно кивнул. И тут же помотал капюшоном: он не хотел помнить те времена. Совершенно не хотел.
— Ну, неважно, — отмахнулся ложкой Яр. — Главное, что кусочек тебя я так и отставил в себе, на всякий случай. Нет, я был уверен, что больше никому не дам тебя в обиду, не позволю тебе повредить, чтобы опять органы заменять, но… Ты глотай, не то подавишься. Вздыхать потом будешь. Ешь и слушай, на пустой желудок размышлять вредно, потом обдумаешь, что я тебе говорю. Ведь сколько лет простоял голодным! А потом еще столько дней на одном молоке с мёдом и на бульоне… Ну, правда, еще Милка тебя пичкала грушами. И крови моей выпил полведра, когда я тебе сердце заменил на новое. Но разве ж это еда? — сам себя спросил Яр. И, опомнившись, кинулся поить побледневшего мага сладким терпким чаем из своей кружки: — Пей! Пей, полегчает! Если стошнит, опять потрошить буду! Прямо здесь, безотлагательно!
— Мне лучше! Не надо! — на угрозу просипел Сильван, бодро отпихивая кружку. Правда, ни разу не попал по ней рукой, потому что в глазах двоилось.
Яр всё-таки заставил его выпить настой — успокаивающий, им обоим полезно. После чего достал из-под салфетки вторую кружку, разлил из кувшина остатки травяного чая на двоих. Сел на место. Продолжил:
— Так вот… — вздохнул. — Мирош не хотел жить. Сперва я думал, что проблема в Луше, в жене моей, что она просто по женскому здоровью несчастливая такая, раз детей сбрасывает. Или моя кровь с человеческой смешиваться не хочет, поэтому… Но Милка, которую я в ней оставил, прижилась. А Драгомир во мне чах и заодно меня самого отравлял. Уж я что ни перепробовал!.. Но к счастью, вспомнил о частице тебя. Ты всегда хотел жить. Сколько тебя ни убивали, как ни пытали — ты стремился выжить. Просто потому что ты такой. Ты любишь свет и жизнь, хотя сам множество раз был за чертой. Поэтому ты единственный некромант, который не поднимает безвольных мертвецов, а именно оживляет, возвращая с памятью и душой!..
Яр, увлекшись, пожалуй, еще долго мог бы восхищаться уникальным даром своего друга, но заметил, что тому теперь уже от неловкости бульон в горло не лезет, и оборвал сам себя:
— Кушай, милый, или хочешь, чтобы я всё это споил тебе с поцелуями?
Сильван, вздрогнув, беспрекословно снова взялся за ложку. И самостоятельно мужественно дохлебал бульон! За что немедленно получил тарелку каши с воздушными сливками и кисло-сладкими ягодами, над которой опять зачах, уныло принялся ковырять ложкой, из ягодного разноцветья выбирая лишь чернику с ежевикой.
— В общем, я вспомнил о тебе, — завершил рассказ Яр, — и приживил крупицу от тебя к нашему с Лушей сыну. Так Мир сделался и твоим сыном тоже. Он прекратил рваться за грань, он научился от тебя жажде жизни… Ну, по крайней мере до некоторого времени он был счастливым и жизнерадостным ребенком. Потом сам себе заморочил голову… Хотя, вот ты вечно умел сам себя запутать в какой-то надуманной ерунде! Может, это он из-за тебя в меня влюбился?
Сильван растерянно ответил на обращенный на него испытующий взгляд:
— Из-за меня?..
— Я раньше думал, что Мирош точное мое подобие, — попытался объяснить Яр, машинально комкая в руке полотенце. — Думал, что раз я в свое время без памяти влюбился в родного дядю, то передал сыну скверную наследственную склонность, из-за которой он воспылал противоестественной любовью ко мне. Но вот сейчас говорю с тобой, и меня осенило: раз ты был в меня влюблен, то передав ему частичку тебя, не накликал ли я…
— Я не был в тебя влюблен, — твердо произнес Сильван. — Я боялся влюбиться. Я сравнивал тебя с Марром. Может быть, я даже хотел влюбиться, в глубине души. Но так и не влюбился, иначе не смог бы расстаться. Так что не приплетай меня к этому.
— Хорошо, значит в этом виноваты мы с Лушей, — с облегчением вздохнул Яр. Улыбнулся: — Значит, будет проще разобраться. И разубедить!
— И еще я рад, что ты наконец-то и сам понял, что относишься ко мне иначе, чем к тому своему дракону, — ехидно добавил владыка Леса. — По крайней мере в него-то ты точно был влюблен, безумно и самозабвенно.
У Сильвана совершенно пропал аппетит.
— Кстати, Руун действительно чувствовал себя донельзя виноватым перед тобой, в этом он не врал тебе, — вспомнил Яр.
— Он нашел тебя? — тусклым голосом спросил Сильван.
— Заглянул мимолетом, скажем так. К сожалению, я не успел у него узнать, где он оставил тебя, зачарованного. А потом и вовсе… — виновато вздохнул Яр.
— И как ты с ним поступил?
— Так же, как ты — прогнал.
Яр подставил перед пригорюнившимся некромантом большую кружку горячего чая и блюдце с засахаренной морошкой.
— Еще вот что! — заторопился лесной царь, которому дворец через беззвучную связь подсказал, что Милена несется к ним обратно со всех ног и будет с минуты на минуту. Надо было успеть сказать, пока она не слышит: — Моя дочь влюбилась в тебя. С первого взгляда. Она подарила тебе свой первый поцелуй. Она сняла с тебя заклятье своей кровью. И ее трепетная, ранимая первая любовь для меня важнее, чем наше с тобой общее прошлое. Возможно, ты не поймешь этого прямо сейчас. Но я собираюсь сделать всё, что будет в моих силах, чтобы моя дочь стала с тобой счастлива. А в моих
