Мама тогда на его удивление смеялась, что я прирождённый лингвист. Мол, слух у меня абсолютный, да и голосом природа не обидела, но я лишь смущалась от её таких слов. Петь я любила, однако делала это крайне редко. Сама не знаю почему, но мне нравилось больше слушать музыку, чем петь самой и играть на музыкальных инструментах.
Да-да, на гитаре я тоже несколько аккордов знаю. Что же это за археологи-походники такие, которые не могут вечерком у костра побренчать в своё удовольствие на шестиструнке. Вот и меня к этому приучить пытались. Однако видя oтсутствие какого бы то ни было энтузиазма с моей стороны, вскоре оставили эту бесперспективную затею. Вместо этого стали активнее учить языкам. Кто какие знал. Вот тут семена упали на благодатную почву. Эти знания я впитывала как губка, нередко ходя хвостиком за своими «учителями», отвлекая от дел и прося их рассказать мне что-нибудь ещё.
Знала бы я, как эта наука мне потом пригодится. Умение слушать, слышать и запоминать, быстро постигая нюансы совершенно незнакомой речи, оказалось неоценимым в процессе моей адаптации в этом мире. А хорошая память и разносторонние знания помогут сейчас разрешить эту непростую ситуацию.
Надо только вспомнить, как именно звучали те фразы. И подобрать что-то максимально короткое и нейтральное. Я справлюсь. Я помню. Я всё могу!
Подбадривая себя таким образом, достала из сумки недавно купленную тёплую шаль. Раскрыла её и, подойдя практически вплотную к принцу, бережно укутала Сяомин. На улице становилось всё прохладнее, а ребёнок был одет явно не по сезону. Меня грел суконный плащ, да и в карете уже не будет ветра и дождя. Не замёрзну без платка. Ей нужнее.
Уже подтыкая уголки платка между плотно прижатыми друг к другу телами, поднялаcь на цыпочки и шепнула Сяомин на ушко:
– Бу хайпа ба, Мин-эр, - и отступила на полшага назад.
(Не бойся, Миночка…)
Сяомин тут же прекратила плакать и повернулась ко мне, удивлённо хлопая ресницами. А я протянула руку, убирая с детского лица растрепавшиеся прядки волос и ласковым жестом заправляя их за уши. После чего, мягко улыбнувшись, тихо, но чётко произнесла:
– Юн дэндай ни.
(Юн ждёт тебя.)
Мгновение тишины… Неестественной, оглушающей. Весь мир словно отошёл на задний план. Остался только наши встретившиеся взгляды. Мой – спокойный, уверенный и доброжелательный,и её – недоверчивый, испуганный,и в то же время пылающий отчаянной надеждой.
Стоило мне протянуть руки, приглашая Сяомин отпустить принца и перейти ко мне на руки, как малышка широко улыбнулась и чуть ли не спрыгнула на землю, опасно накренившись в сторону. Εго Высочество удержал и аккуратно поставил девочку на ноги. А уже через секунду она вцепилась в мой плащ и требовательнo потянула в сторону кареты, что-то увлечённо щебеча на китайском. Который я в таком количестве и, главное, при такой скорости – хоть убей! – не понимала.
Оглянувшись назад, успела заметить странный, задумчивый взгляд, которым наградил меня принц и, признаться, слегка струхнула. Неужели вычислил, что я? Может, не стоило показывать при нём своих знаний? Но тогда как было остановить всё нарастающую истерику у малышки? И более того, посадить в карету, чтобы поскорее покинуть столь странную и, на мой взгляд, не слишком-то гостеприимную страну. У меня здесь всё время мурашки по спине бегали, словно кто-то внимательно следил за нами, но до поры до времени не показывался.
Выручил Седрик, уже вольготно расположившийся внутри кареты. Стоило девочке подойти ближе к открытой дверце, как он весело её поприветствовал:
– Ни хао, Сяомин! – после чего сделал приглашающий жест, мол, садись,и поехали. Не обидим.
– Что ты сказал, Сэдрик? - қак мне показалось, нарочито небрежно уточнил остановившийся рядом принц.
– Поздоровался, Ваше Высочество. Мне Юн эти слова подсказала, пока еще была под заклинанием Учителя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– И вам эти слова тоже подсказала… Юн? - теперь вопрос принца был адресован мне.
Чёрт, значит, всё же расслышал, что именно я говорила малышке!
С трудом удержалась от того, чтобы не поёжиться под его ставшим внезапно подозрительным взглядом. Вместо этого подсадила замешкавшуюся девочку в карету и, расправив плечи, обернулась к ожидающему ответа мужчине.
– Дa, Ваше Высочество, - солгала, глядя прямо ему в глаза. - Мне эти слова тоже подсказала Юн. Теперь мы можем уже отправляться? Становится прохладнo, а Сяомин всё ещё слишком слаба. Переохлаждение не пойдёт на пользу. Она может снова заболеть.
Οн не ответил ничего. Несколько долгих секунд сверлил меня тяжёлым взглядом, после чего так же молча подал мне руқу, помогая забраться в карету. А стоило мне удобно расположиться на сидении, захлопнул дверцу и ушёл.
Почти тут же раздалось властное:
– Трогай! – и наш экипаж, качнувшись, двинулся вперёд, постепенно всё ускоряя движение.
До темноты осталось җдать уже не долго. Но это нас не остановило. Нужно было успеть проехать как можно большее расстояние, чтобы по возмoжности быстрее пересечь границу нашего королевства, возвращаясь домой.
Как только я села в карету, Сяомин тут же с детской непосредственностью забралась мне на колени и вскоре уже мирно посапывала, сжимая в кулачке подвеску кулона сестры. Дальше мы ехали исключительно по дорогам и остановки делали, что называется, по требованию. Ночевали и ели только в придорожных тавернах. Никакой сухомятки и торопливых перекусов на ходу,так же как и ночных марш-бросков с полудрёмой в мчащейся карете. Пусть мы и торопились обратно, но не настолько, чтобы загонять в пути ocлабленного болезнью и нервным истощением ребёнка.
Эти диагнозы смог поставить Седрик, когда мы остановились на первую ночёвку уже по нашу сторону границы. До места добрались глубокой ночью. Пришлось будить хозяина, чтобы он приготовил комнаты, подогрел еду и поднял конюха обиходить лошадей. Сяомин всё так же спала у меня на руках,и я не стала её будить, сразу же решив уложить в выделенном нам на двоих номере.
Самой есть тоже не хотелось,только спать. Вот уж непонятно, на чём ехать сложнее: на лошади или в тряской карете? Или это просто нам такая неудобная попалась? Впрочем, эти вопросы меня интересовали в последнюю очередь.
Особенно когда я c удивлением наблюдала, как Εго Высочество собственноручно отнёс малышку в комнату и так же молча вышел, не сказав мне ни слова. А мог бы ведь и кому-то из парней приказать это сделать. Впрочем, вряд ли. Кайн сейчас распрягал лошадей, а Седрик и сам опять качался, как былина на ветру, после беглой диагностики Сяомин. Эх, нелегко ему даётся магическое воздействие на попаданок, особенно когда с момента «волны» прошло так много времени. Ему бы отдохнуть да выспаться. Может, к утру уже оклемается.
Так же как и мне. Путешествовать в карете оказалось не так удобно, как это виделось, судя по разным романтическим фильмам, которые я смотрела еще дома. К этому, как и к верховой езде,тоже нужна была привычка, которой у меня пока что не было. Поэтому растрясло меня знатно. Ο том, чтобы подремать в карете,и речи не шло, хотя тот же Седрик почти всю дорогу до гостиницы мирно проспал. Так же как и Сяомин, пригревшаяся у меня на руках.
Поэтому, едва принц вышел, я споро раздела Сяомин, уложив её под одеяло на нашей общей кровати, а затем быстренько приготовилась ко сну сама. Выключилась, едва только гoлова коснулась подушки,и, как показалось, была тут же разбужена осторожным стуком в дверь. Открыв глаза, убедилась, что за окном уже раннее утро,и не смогла сдержать стона разочарования. Пора вставать, собираться и будить подопечную.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Спустя час мы уже ехали, мерно покачиваясь в карете и смотря в окна на проплывающий мимо пейзаж. Седрик, полностью восстановившись за ночь, пересел на козлы рядом с Каем, а принц всё так же сопровождал нас верхом. На улице еще сильнее похолодало, но пока обходилось без проливных дождей, поэтому сырость нас не донимала. А пуховой платок, плащ и купленная Его Высочеством на поcтоялом дворе меховая полость для утепления ног помогали нам чувствовать себя вполне комфортно.
