Четыреста или пятьсот лет спустя в северной Европе появились новые кельты, а именно те племена, которые мы называем галатами. Они захватили Македонию после смерти Александра и перешли в Малую Азию, заняв область, нареченную в их честь Галатия. Они вторглись также в Северную Италию, где сокрушили этрусков, дошли до Рима, разбили нас в битве при Аллии и сожгли наш город. Эти же племена завладели большей частью Франции, хотя их предшественники остались в центре, на северо-западе и на юго-востоке страны. Эти галаты тоже одаренный народ; правда, в области искусства они уступают прежним кельтам, зато более сплочены и куда лучшие воины. Роста они среднего, волосы у них черные или каштановые, подбородки круглые, носы прямые. Примерно в то же время, когда произошла злополучная битва при Аллии, несколько их племен вторглись в Британию через Кент, юго-восточную оконечность острова, и вынудили гаэлов отступить к другим берегам, так что теперь свободных гаэлов можно найти только на севере Британии и на соседнем с ней островке, Ирландии, все остальные — рабы. Захватившие страну галаты стали известны под именем бритты — «крашеные люди» (в знак принадлежности к определенной касте они разрисовывали лицо и тело синей краской) и передали это имя всему острову. Однако еще через двести лет из Центральной Европы по Рейну поднялась третья волна кельтов. Это те самые племена — мы называем их белги, — которые живут теперь на побережье Ла-Манша и считаются во Франции лучшими солдатами. Это смешанная раса, родственная галатам, но с примесью германской крови; у них светлые волосы, большие подбородки и орлиные носы. Они тоже вторглись в Британию через Кент и утвердились в южной части острова, за исключением юго-западного уголка, где по-прежнему живут бритты и их рабы гаэлы. Эти белги сохраняли тесную связь со своими родственниками на материке (один из их королей правил по обе стороны от Ла-Манша), постоянно торговали с ними и даже послали военное подкрепление, когда те сражались с Юлием Цезарем; точно так же на юго-западе острова бритты торговали со своими родичами — галатами с Луары и посылали им помощь.
Но хватит об обитателях Британии, перейдем теперь к истории их контактов с Римом. Первое римское вторжение в Британию было совершено сто восемь лет назад Юлием Цезарем. Он обнаружил в рядах своих противников — белгов и галатов с Луары — множество британцев и решил, что пора научить остров уважать мощь Рима. Он не мог рассчитывать на окончательное усмирение Франции до тех пор, пока самые упорные враги Рима могли найти в Британии безопасное убежище, а затем вновь предпринять попытки возродить независимость своей страны. Кроме того, Юлий хотел, из политических соображений, завоевать громкую военную славу, чтобы уравнять счет в победах со своим соправителем Помпеем. Его победы в Испании и Франции были ответом на победы Помпея в Сирии и Палестине, а военные успехи в далекой Британии могли быть противопоставлены подвигам Помпея среди отдаленных народов Кавказа. Ну и наконец, Юлию Цезарю были нужны деньги. Судя по успехам торговцев с Луары и побережья Ла-Манша, ведущих дела с Британией, там был превосходный рынок, и Юлий хотел захватить его себе, сперва получив от жителей острова большую дань. Он знал, что в Британии есть золото, поскольку британские золотые монеты имели свободное хождение во Франции (между прочим, это были очень любопытные монеты: моделью им послужили золотые статеры Филиппа Македонского, которые попали в Британию через Рейн и Дунай, но с течением времени узор настолько стерся, что из двух коней в колеснице остался только один, сама колесница и возничий были чуть видны, а от головы Аполлона в лавровом венке сохранился один венок). Но на самом деле Британия не особенно богата золотом, да и оловом тоже; хотя копи на юго-западе острова когда-то имели немаловажное значение — олово оттуда шло на продажу в Карфаген — и до сих пор еще разрабатываются, основное снабжение Рима сейчас идет с оловянных островков у побережья Галиции. В Британии есть сколько-то серебра, меди и свинца и на юго-восточном берегу ведется добыча железной руды. Есть тут и пресноводный жемчуг чистой воды, хотя он мелкий и не выдерживает сравнения с тем, что привозят с востока. Янтаря нет, если не считать обломков, которые выносит на берег прилив, — он попадает сюда из Балтики, зато есть превосходный гагат и другие ценные товары для внешней торговли, такие, как рабы, шкуры, шерсть, лен, домашние животные, украшенные эмалью изделия из бронзы, синяя краска, плетеные корзины и зерно.[73] Юлия больше всего интересовали золото и рабы, хотя он знал, что рабы, добытые им на острове, будут не особенно высокого качества — женщины малопривлекательны и вспыльчивы, а мужчин, кроме тех, кто принадлежал к местной знати и годился в кучера, можно использовать лишь на самых примитивных сельских работах. Среди них не найдешь поваров, ювелиров, музыкантов, цирюльников, секретарей или искусных куртизанок. Средняя цена за них на римском рынке — самое большее сорок золотых.
Юлий Цезарь дважды вторгался в Британию на юго-востоке острова, как это делали до него поочередно гаэлы, бритты и белги.[74] В первом случае британцы яростно сопротивлялись его высадке на берег и показали себя прекрасными воинами, так что успехи Юлия были невелики: он продвинулся в глубь страны всего на десять миль да взял несколько заложников из жителей Кента. Во втором случае, однако, учтя свой прежний опыт, он высадился с большим войском — двадцать тысяч человек, а не десять, как в первый раз. Он выступил из Сэндвича, селения неподалеку от побережья, и шел вдоль южного берега устья Темзы, форсировав сперва реку Стаур, а затем Темзу возле Лондона. Он двигался на территорию катувеллавнов — племя белгов, чей вождь стал повелителем нескольких более мелких вождей на юге и востоке острова; его столица называлась Уитхэмпстед и находилась в двадцати пяти милях к северо-востоку от Лондона. Когда я говорю «столица», я, конечно, употребляю это слово не в греко-римском понимании; вряд ли можно назвать городом пусть даже большое скопление плетеных и обмазанных глиной хижин и несколько строений из нетесаного камня, окруженных крепостными стенами. Как раз вождь этого племени, Кассивеллавн, и организовал сопротивление Юлию, однако вскоре он обнаружил, что, хотя его кавалерия и боевые колесницы сильней, чем французская кавалерия, которую привел Юлий, пехота его уступает римской пехоте. Он решил, что лучшей тактикой будет вообще расстаться с пехотой и задержать наступление римлян с помощью кавалерии и колесниц. Юлий увидел, что может отправлять фуражиров на поиски провианта только целыми отрядами и при поддержке конницы: излюбленной тактикой британских боевых колесниц было внезапное нападение на одиночных солдат, отбившихся от своих, и даже на небольшие группы. На марше римское войско не могло причинить особенно большого вреда — ну сожгут несколько полей с созревшими хлебами или деревень, — у британцев всегда было достаточно времени, чтобы спрятать женщин, детей и скот в безопасном месте. Однако, переправившись через Темзу, Юлий получил поддержку племен, которые незадолго до того были побеждены их врагами, катувеллавнами. Это были тринованты, жившие к северо-западу от Лондона, их столица — Колчестер. Сын триновантского вождя, убитого Кассивеллавном, спасся бегством во Францию незадолго до начала похода и обещал Юлию, если он захватит территорию катувеллавнов, поднять все восточное побережье в его поддержку. Обещание свое он выполнил, и теперь Юлию была обеспечена база на землях триновантов. Пополнив запасы продовольствия, Юлий вновь выступил в поход на Уитхэмпстед.
Кассивеллавн знал, что у него мало шансов одержать победу, разве что какой-нибудь отвлекающий удар заставит римлян повернуть обратно. Он отправил срочное послание подвластным ему союзникам в Кенте с просьбой подняться крупными силами и напасть на центральный лагерь Юлия. Юлий уже один раз был остановлен, вскоре после высадки на остров, известиями о том, что буря повредила часть его транспортных судов, которые, не позаботившись вытащить на берег, он оставил стоять на якоре. Он был вынужден вернуться от Стаура — немалый путь — и потратить десять дней на починку, что дало противнику возможность вернуть себе и укрепить позиции, которые Юлий завоевал с немалым трудом. Если кентцы согласятся напасть на лагерь Юлия, где было всего две тысячи пехотинцев и триста кавалеристов, и им удастся его захватить и завладеть флотом, Юлий окажется в ловушке и весь остров поднимется против римлян — даже тринованты покинут своих новых союзников. Кентцы произвели на лагерь массированную атаку, но были отбиты, понеся тяжелые потери. Услышав об этом поражении, все союзники Кассивеллавна, которые еще не сделали этого, отправили к Юлию мирных послов. Но он уже двигался на Уитхэмпстед и вскоре взял его приступом, атаковав одновременно с двух сторон. Эта крепость представляла собой огромное земляное укрепление в форме кольца, защищенное лесом, глубокими рвами и частоколом, и считалась неприступной. Она служила убежищем для всех членов племени, слишком старых или слишком молодых, чтобы сражаться. Римляне захватили там колоссальные стада и сотни пленников. Хотя армия Кассивеллавна не была разбита, ему пришлось просить о мире. Юлий поставил ему легкие условия, так как лето подходило к концу и он стремился поскорее вернуться во Францию, где назревало восстание. От катувеллавнов потребовали лишь передать в руки римлян несколько знатных мужчин и женщин племени как заложников, платить Риму золотом ежегодную дань и обещать не трогать триновантов. Поэтому Кассивеллавн отдал Юлию часть дани и передал заложников, что сделали также вожди всех остальных племен, кроме триновантов и их союзников с восточного побережья, которые ранее предложили Юлию помощь по собственному почину. Юлий вернулся во Францию с пленниками и тем скотом, который ему не удалось продать по дешевке триновантам, чтобы избавиться от необходимости переправлять его через пролив.
