Реку мы переходили там, где, безусловно, противника не могло быть, где берег был более крутым. Приходилось взбираться, цепляясь за кусты, помогая друг другу. Шли мелким лесом, занесенным глубоким снегом. Когда оказались на опушке в одном километре севернее Графовки, подтянули колонну. Абсолютная тишина нарушалась лишь перекличкой петухов да редким лаем собак в селе.
На этом последнем привале командиры взводов проверили своих людей. Я дал указание: одним батальоном атаковать село с севера, другим - с северо-запада. Условились, что через тридцать минут я буду на окраине села, у ветряной мельницы, что вырисовывалась на горизонте, и введу в бой третий, резервный батальон в том направлении, где сопротивление противника будет наибольшим. Разведроту оставили на дороге у опушки леса в виде прикрытия.
В назначенный час начали атаку. Вскоре я ввел в бой резервный батальон.
К шести часам тридцати минутам мы захватили почти все село, кроме десятка хат на западной окраине; противник успел подтянуть туда подкрепление. Я приказал дать отбой - пустить условленные ракеты в трех местах.
Батальоны начали собираться на знакомой нам опушке леса. Командиры проверили своих людей, и мы тронулись в обратный путь. В восемь часов мы были уже на левом берегу.
Наши потери: десять убитых (из них - три средних командира, два младших и пять красноармейцев), тридцать девять раненых. Гитлеровцев было убито более двухсот. Уничтожены батарея семидесятипятимиллиметровых орудий, много стрелкового оружия, большое количество лошадей, с десяток автомашин и другого имущества, которое мы не могли захватить с собой. В плен взяли четырех немцев.
На этот раз мы в более короткое время сделали больше, чем в предыдущем бою, и недостатков у нас было меньше.
Несмотря на напряженность боя, настроение участников было прекрасное.
Командующий армией, выслушав мой доклад о втором походе в тыл врага, сказал:
- Очень хорошо. Но... - смеясь, добавил он, - есть такая поговорка: "Повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить". Учтите это.
В приказе по армии от 9 декабря говорилось:
"Выполняя указания Ставки, в 21-й армии проведен ряд операций по уничтожению врага. В этих операциях части тов. Горбатова показали образцы храбрости, мужества, преданного служения народу, они беспощадно уничтожали немецких оккупантов..."
В отместку за наши налеты на Коровино и Графовку противник на рассвете 6 декабря повел наступление на деревни Титовка и Устиновка, вытеснил из них наши передовые подразделения и оказался перед местечком Шебекино. Контратакой 989-го стрелкового полка под командованием энергичного и храброго майора Кучеренко фашисты были отброшены с большими для них потерями.
А мы уже готовили новое нападение. На этот раз объектом удара избрали Маслову Пристань на берегу Северского Донца.
Выступили на рассвете 15 декабря. Я взял с собой по батальону от 985-го и 987-го стрелковых полков. Шли в промежутке, не занятом нашими войсками, по занесенной снегом просеке.
Впереди - разведрота. Поравнявшись с заброшенным домиком лесника, Боков решил осмотреть его. Осветив комнату фонариком, он увидел на полу рацию. От дома вели в лес свежие следы. Боков доложил мне об этом, когда я подошел с колонной.
- Это хуже, - сказал я. - Значит, мы обнаружены.
Было понятно, что внезапность нападения утеряна: сбежавшие дозорные успели предупредить своих о нашем появлении. Поэтому я отказался от атаки села. Выделил две роты для уничтожения боевого охранения, а главные силы задержал в лесу.
Но и боевое охранение немцев уничтожить нам не удалось. Фашисты уже ожидали нас в окопах и встретили организованным огнем.
Сигналом я приказал ротам отходить. Противник начал обстреливать нас минометным и артиллерийским огнем. Одна мина разорвалась метрах в пятнадцати от меня. Я почувствовал укол в шею, но не обратил на него внимания. Кто-то из командиров, увидев кровь, потянулся ко мне рукой, вынул маленький осколочек, застрявший к коже, и дал его мне, сказав:
- На такой большой войне поневоле обращаешь внимание и на мелочи.
Осколок я оставил себе на память.
На этот раз, не выполнив задачи, мы вернулись на исходные позиции. Удовлетворение нам давало то, что мы вовремя отказались от попытки выполнить основную задачу. Но, возможно, я все же допустил ошибку, атаковав боевое охранение: вероятно, правильнее было просто отойти без боя.
После этих активных действий дивизия наша стала боевой силой, на которую могло положиться наше командование и которой должен был опасаться противник.
Чтобы закончить воспоминания о 1941 годе, расскажу еще про одну операцию, проведенную по приказу командарма. 28 декабря дивизия, оставив в обороне на двадцати километрах один 985-й стрелковый полк, основными силами сосредоточилась на восьмикилометровой полосе правого фланга. 29-го, еще до рассвета, мы перешли вместе с правым соседом в наступление, используя внезапность. К двенадцати часам удалось овладеть четырьмя большими селами: Севрюково, Ястребово, Беловская и Ближняя Игуменовка. Однако в каждом из этих населенных пунктов противник оставался в окружении, удерживая по поскольку домов, окруженных колючей проволокой, с минными полями на подступах к ним. Только в селе Ястребово мы захватили артбатарею и огнем прямой наводкой из немецких орудий полностью уничтожили засевший в домах гарнизон. К вечеру подошедшими из Белгорода резервами с танками противник восстановил положение, вынудив нас отойти. Но потери здесь были у немцев много больше, чем у нас, хотя и у нас они были весьма чувствительными: убитых 193, раненых 369. Мы захватили две артбатареи, много вооружения, семь складов с боеприпасами, продовольствием и имуществом.
25 декабря 1941 года мне было присвоено первое генеральское звание. Командующий армией вручил мне генеральскую папаху, сказал:
- Вручаю как знак полного к вам доверия нашей партии и правительства, поздравляю с первым и, уверен, не последним генеральским званием.
Член Военного совета армии Сердюк крепко обнял меня, поздравил и сказал;
- Александр Васильевич, вы много и целеустремленно работаете, потому и имеете такие результаты. Желаю еще больших.
Я поблагодарил в их лице партию и правительство за доверие и добрые пожелания.
За инициативные действия многие в нашей дивизии были награждены орденами и медалями. Я получил орден Красного Знамени.
В ноябре - декабре 1941 года на юге был освобожден от противника Ростов-на-Дону, на севере - Тихвин; в декабре же мы узнали о разгроме немцев под Москвой. Эти одержанные Советской Армией первые, но большие успехи были лучшим доказательством того, что будущее за нами. Однако зимняя кампания была все же очень тяжела.
