новости про Ваню.
— И?
— Говорят, погоня за ним была…
— Кто говорит?
— Люди из органов.
— Им виднее.
— Только вот непонятно, умер он или жив остался…
Вот лиса хитрож*пая, не так, так эдак подкатится.
— Умер. Можешь спать спокойно.
— Спасибо тебе…
— Пожалуйста. Как Лиза?
— Плохо.
— Почему? Что-то случилось?
— Да, но об этом тебе лучше с ней.
— Всеволод Иванович, мне не до загадок. Говори уже.
Пауза в трубке напрягает нешуточно. Сажусь в кровати, мне вот совсем не нравится его молчание. Слышу громкий вздох и хриплое:
— Она беременна.
Спинной мозг простреливает судорогой, сердце пускается вскачь. От потрясения теряю дар речи.
— Чего молчишь? Доигрались? Весело, наверное, было всем вокруг лапшу вешать? Меня дураком выставили, твои поди, тоже не знают, при каких обстоятельствах вы познакомились?
— Лиза дома?
— Дома. Но говорить тебе о ребенке не собирается. Слишком тяжело дался ей ваш разрыв.
— Ну ты-то точно знаешь этому причины.
— Хочешь, чтобы я тебя оправдывал в ее глазах?
— Нет, бл*дь, хочу, чтобы дальше меня закапывал и втирал, что я с ней играюсь.
— Я вообще ей в этот раз ничего не говорил. Ей и без того не сладко было.
— Я сейчас приеду.
— Давай уже завтра. Она поднялась в свою комнату, может даже спит.
— Я-сейчас-приеду!
Отключаюсь, спешно одеваюсь и выхожу из дома. Взбодрил Разумовский. Беременна! Как уложить эту мысль в своей голове? Похоже, у меня грядут большие перемены.
Глава 35
Лиза
Хоть только девять вечера, ночь давно вступила в свои права. Дни стали намного короче, с улицы веет осенью, обволакивая душу тоской. Отметаю первую мысль закрыть балкон и завалиться на кровать, укрывшись с головой одеялом. Так я делаю уже три вчера кряду, а потом не сплю, составляя планы на будущее. И ни один из них не выглядит привлекательным. Утром, конечно же, обеспечена головная боль.
Надеваю махровый длинный халат, закутываюсь в плед и выхожу на балкон. Он у меня небольшой, но уютный диванчик с подушками и завитая виноградной лозой, незастекленная панорама с видом на соседские крыши, компенсирует недостатки площади.
Усаживаюсь, поджав под себя ноги, и любуюсь огоньками светящихся окон на фоне неба и темных крыш. В комнате я оставила включенным только торшер, тусклый свет проникает через стекло на балкон и слегка освещает половину пространства. Где-то в листве стрекочет кузнечик, из соседнего двора слышен лай собаки.
На улице с парадной стороны дома остановилась машина, звук хлопнувшей двери заставляет прислушаться. К нам, что ли? Да нет, наверное, кто-то остановился по своей надобности. Становится совсем тихо, даже кузнечик прерывает свою трель. А минут через десять дверь моей спальни открывается, и кто-то входит. Напрягаю слух, дядя? Но на балконе передо мной появляется Градов.
Вскакиваю с дивана, не веря своим глазам. У меня что, помутнение рассудка? Он в нашем доме? В такое время, да и как вообще?
Сердце, словно сумасшедшее, забивается в бешенном ритме, пульсация в висках такая, что кажется разнесет черепную коробку вхлам.
Сморю, как на привидение. Живой или глюк?
— Привет, — говорит осторожно.
— Привет, — дается с трудом, голос дрожит.
— Мне многое нужно тебе рассказать.
— Как ты сюда попал?
— Твой дядя открыл мне дверь.
— Ты пришел забрать долг? — не знаю почему задаю именно этот вопрос, но других вариантов его позднего визита у меня сейчас нет.
— Лиза, — он делает ко мне шаг и оказывается рядом — не говори ерунду, я пришел к тебе.
Машинально отстраняюсь, что вообще происходит? Сначала больше месяца полного игнора, теперь пришел говорить в такое время, прямо ко мне в спальню.
Он видит, что я в замешательстве, молчит, дает прийти в себя. Просто рассматривает, каким-то странным взглядом: губы, грудь, живот. Он знает? Или я себе надумала? Адреналин бьет фонтаном и заполняет каждую клетку.
— Почему так поздно?
Сама не знаю, спрашиваю про время или о том, насколько он пропал.
— Давай зайдем в комнату, — разжимает он мою руку, которой я удерживаю скрещенные края пледа у себя на груди.
Его теплая ладонь касается моей, и я понимаю, что моя холодная и максимально напряженная кисть, сжимает края, а остальная часть пледа упала с плеч и болтается где-то внизу. Он слегка обнимает за плечи и ведет меня в спальню, иду, как заторможенная, в голове лишь одна мысль: сказать или сначала выслушать. Возможно, после того, что скажет он, говорить о беременности не захочется вовсе. К ни го ед. нет
Макс закрывает балконную дверь, включает свет, усаживает меня на кровать, а сам садится на пуф напротив.
— Я знаю, что ты сейчас будешь возмущаться, но очень тебя прошу, выслушай меня до конца.
— Хорошо, — сердце еще немного подрагивает.
Макс выглядит измотанным, но спокойным и сосредоточенным. Я немного успокаиваюсь, непроизвольно сильнее кутаюсь в халат и показываю всем своим видом, что я его внимательно слушаю.
— Я не отказывался от тебя. Мне нужно было время решить свои проблемы. Это было опасно, я не хотел, чтобы ты пострадала. И Башир, и Гриша, и даже Артур всех своих отправили подальше на это время. Я не знал, останусь ли в живых, и отправить тебя никуда не мог. Ты бы не согласилась. А еще не хотел, чтобы переживала… Я попросил твоего дядю забрать тебя к себе и нанял человека присматривать за тобой… Сегодня все закончилось, мы, наконец, можем вернуться к привычной жизни.
Услышанное на фоне накопившегося напряжения последних дней, вырывает с корнем остатки самообладания и прорывается фонтаном негодования и нервной дрожи. Мерзкое ощущение, что меня изолировали, словно инфантильную дурочку от важной информации, решили за меня, заставили снова играть по чужим правилам отзывается такой неприязнью к нему, что я вскакиваю и даю ему пощечину. И только потом понимаю, что я сделала.
Макс тоже вскакивает на ноги, глаза гневно сверкают, он сжимает челюсти, смотрит в упор несколько секунд, за которые к моему лицу успевает прилить жар.
— Полегчало? — еле сдерживается он.
— Нет!
— Больше никогда так не делай, иначе схлопочешь себе проблемы — он изо всех сил пытается говорить спокойно, но я вижу, как его это задело. Помню, что он не признает таких замашек от женщины, но уже сделано, не вернешь.
— Ты просто… Как можно так распоряжаться чувствами человека, Макс? Ты хоть понимаешь, чего мне это стоило? Что я пережила, сколько всего передумала? А можно было просто позвонить и все объяснить. Я же не сумасшедшая лезть в петлю, я бы все поняла.
— Так ты просто злилась, и не понимала, а
