Другая часть, большая часть, не хотела ничего знать. Она хотела помнить Зен такой, какой она была, с ее большим сердцем, прекрасной душой и бескорыстным способом любить. Она не хотела знать, сделала ли ее сестра что-то плохое, дабы избежать ада, в котором находилась. Она не хотела знать, почему кто-то выследил ее таким образом. Ее младшая сестра была первым человеком, которого она любила безоговорочно, и она всегда хотела помнить ее такой.
Но она также хотела знать правду. Как бы ей ни хотелось спрятаться, теперь это ее мир, и он забрал ее сестру, и она хотела знать факты.
Поднявшись на ноги, она вошла в дом, собаки следовали за ней по пятам.
Данте и Амара сидели на одном диване, Тристан и Морана на другом, а ее муж сидел один на кресле. Его золотистый властный взгляд встретился с ее глазами, когда она вошла, и он протянул руку, подзывая к себе. Она тихо подошла к нему и села, когда он притянул ее к себе на колени, потягивая вино.
— Где дети? — спросила она, оглядываясь вокруг и замечая отсутствие хаоса.
— Спят наверху, — ответила Амара своим мягким, хрипловатым голосом. — Лия с ними.
Зефир кивнула, в ней зародилось сомнение, что Лия заслуживает доверия. И вообще, заслуживает ли доверия кто-либо из них, кроме ее мужа. Она уже не знала, может ли она кому-то доверять.
Альфа погладил ее по спине, успокаивая ее бурные мысли.
— Она была дочерью Габриэля, — Морана сглотнула, ее глаза заметно затуманились и устремились на Зефир. — Она была настоящей мной. И мне всегда было интересно, что с ней случилось, понимаешь? Была ли она в порядке. И хотя ее нет, я просто хочу, чтобы ты знала, что я очень рада, что у нее была хорошая жизнь, что у нее была ты. Ее любили, и она это знала.
Зефир почувствовала, как ее горло сжалось, и она сжала бокал с вином. Руки Альфы мягко сжали ее, напоминая, что она не одна.
— В тот день, когда ты посмотрела на нее… — Зефир запнулась, вспомнив тот день так ярко.
— Она показалась мне знакомой, — закончила Морана, прислонившись к Тристану.
Мужчина не оставлял ее одну с тех пор, как ее выписали из больницы.
— Человек Тень, — поделилась Зефир. — Он был там той ночью. Он появился после… Я не помню, но думаю, что он высадил нас в больнице.
Ее муж кивнул.
— Он следил за Гектором по своим собственным причинам. Вот откуда он узнал об убийствах, я думаю.
Данте сощурился с другого дивана.
— Я навел Вина на Гектора. Скоро мы узнаем, с кем он заключил сделку.
— Его брат уже ищет его, — упомянул Альфа.
Виктор, как ей сказали, пришел в ярость после того, как узнал, что сделал его брат. Он отправился на его поиски. Гектор был трупом.
— Вин заслуживает доверия? — спросила она.
— Очень, — удивленно ответила Амара.
— Человек Тень предупредил меня, что это только начало, — сообщил ее муж.
Она услышала, как у Мораны перехватило дыхание, а Амара сглотнула при этих зловещих словах.
Наступила тишина, все были поглощены своими мыслями.
Не выдержав, Зефир встала и пошла обратно на палубу, собаки снова шли за ней по пятам, не оставляя одну.
Она смотрела на открывающийся вид, все вокруг выглядело мрачным и безрадостным, и гадала, что принесет им будущее.
Позади нее возникло какое-то присутствие, а затем ее обхватили сильные руки. Зефир вновь погрузилась в объятия своего одноглазого зверя, единственного твердого, реального существа в ее перевернутом мире. Все эти дни он был для нее горой, твердой, непробиваемой, неподвижной. Она обрушивала на него свой гнев, зная, что его не сотрясет лавина эмоций.
— У нас все будет хорошо, правда, красавчик? — тихо прошептала она, почти боясь надеяться на лучшее.
Его руки сжались вокруг нее, он поцеловал ее в макушку.
— Серость не будет вечной, радуга.
Нет, не будет.
Гектор был на волоске, Синдикат только начал, Человек Тень был неизвестен, и будущее было неопределенным.
Но в объятиях мужчины, которого она любила долгие годы, будет любить долгие годы, Зефир чувствовала, что может дышать.
Серость не будет вечной.
Конец
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
