Хасан, увидев меня, закричал, размахивая руками:
– Юра, ну где ты лазишь? Я Сапога послал в дукан, чтоб он тебя нашел. Напялил мои шмотки и пропал с концами.
– А че случилось? – спросил я.
– Да ничего не случилось, просто ты ушел и пропал, мало ли чего может случиться с тобой в кишлаке.
– Ты, небось, за свои кроссовки и хэбэшку волнуешься. Подумал, наверное, что если вдруг меня духи хапнули, то накрылись твои шмотки, да? – начал я подкалывать Хасана.
– Юрка, опять подъе…ваешь? Хрен больше получишь мои шмотки, раз такое базаришь, – обиженным голосом произнес Хасан.
– Да ладно, Хасан, завязывай кислячиться, я ведь шучу, ты же знаешь, – успокоил я его.
Я подошел и поздоровался с Качи-вачи:
– А ты, грузин, что здесь делаешь? – спросил, подсев к нему.
– Чай пью, нэ видишь что ли, – ответил Качи-вачи заплетающимся языком.
– Хасан, как это ты допустил такое, почему первая рота кайфует нашим чаем? – спросил я, изображая удивление.
– Да у нас уже полмешка растащили, пока ты по кишлаку шарахался, уже почти все про чай прознали, – с раздражением в голосе высказался Хасан, присаживаясь рядом.
– Вай-вай Хасан, как я тебе бедному сочувствую, вот-то тебя обсосали, – произнес я певучим голосом, поглаживая Хасана по голове.
– Ага, жди, обсосешь ты этого таджика, он наш чай куда-то затырил, и теперь все стрелки на Петруху переводит. Машину ротного уже зае…али клиенты. Ротный весь на изменах, ни хрена понять не может, чего это все за чаем приезжают. В общем, ротный в эфир прокричал, если кто еще приедет за чаем, по е…альнику получит, – высказался Туркмен, спрыгивая в брони БТРа.
– А ротный случайно не въехал, что это за чай? – спросил я, посмотрев на него.
– Не ссы, не въехал. Он там с прапором брагу квасит, им не до чая, – обнадежил меня Туркмен.
– Хасан, а куда ты чай дел? – спросил я Хасана.
– Закопал навэрно, – промямлил Качи-вачи.
– И ловушек вокруг понаставил, – добавил я.
– Юра, где ты лазил? –теперь уже поинтересовался Туркмен.
– Да так, встретил возле мечети муллу какого-то странного, поболтали с ним немного.
– О чем это интересно ты с муллой мог болтать. Не о вере ли? – спросил удивленно Хасан.
– И о вере, и о жизни, и ваще. Неглупый дедок, этот мулла. В кишлаке мне сказали, что он в Союзе на зоне сидел.
Я встал и начал снимать с себя Хасана шмотки, после чего подошел к своему танкачу, и повернувшись спиной к Хасану, достал из кармана четыреста афганей, незаметно сунув их в карман Хасановского ХБ. Про случай с крадеными магазинами я пока решил не рассказывать, во избежание подковырок со стороны пацанов.
– Я прэдставлаю, как этот мулла малытву читает по фэне, вэсь такой на пантах, – Качи-вачи раскинул пальцы как урка и произнес с растяжкой: – Аллах велык в нату-у-рэ!
– Качи-вачи, ты че, Аллаха ваще не боишься? – перебил я грузина.
– А чего я его боятса буду.
– А ты не мусульманин что-ли? – спросил я, протягивая хэбэшку Хасану.
– Юра, гонишь да? Я хрэстьянин.
– Да ну, ни п…зди.
– Грузины не мусульмане, Юра, ты че паришься, – поправил меня Хасан, беря у меня из рук свои шмотки.
– Да это вы мне мозги парите! Цаца мне недавно втирал, что он ярый мусульманин, – недоумевал я.
– Да, Цаца мусульманин, только он абхазец, – поправил меня Качи-вачи.
– А какая нахрен разница? – спросил я.
– Как какая, балшая разница, – ответил Качи-вачи.
– Да хрен вас поймет, там татарин не татарин, тут грузины не грузины.
– Панимаешь Юра, абхазец, это савсэм другой националность, а грузын, это…
– Вон БМПшка разведчиков в нашу сторону едет, – прервал грузина Хасан.
Мы повернули головы, со стороны гор, мимо блока взводного в нашу сторону направлялась БМПшка.
– А чего это они в горах делали? – спросил я, привставая.
– А хрен его знает. Сейчас подъедут, и узнаем, – пояснил Хасан.
Через пару минут к нам подкатила БМПшка разведчиков, она остановилась рядом с нашим БТРом, потом резко развернулась к нам боком и заглохла.
На броне находился Артиков, он сидел на башне, под ногами у него лежало что-то похожее на тело человека.
– Артик, откуда вы?! – выкрикнул Хасан.
– С гор спустились, бакшиш везем комбату, в виде духовского снайпера, – ткнув ногой лежащее на броне тело, ответил Артиков, закуривая сигарету.
Сверху БМПшки почти одновременно открылись два люка, из люков вынырнули Семен с Царевым.
– С чем пожаловали, ваше величество? – подколол я Царева.
– Урод этот Бабтиста ранил, – ответил Царев, и не оборачиваясь показал большим пальцем через плечо, в сторону башни, за которой лежал пленный дух.
– Тяжело ранил? – спросил я, подходя к БМПшке, чтоб посмотреть на духа.
– Сами гляньте, – сплюнул с башни Артиков.
Все остальные тоже поднялись и последовали за мной.
Пуля разворотила Баптисту челюсть и пробила плечо.
Баптист – это парнишка по имени Илья, водила со второй роты. Он был мой земляк, из Казахстана. По национальности тоже русский, но строго придерживался какой-то непонятной веры, и его прозвали Баптистом. Хотя Илья был против такого прозвища, он говорил: «Я к баптистам никакого отношения не имею, я отношусь к уральцам староверам, а баптисты это совсем другое». Но мы нифига не разбирались в этих верах, староверы – нововеры, нам было на это наплевать. Просто слышали, что есть в союзе какая-то запрещенная секта – баптисты, поэтому и прозвали Илью – Баптистом. Илья отслужил полтора года и считался «дедом», он не курил, не пил, не матерился, и за время службы в Афгане ни разу не выстрелил из оружия, так как это противоречило его вере. Комбат считал это дурью, и поначалу пытался выбить из головы Ильи эти сектантские заморочки, но ничего не добившись, плюнул, и посадил его водилой на БТР. К тому же Илья был всегда послушным, исполнительным и работящим парнем, и никогда не нарушал дисциплины, а такое поведение среди советских солдат было большой редкостью.
Я подошел к БМПшке и глянул на лежащего духа. Голова его была рассечена чуть выше лба. Руки и ноги духа были связаны каким-то проводом. Я приподнялся на цыпочки и заглянул ему в лицо, оно было наполовину в запекшейся крови вперемешку с пылью.
– Он хоть живой? – спросил я, взглянув на Артикова.
– Еще какой живой, падла, – отозвался Артиков и, ткнув носком сапожка духу в лицо, добавил:
– Правда, Семену пришлось огреть его автоматом по башке. У-у, сучара, а ну открывай глаза, собака! А то еще раз по черепу схлопочешь, – Артиков замахнулся на духа автоматом.
– Нехрен было кусаться, душара вонючий. Во рту полтора зуба, а руку чуть насквозь не прох…ярил – урод, не дай бог еще заражение пойдет от его вонючей пасти, – возмущался Семен, разглядывая запястье.
– Артик, а ну, подвинь его рожу сюда, – попросил я.
Артиков нагнулся и, схватив за грудки лежащего духа, подвинул его на край брони, голова духа свисла вниз.
Мне показалось, что я этого духа где-то уже видел, хотя эти духи в большинстве своем все на одну рожу, особенно старики, но вот одежда его не вызывала сомнений, это был тот самый пастух, у которого мы совсем недавно позаимствовали нескольких баранов.
– Хасан, ты не поверишь! Посмотри, кто здесь лежит! – воскликнул я, тыча пальцем в морду духа.
Хасан с Туркменом подскочили к БМПшке, и уставились в лицо лежащему духу. Дух пошевелил свисшей головой, тихо простонал, и медленно открыл слипшиеся от крови глаза. У Хасана от удивления вытянулось лицо. Он в упор посмотрел сначала на меня, потом на Туркмена.
– Ну что я вам говорил, а! Ну, чего вы шары вылупили? Говорил я вам, что надо было грохнуть этого пастуха. Говорил, а?! Я жопой чуял, что это дух!
– Хасан, может ротного позвать? Неплохой момент слегка рисануться. Это ведь ротный приказал тебе не убивать этого духа, – решил я подколоть Хасана.
– Юра, а ты ваще молчи. Ты больше всех меня тормозил, – ляпнул Хасан в мой адрес.
Все остальные с непониманием и легким удивлением смотрели на нас троих.
– Э, мужики, о чем это вы там? – спросил Артиков, глядя то на нас, то на духа.
–Да это пастух, который гонял отару на водопой. Я хотел его заеб…нить, но вот эти два кадра не дали мне этого сделать, – Хасан ткнул пальцем сначала в меня, потом в Туркмена.
– Ну ладно, Хасан, хорош разоряться. Теперь можешь резать хоть всех пастухов, я тебе слова против не скажу, только успокойся, а то у тебя уже пар со лба идет от напряжения, – успокаивал я Хасана, легонько похлопывая его по плечу.
– А что если я его сейчас зарежу? –Хасан достал штык-нож и стал водить им возле шеи духа.
– Сначала я ему викалю гляз, – произнес Качи-вачи, и тоже, достав свой штык-нож, стал целится острием в глаз духа.
– Э-э, а ну отойдите от него! Комбат сказал живым его довезти! – крикнул Семен и стал вылезать из люка.
– Ну ладно, пусть пока поживет. Без меня его не убивайте, я потом приду и сам его зарежу, – произнес Хасан, пряча штык-нож.
