– Они не спят, – со страхом сказала Лиза, указывая на трупы. – Они не такие.
– Такие, такие, – мрачно сказал Шабан. – Они спят. Они уже проспали все, что могли.
– А ты спать не будешь? – спросила Лиза.
– Мне еще рано…
Пока все шло как по маслу. Диспетчер, какой-то незнакомый красномордый здоровяк с толстым, распирающим фильтр носом, увидев Лизу, в первый момент оторопел и не сразу потянулся к пульту, а через секунду Шабан уже бил его по черепу рукояткой «магнума» и, отвернувшись от непонимающе-расширенных Лизиных глаз, кряхтел, стаскивая с диспетчерского кресла расслабленное тело. Ничего, ничего, моя девочка, бормотал он, вот примерно так с ними и надо. Живой, очухается. Тут главное, чтобы процесс был обратимым, это очень важно, нельзя лишать человека шанса когда-нибудь понять и проснуться, это – преступление, хоть я и уверен, что эта рожа до смерти не проснется, но мало ли, в чем я уверен… Да, как там ворота, не заблокированы? Нет, и это прекрасно. Где мой «эшевен»? Вот он, мой побитый, корма оплавлена, локатор, разумеется, не починен. Это ладно. Мы с тобой обязательно вырвемся, моя хорошая, слушай меня внимательно. Сейчас ты сядешь за управление… я знаю, что ты не умеешь, но это не сложно, я тебе покажу, как это делается, ты только очень постарайся… Для меня постарайся. Прогрей двигатель… вот так, хорошо. Я открою ворота на тридцать секунд, там есть такой режим, а ты, как только я окажусь на броне, трогай и набирай умеренную скорость. Обязательно умеренную, скучную такую, зевотную, нельзя ни гнать, ни ползти, иначе на вышках всполошатся, а нам с тобой это ни к чему. Дорога одна, не ошибешься, ты только плавнее рули, а я буду торчать из люка и поплевывать по сторонам, мою плешь охранники знают и должны пропустить, нужно только вести себя спокойно и нахально, тогда пропустят. А если нет…
– Там нет крыши, – сказала Лиза. – Я не хочу туда. Там страшно.
– А если не пропустят, – сказал Шабан, не обращая внимания, – тогда слушай мои команды и четко их выполняй. Я не собираюсь быть мишенью. Ты меня поняла?
– Хочу домой, – сказала Лиза. – Пойдем домой, ладно?.
– Заткнись! – грубо оборвал Шабан, чувствуя, как внутри у него что-то болезненно сжалось. – Тебя еще слушать…
Первые тучи наползавшего дождя, еще не черные, еще только свинцовые, но уже захватившие половину неба, вытягивали перед собою короткие косматые хвосты, на равнине шевелились неясные тени. Север окончательно почернел и сжался. Отсюда Порт-Бьюно был похож на кристалл пирита, только цвет был не совсем тот, отсюда без бинокля не было видно ни вышек, ни проволоки. Здесь не было людей, здесь индикатор радиоактивности наливался вишневым цветом и по краям насыпи среди хаотичного рельефа вывороченной и вздыбленной земли толпились строительные механизмы. Отдельно зиял недокопанный котлован, куда после окончания строительства предполагалось спихнуть террикон строительного мусора – малая победа бывшего отдела Поддержки Среды. По пологой насыпи шла и уходила в тоннель обыкновенная рельсовая однопутка, временная, конечно, позднее намечалось строительство скоростной магнитотрассы. Как Шабан и предполагал, охраны у входа в тоннель не было: очевидно, бывший Совет намеревался пропустить убегунов без нежелательных случайностей. Вместо охраны на левом рельсе бок-о-бок сидели два голых убегуна – оба разом вздрогнули, когда вездеход со скрежетом остановился в десяти шагах от них, завозились, пихаясь, и завертели безволосыми головами на морщинистых цыплячьих шеях. Лица у них остались равнодушными, вездеход их явно не заинтересовал. Шабан натянул хитин, жестом приказал Лизе сделать то же самое и выбрался на броню. Один из убегунов заметно вздрогнул и дернулся, порываясь вскочить, другой, успокаивая, неестественно вывернул руку, почесал первого между лопаток и сам же захрюкал от удовольствия, будто скребли его. Убегуны были прирученные, рабочие. Диким вид человека внушал, несомненно, панический ужас – очевидно, наследие каких-то древних времен, – и они успокаивались только тогда, когда пространство степи между ними и человеком превосходило границы прямой видимости. Впрочем, бывали исключения. Эти два убегуна убегать не собирались. Они ждали своих. Когда первая волна орды нахлынет и полезет на насыпь, они пойдут в тоннель первыми и поведут орду в Южные Земли. Туда-где-Тепло. Туда, где много света, пищи и совсем нет людей – в это они верят, ведь и убегуну нужно во что-то верить. Туда, где их опять ждет обман, таких кретинов сам бог велел обманывать, а в видах рекреации им, может быть, позволят быть загонщиками, когда какому-нибудь хмырю придет в голову позабавиться охотой на вариадонтов… Хватит! Раньше надо было ныть! Шабан боком слез с вездехода на землю, нашел и высыпал на ладонь остатки грибного порошка. Жмурясь, втянул в ноздри, привалившись спиной к броне, ждал, когда подействует. Перед глазами плясал и качался мир, горы дышали, как исполинские животные, как огромные умирающие киты, выброшенные на берег, – слабее, слабее… Порошка мало, черт… Не доза – едва полдозы, надолго не хватит. Он отшвырнул коробочку, и она запрыгала по насыпи. Хватило бы до космодрома…
У входа в специальный бункер, построенный с началом работ в тоннеле как склад ядерных зарядов для проходки, бродил, загребая ногами пыль, одинокий охранник, судя по форме – не Живоглотов. Увидев Шабана и Лизу, он заморгал было и даже раскрыл рот, но тут же справился с растерянностью, сдернул с плеча карабин и петушиным фальцетом скомандовал: «Стой! Назад!» Совсем молодой парнишка, еще старательный. Юный верзила под два метра по вертикали, уши трогательно оттопырены, даже ряшку себе еще не наел… Наверное, присутствовали и веснушки, но под слоем пыли на лице их не было видно. Нормальный молокосос. Шабан остановился, сдерживая себя. После сушеного гриба стоять не хотелось, хотелось броситься вперед на наставленный ствол.
– Караулишь? – спросил он, сплевывая себе под ноги.
– Кара… – начал охранник и вдруг, спохватившись, выпятил челюсть и взял карабин поудобнее. – Кто такие?
– Почему один? – строго спросил Шабан, игнорируя вопрос и изо всех сил стараясь придать голосу начальственное звучание. Он помнил, что охранников на этом посту должно быть двое. – Почему один, спрашиваю! Подойдите сюда, рядовой!
Охранник растерянно потоптался на месте, потом сделал один нерешительный шаг вперед. Потом подумал и сделал второй. «Живо!»– прикрикнул Шабан. Караульный подошел. Он явно не знал, как себя вести, и плечи его при каждом шаге поднимались, словно от холода, но черный зрачок дула по-прежнему смотрел Шабану прямо в лицо. Расстояние для одного прыжка было великовато.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
