«Главнокомандующий, подобно Александру Македонскому, ходит по перрону...» Что означает эта свинячья петрушка? Во времена Александра Македонского были перроны? И я похож? Дальше-с! (
Читает.) «При взгляде на его веселое лицо всякий червяк сомнения должен рассеяться...» Червяк не туча и не батальон, он не может рассеяться! А я весел? Я очень весел?[114] Где вы набрали, господин Корзухин, эту безграмотную продажную ораву? Как вы смели это позорище печатать за два дня до катастрофы? Под суд отдам в Константинополе! Пирамидон принимать, если голова болит!
Оглушительно грянул телефон в соседней комнате. Главнокомандующий выходит, хлопнув дверью.
Корзухин (отдышавшись). Так вам и нужно, Парамон Ильич! Какого черта, спрашивается, меня понесло во дворец? Одному бесноватому жаловаться на другого? Ну схватили Серафиму Владимировну, ну что же я могу сделать? Ну погибнет, ну царство небесное! Что же мне, из-за нее самому лишаться жизни? Александр Македонский грубиян! Под суд? Простите, Париж не Севастополь! В Париж! И будьте вы все прокляты и ныне, и присно, и во веки веков! (Устремляется к дверям.)
Африкан (входя). Аминь. Господин Корзухин, что делается, а?
Корзухин. Да, да, да... (Незаметно ускользает.)
Африкан (глядя на ящики). Ай-яй-яй! Господи, господи! И отправились сыны Израилевы из Раамсеса в Сокхоф[115], до шестисот [тысяч] пеших мужчин, кроме детей... Ах, ах... И множество разноплеменных людей вышли с ними...
Быстро входит Хлудов.
Вы, ваше превосходительство? А тут только что был господин Корзухин, вот странно...
Хлудов. Вы мне прислали Библию в ставку в подарок?
Африкан. Как же, как же...
Хлудов. Помню-с, читал от скуки ночью в купе. «Ты дунул духом твоим, и покрыло их море... Они погрузились, как свинец, в великих водах...» Про кого это сказано? А? «Погонюсь, настигну, разделю добычу, насытится ими душа моя, обнажу меч мой, истребит их рука моя...» [116] Что, хороша память? А он клевещет, будто я ненормален! А вы чего здесь торчите?
Африкан. Торчите! Роман Валерьянович! Я дожидаюсь главнокомандующего...
Хлудов. Кто дожидается, тот дождется. Это в стиле вашей Библии. Знаете, чего вы здесь дождетесь?
Африкан. Чего?
Хлудов. Красных.
Африкан. Может ли быть так скоро?
Хлудов. Все может быть. Мы вот тут с вами сидим, Священное писание вспоминаем, а в это время, вообразите, рысью с севера конница к Севастополю подходит... (Подводит Африкана к окну.) Гляньте...
Африкан. Зарево! Господи!
Хлудов. Оно самое. На корабль скорей, святой отец, на корабль.
Африкан, осенив себя частыми крестами, уходит.
Провалился.
Главнокомандующий (входит). А, слава богу! С нетерпением вас ждал. Ну что, все ушли?
Хлудов. Конницу по дороге сильно трепали зеленые. Но, в общем, можно считать, ушли. А я сам уютно ехал. Забился в уголок купе, ни я никого не обижаю, ни меня никто. В общем, сумерки, ваше высокопревосходительство, как в кухне.
Главнокомандующий. Я вас не понимаю, что вы говорите?
Хлудов. Да в детстве это было. В кухню раз зашел в сумерки — тараканы на плите. Я зажег спичку, чирк, а они и побежали. Спичка возьми да и погасни. Слышу, они лапками шуршат — шур-шур, мур-мур... И у нас тоже — мгла и шуршание. Смотрю и думаю: куда бегут? Как тараканы, в ведро. С кухонного стола — бух!
Главнокомандующий. Благодарю вас, генерал, за все, что вы, с вашим громадным стратегическим талантом, сделали для Крыма, и больше не задерживаю. Я и сам сейчас переезжаю в гостиницу.
Хлудов. К воде поближе?
Главнокомандующий. Если вы не перестанете забываться, я вас арестую.
Хлудов. Предвидел. В вестибюле мой конвой. Произойдет большой скандал, я популярен.
Главнокомандующий. Нет, тут не болезнь. Вот уж целый год вы омерзительным паясничеством прикрываете ненависть ко мне.
Хлудов. Не скрою, ненавижу.
Главнокомандующий. Зависть? Тоска по власти?
Хлудов. О нет, нет. Ненавижу за то, что вы меня вовлекли во все это. Где обещанные союзные рати? Где Российская империя? Как могли вы вступить в борьбу с ними, когда вы бессильны? Вы понимаете, как может ненавидеть человек, который знает, что ничего не выйдет, и который должен делать? Вы стали причиной моей болезни! (Утихая.) Впрочем, теперь вообще не время, мы оба уходим в небытие.
Главнокомандующий. Я вам советую остаться здесь во дворце, это лучший способ для вас перейти в небытие.
Хлудов. Это мысль. Но я не продумал еще этого как следует.
Главнокомандующий. Я не держу вас, генерал.
Хлудов. Гоните верного слугу? «И аз, иже кровь в непрестанных боях за тя, аки воду, лиях и лиях...»[117]
Главнокомандующий (стукнув стулом). Клоун!
Хлудов. Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?
Главнокомандующий (при словах «Александр Македонский» пришел в ярость). Если вы еще одно слово!.. Если вы...
Конвойный (вырос из-под земли). Ваше высокопревосходительство, кавалерийская школа из Симферополя подошла. Все готово!
Главнокомандующий. Да? Едем! (Хлудову.) Мы еще увидимся! (Выходит.)
Хлудов (один, садится к камину, спиной к двери). Пусто и очень хорошо. (Вдруг беспокойно встает, открывает дверь, показывается анфилада темных и брошенных комнат с люстрами в темных кисейных мешках.) Эй, кто тут есть? Нет никого. (Садится.) Итак, остаться? Нет, это не разрешает мой вопрос[118]. (Оборачивается, говорит кому-то.) Уйдешь ты или нет? Ведь это вздор! Я могу пройти сквозь тебя подобно тому, как вчера стрелою я пронзил туман. (Проходит как бы сквозь что-то.) Ну вот я и раздавил тебя. (Садится, молчит.)
Дверь тихонько открывается, и входит Голубков. Он в пальто, без шляпы.
Голубков. Ради бога, позвольте мне войти на одну минуту!
Хлудов (не оборачиваясь). Пожалуйста, пожалуйста, войдите.
Голубков. Я знаю, что это безумная дерзость, но мне обещали, что меня допустят именно к вам. Но все разошлись куда-то, и я вошел.
Хлудов (не оборачиваясь). Что вам нужно от меня?
Голубков. Я осмелился прибежать сюда, ваше высокопревосходительство, чтобы сообщить об ужаснейших преступлениях, совершающихся в контрразведке. Я прибежал жаловаться на зверское преступление, причиной которого является генерал Хлудов.
Хлудов оборачивается.
(Узнав Хлудова, пятится.) А-а...
Хлудов. Это интересно. Позвольте, но ведь вы живой, вы же не повешены, надеюсь? В чем ваша претензия?
Молчание.
Приятное впечатление производите. Я вас где-то видел. Так будьте любезны, в чем претензия? Да не проявляйте, пожалуйста, трусости. Вы пришли говорить, ну и говорите.
Голубков. Хорошо. Позавчера на станции вы велели арестовать женщину...
Хлудов. Помню, да. Помню. Вспомнил. Я вас узнал. Позвольте, кому же вы хотели здесь жаловаться на меня?
Голубков. Главнокомандующему.
Хлудов. Поздно. Нету его. (Указывает в окно.)
