71. На следующий день все вернулись в лагеря под Мутиной. Антоний решил после такой неудачи не рисковать больше крупными сражениями с врагами и не вступать с ними в бой в случае их нападения, но только ежедневно беспокоить их кавалерийскими набегами до тех пор, пока не сдастся Децим, изнуренный уже голодом до крайних пределов. Гирций и Цезарь именно по этой причине решили, наоборот, спешить дать бой. Когда они выступили к бою, Антоний же не вывел своих войск, они пошли другой стороной от Мутины, стороной, которая в силу неблагоприятного положения не подвергалась такой строгой осаде; они хотели прорваться в город с большим войском. Антоний напал на них тогда с одной своей кавалерией. Когда и они стали обороняться при помощи только кавалерии, а другая часть войска спокойно шла своей дорогою, Антоний, испугавшись за судьбу Мутины, вывел два легиона. Они обрадовались, повернулись и вступили с ними в бой. Тогда Антоний вызвал из других лагерей другие легионы. Но они подходили медленно, будучи вызваны неожиданно; к тому же им пришлось идти издалека, так что тут войско Цезаря выиграло сражение. Гирций ворвался даже в лагерь Антония и пал, сражаясь у палатки полководца. Цезарь, вбежав в лагерь, подобрал его труп и захватил лагерь, пока вскоре же не был вытеснен оттуда Антонием. Оба войска провели ночь в полном вооружении.
72. Антоний после второго нанесенного ему поражения сразу же после битвы устроил совещание со своими друзьями. Они считали правильным, чтобы Антоний держался прежнего плана, т. е. чтобы он продолжал осаду Мутины и не принимал боя. Они указывали на то, что обе стороны в одинаковой мере пострадали, что Гирций убит, Панса ранен, они же превосходят противника кавалерией. С другой же стороны, указывали они, Мутина голодом доведена до крайности и скоро сдастся. Так решили друзья, и это было лучшее. Антоний под злым влиянием божества боялся, как бы Цезарь не попытался, как накануне, ворваться в Мутину или окружить его укреплениями, так как у него больше было технической силы. "Тогда и кавалерия не принесет пользы, сказал он, — а Лепид и Планк будут меня презирать, раз я потерплю поражение. Если я сниму осаду с Мутины, Вентидий немедленно присоединится к нам с тремя легионами из Пиценской области, и тогда Лепид и Планк будут охотно его союзниками". Так говорил не трусливый в опасностях человек. После этого Антоний немедленно снял осаду и направился к Альпам.
73. Децим хотя и избавился от осады, но зато был в страхе перед Цезарем. Он боялся его как врага, после того как консулы выбыли из строя. Децим велел сломать мосты, наведенные через реку, еще до начала дня. На лодке отправил он затем к Цезарю послов и выразил ему признательность за спасение. Он просил его начать с ним переговоры в присутствии граждан Мутины, но чтобы в это время река разделяла их. Он надеялся его убедить, что злой гений ослепил его, Децима, когда он, по наущению других, строил козни против Цезаря. Цезарь дал посланцам Децима гневный ответ и отверг благодарность, высказанную ему Децимом, словами: "Я явился не для того, чтобы спасать Децима, а чтобы воевать с Антонием, с которым в свое время я могу и помириться. Вся моя натура против свидания или переговоров с Децимом: пусть он живет себе невредимый, пока таково желание жителей этого города". Децим, узнав об этом, стал у реки, назвал Цезаря по имени и громким голосом прочитал письмо сената, которое назначает ему Галльскую провинцию. Он запретил Цезарю в отсутствие консулов переправляться через реку в чужую провинцию и выступать в дальнейшем против Антония: достаточно-де будет, если он, Децим, сам будет его преследовать.[346] Цезарь знал, что Децим дошел до такой смелости благодаря поддержке сената. Поэтому он его пощадил, хотя он и мог бы его захватить силою одного приказа. Он направился к Пансе в Бононию и написал обо всем сенату. Написал также и Панса.
74. Цицерон одно письмо прочел народу, так как оно было написано консулом, письмо же Цезаря он прочел только в сенате. Цицерон внес предложение об устройстве жертвоприношений и молебствий в продолжение 50 дней по случаю победы над Антонием; таких жертвоприношений римляне не постановляли ни во время галльского нашествия, ни когда-либо во время другой войны. Войско консулов он передал Дециму, несмотря на то, что Панса был еще жив (его состояние считали, впрочем, уже безнадежным). Децим был назначен единственным полководцем против Антония. И он устроил народные молебствия о даровании Дециму победы над Антонием. Такова была ненависть Цицерона к Антонию и его подлость. Он вновь утвердил двум легионам, отпавшим от Антония, обещанные до того государством каждому солдату 5.000 драхм[347] наградных за победу, как будто бы они ее уже одержали. Равным образом он утвердил им право носить всегда лавровые венки на празднествах. О Цезаре, однако, ни слова не стояло в письменных распоряжениях Цицерона. Даже имя его вовсе не упоминалось: так он им пренебрегал, когда считалось, что Антоний уже побежден. Написали также Лепиду, Планку и Азинию Поллиону, чтобы они вступили в бой с Антонием, когда подойдут к нему близко.
75. Таково было положение дел в Риме. А Панса, умирая от ран, попросил к себе Цезаря.[348] "Я любил твоего отца как самого себя, — сказал он, — но я не имел возможности мстить за его смерть и не мог не подчиниться мнению большинства: ведь и ты подчинялся ему, хотя у тебя и было войско. И ты поступил правильно. Сначала боялись тебя и Антония, который казался ревностным поборником дела Цезаря; потом обрадовались, когда вы с ним стали враждовать, надеясь, что вы таким образом друг друга ослабите. Когда же увидели, что у тебя войско, они старались тебя привлечь на свою сторону тем, что наделяли тебя видными, но лишенными реального значения почестями. Убедившись в том, что ты горд и не принимаешь предлагаемых почестей, особенно тогда, когда войско тебе предлагало власть, а ты ее не принял, они были встревожены этим и назначили тебя полководцем вместе с нами, чтобы мы от тебя отняли два опытных легиона. Они надеялись, что если один из вас потерпит поражение, другой будет слабее, так как он будет один, а когда и его удалят, они уничтожат всю партию Цезаря и выдвинут партию Помпея: ведь это основа. в их политике.
76. Мы с Гирцием выполняли возложенное на нас поручение, пока не укротили Антония, чрезмерно возгордившегося. Мы хотели, чтобы он после поражения помирился с тобой. Этим поступком мы полагали отблагодарить Цезаря и считали, что это наиболее полезное для будущего решение. Об этом мы не могли говорить с тобой раньше. Но после поражения Антония, когда Гирций скончался, а меня ждет роковой исход, пора об этом сказать, не для того, чтобы ты меня, умирающего, поблагодарил, но чтобы ты, родившийся под счастливой звездой, как показывают твои дела, узнал, что тебе полезно, и знал наши с Гирцием намерения и то, что обусловливало наши действия. Войско, которое ты нам сам дал, я имею все основания передать тебе, что я и делаю. Если тебе удастся удержать новобранцев, я тебе передам и их. Если же они слишком раболепствуют перед сенатом, тем более что их начальники посланы с тем, чтобы они за нами наблюдали, и если переход их на твою сторону будет плохо истолкован и заставит тебя раньше чем нужно выступить, пусть их возьмет квестор Торкват". С такими словами он передал новобранцев квестору и умер. А квестор, согласно приказанию сената, передал их Дециму. Гирцию же и Пансе Цезарь устроил торжественные похороны, а трупы их послал в Рим.
77. В это же время в Сирии и Македонии имели место следующие события. Гай Цезарь, проходя по Сирии, оставил там один легион, так как он тогда уже думал о действиях против парфян. Руководство над легионом было поручено Цецилию Бассу, начальником его был Юлий Секст, юноша, приходившийся сродни Цезарю. Юлий Секст вел изнеженный образ жизни и всюду вел за собою легион. Он как-то оскорбил Басса, когда тот упрекал его. И когда Юлий впоследствии послал за ним, а Басс явился не тотчас, Юлий велел привести его силой. Тут поднялись шум и драка; солдаты, не будучи в состоянии перенести это оскорбление, пронзили Юлия копьем. Вскоре после этого они раскаялись в своем поступке и стали бояться Цезаря. Они составили заговор: если их не простят и им не будут доверять, они будут бороться до смерти; они заставили присоединиться к этому решению и Басса, набрали новый легион и упражнялись в военном деле. Так представляется дело Басса одним историком. Либон[349] же говорит, что Басс служил в войске Помпея, а после поражения проживал как частное лицо в Тире. Он кое-кого подкупил из солдат легиона, которые и убили Секста, а сами перешли к Бассу. Как бы то ни было, они разбили Тация Мурка, посланного против них с тремя легионами, пока Мурк не призвал на помощь Марция Криспа, правителя Вифинии, который прибыл с тремя другими легионами на помощь Мурку.
