Рославлев старший. Я!.. чтоб смел приравнять вас…
Входят жиды-музыканты и гудят какой-то танец.
Тс! Вот вам деньги; после, после я вас позову, а теперь проваливайтесь сквозь землю! (Бросает им червонец.) Нет, прекрасная Юлия, мы теперь соединимся навсегда.
Юлия старается от него освободиться. Он бросается на колени и в таком положении следует за нею до самого цветника.
Юлия. Или вы поезжайте, или я скроюсь отсюдова туда, где никто меня не сыщет.
Рославлев старший. Нет! нет!
Антося и Лудвися входят.
Антося. Этакое презрение к нашему полу!
Лудвися. На коленях всю комнату изъездили!
Рославлев старший. Оставьте нас; вам будет праздник, только после, подите!
Рославлев младший, в виде больного, треплет его сзади по плечу.
Рославлев старший (вскрикивает). Что это! больной на ногах! мертвецы воскресают.
Рославлев младший (сбрасывает с себя одежду пациента). Узнаешь ли?
Рославлев старший. Брат!
Рославлев младший. Как видишь, и вот моя жена, рекомендую!
Рославлев старший. Какое дьявольское сплетение!
Антося
Что, каково свели концы?Вот с польками быть в ссоре!
Лудвися
Напрашиваясь в мудрецы,Вы назвали́сь на смех и горе
Пан Чижевский (кланяясь)
Позволите ль и мне при томСказать, ясновельможный, слово:Как вас доехали путем –И вам в путь ехать все готово!
Рославлев старший. Как я был глуп, о, как я глуп был! Однако, если дался ей в обман на полчаса, любезный брат, тебе эта участь предоставлена на всю жизнь, мужайся.
Рославлев младший. Не беспокойся, я сам хотел, сам и отвечаю. Куда же мы? В Варшаву? или к нам в Петербург?
Рославлев старший. К вам, и как можно скорее, с прекрасной Юлией!.. А может быть, имя вымышленное, все равно: с твоею женою! Знакомиться нам нечего, мы, кажется, довольно подружились.
Пан Чижевский. Ясновельможный! позвольте нам позвать наших музыкантов и плясунов, которых вы давеча прогнали? Мы хотим окончить наше веселье.
Рославлев старший. Делайте что хотите, теперь я готов ждать лошадей хоть трое суток!
Рославлев младший. Прекрасно: теперь мы все довольны, виват!
Рославлев младший
Наши замыслы все шатки,Наша мудрость вся туман,Вечно люди будут падкиИ к обманам и в обман,Если ж и с женой моеюМне обман в участок дан,То признайтесь, что имеюВ ней хорошенький обман. (bis)
Лудвися
Бойтесь, – нам твердят издетства,Бойтесь вы сердечных ран,От мужчины ждите бедства,–Он обманщик и тиран!Знать обманы – жребий жалкий!Но влачить девичий санДля стареющей весталки –Вот несноснейший обман! (bis)
Пан Чижевский
Ян, как брат наш, без таланаСтал спесив, как богдыхан;Если верить басням Яна,То с умом и с де́ньгой Ян!Но поверь его заране,Взвесь и мозг в нем, и жупан,То в болване и карманеТы найдешь пустой обман. (bis)
Андрей
Я в зевалах мастер ловкийЯ зеваю трезв иль пьян;Но, зевая без сноровки,Можно вызевать изъян.Раз на винах и на жлудяхПрозевал я свой карман…Зазевайся в добрых людях –И тотчас попал в обман. (bis)
Рославлев старший
«Заживо гляжу в потомки!Я на пир бессмертья зван!» –Во́пит Вралькин, так же громкийИ пустой, как барабан.Счастлив он, пока в нем бродитСамолюбия дурман;Но одних вралей ли вводитСамолюбие в обман? (bis)
Юлия (к зрителям)
Хоть невинный и безвредныйМною выдуман роман,Но сколь часто автор бедныйДля ушей чужих тиран!Вечно горд, самолюбивый,Всем доволен шарлатан! –Суд же публики правдивыйНе впадет никак в обман. (bis)
Антося
Бедным авторам к успехуПуть ухабист и песчан,С публикою не до смеху;С ней пропал ты или пан!Что, как скажет критик едкий,Мненья общего орга́н:«Нас поддели, но напредкиНе заманите в обман!» (bis)
Входят музыканты – жиды, мазуры, поляки и русские, и начинается дивертисмент.
<1823–1824>
Серчак и Итляр*
Серчак
Ты помнишь ли, как мы с тобой, Итляр,На поиски счастливые дерзали,С коней три дня, три ночи не слезали;Им тяжко: градом пот и клубом пар,А мы на них – то вихрями в пустыне,То вплавь по быстринам сердитых рек…Кручины, горя не было вовек,И мощь руки не та была, что ныне.Зачем стареют люди и живут,Когда по жилам кровь едва струится!Когда подъять бессильны ратный трудИ темя их снегами убелится!Смотри на степь, – что день, то шумный бой,Дух ветреный, другого превозмогший,И сам гоним… сшибутся меж собой,И завивают пыль и злак иссохший:Так человек рожден гонять врага,Настичь, убить иль запетлить арканом,Кто на путях не рыщет алчным враном,Кому уже конь прыткий не слуга,В осенней мгле, с дрожаньем молодецким,Он, притаясь, добычи не блюдет,–Тот ляг в сыру землю́: он не живет!Не называйся сыном половецким!
Итляр
Мы дряхлы, друг, но ожили в сынах,И отроки у нас для битвы зрелы.Не празднен лук, – натянут в их руках;Не даром мещут копья, сыплют стрелы.Давно ль они несчетный лов в полонДобыли нам, ценою лютых браней,Блестящих сбруй, и разноцветных тканей,И тучных стад, и белолицых жен.О, плачься, Русь богатая! Бывало,Ее полки и в наших рубежахКорысть деля́т. Теперь не то настало!Огни ночной порою в камышахНе так разлитым заревом пугают,Как пламя русских сел, – еще пылаютПо берегам Трубе́жа и Десны…Там бранные пожары засвечаютВ честь нам, отцам, любезные сыны.
Серчак
В твоих сынах твой дух отцовский вне́дрен!Гордись, Итляр! Тебя их мужественный вид,Как в зимний день луч солнечный, живит.Я от небес лишь дочерью ущедренИ тою счастлив… Верь, когда с утраЗову ее и к гру́ди прижимаю,–Всю тяжесть лет с согбенных плеч стрясаю.Но ей отбыть из отчего шатра:Наступит день, когда пришельцу рукуДолжна подать на брачное житье;Душой скорбя, я провожу ее,И, может быть, на вечную разлуку…Тогда приди всем людям общий рок!Закройтесь, очи, – не в семье чад милых…Наездник горький: ветх и одинок,Я доживу остаток дней постылых!Где лягут кости? В землю их вселятЧужие руки, свежий дерн настелят,Чужие меж собой броню, булатИ все мое заветное разделят!..
<1825>
Грузинская ночь*
1
К.
Но сам я разве рад твоей печали?Вини себя и старость лет своих.Давно с тебя и платы не бирали…
Т.
Ругаться старостью – то в лютых ваших нравах.Стара я, да, – но не от лет одних!Состарелась не в играх, не в забавах,Твой дом блюла, тебя, детей твоих.Как ринулся в мятеж ты против русской силы,Укрыла я тебя живого от могилы,Моим же рубищем от тысячи смертей.Когда ж был многие годины в заточенье,Бесславью преданный в отеческом краю,И ветер здесь свистал в хоромах опустелых,Вынашивала я, кормила дочь твою.Так знай же повесть ты волос сих поседелых,Колен моих согбенных и морщин,Которые в щеках моих изрытыТрудами о тебе. Виною ты один.Вот в подвигах каких младые дни убиты.А ты? Ты, совести и богу вопреки,Полсердца вырвал из утробы!Что мне твой гнев? Гроза твоей руки?Пылай, гори огнем несправедливой злобы…И кочет, если взять его птенца,Кричит, крылами бьет с свирепостью борца,Он похитителя зовет на бой неравный;А мне перед тобой не можно умолчать,–О сыне я скорблю: я человек, я мать…Где гром твой, власть твоя, о боже вседержавный!
К.
