Вопрос об адекватности тестов интеллекта и правомочности оценки способностей личности по единственному показателю — не рассматривается в этой статье. IQ использован нами как удобная интегральная характеристика «разумности» социальной группы, подобно тому, как в медицине интегральной характеристикой состояния организма служит температура тела.
Создание в целях ускоренного развития личности информационно обогащенной среды, в том числе — глобальная компьютеризация жизни ребенка, приведет к значительному росту психических девиаций, но даст в перспективе дополнительные единицы. Напомним, что лишь 60 единиц шкалы IQ разделяют интеллект Альберта Эйнштейна и средней домохозяйки. К концу же XXI века, вероятно, сложится ситуация, когда интеллектуальная пропасть между двумя вершинами функции распределения превысит сто единиц — разница между выпускником университета и трехлетним ребенком!
Можно говорить о перспективе разделения единого вида Homo sapiens sapiens на два вида, различия между которыми на определенном этапе примут и биологический характер. Можно прогнозировать у «верхних 10 %» большую физическую силу и выносливость, возможно, высокий рост, остроту зрения и слуха, повышенный обмен веществ, гормональную активность. Не исключены проявления экстрасенсорных способностей.
Социально-биологическое расслоение общества представляет опасность, большую, чем ядерная война или истощение природных ресурсов. Речь идет, несомненно, не о кровавом бунте пролетариев против элиты — страхи, порожденные близкими историческими аналогиями, не имеют ничего общего с диктатом будущего. Трагедия заключена как раз в том, что никакого восстания никогда не произойдет, «пролы» не смогут разрушить господство «интелей», подобно тому, как лошади или коровы не в состоянии освободиться от власти людей.
И получим мы общество, чрезвычайно демократическое, в котором «последний земледелец будет иметь не менее трех рабов».
Освобождение от давления среды, превращение в господствующий вид (даже не класс!), завоевание бывшей интеллектуальной элитой всей полноты власти превратит эту элиту в олигархию, подобную Азимовской Вечности. Деградация и гибель такой системы будет лишь вопросом времени.
Однако, если подобные прогнозы очевидны нам, они будут очевидны и людям, интеллект которых к концу первого десятилетия нового века превысит 160 единиц — уровень гения. Поэтому предложенный сценарий развития событий столь же нелеп, как, например, глобальная экологическая катастрофа. Но, утверждая, что «все будет совсем не так», мы, тем не менее, должны принять к сведению беспрецедентное накопление интеллектуального потенциала у верхних 10 %, которое действительно происходит и будет происходить.
Чтобы возвыситься над уровнем тривиальных экстраполяций, обратимся к крупномасштабной структуре исторического процесса. Рассмотрим поворотные пункты биографии биологического вида Homo.
1. Палеолитическая революция. Возникновение социума. В нее вступили крупные приматы, жившие, как это и нынче принято у их зоологических родственников, гаремными семьями. Отнюдь не интересы вида — вполне эгоистические потребности индивидуумов (возможно, ухудшение условий обитания в связи с ледниковой засухой) вынудили их перейти к совместной жизни. Но половой инстинкт, определяющий агрессивное желание самца владеть всем единолично, расшатывал возникшее объединение и разрушал его при первой возможности. Поэтому неизбежным было структурирование социума с появлением системы запретов (табу), и одновременно — отвлеченной деятельности, позволяющей сублимировать неосуществленные желания. Вслед за этим произошло фрейдовское расщепление сознания: возникла цензура, и вожделения первобытной обезьяны погрузились в глубь психики. Закончилась первая революция.
Так возник Homo sapiens. Совместная жизнь обеспечила не только выживание, но и овладение информацией, начало ее накопления. Палеолитическая революция — это орудия труда, речь и огонь.
2. Неолитическая революция. Толчком к ней послужил первый, но не последний экологический кризис — быстрое вымирание или истребление животных, входящих в охотничий ареал первобытных людей.
Сущностью революции был переход от присваивающего к производящему хозяйству. Последствия оказались значительными. Прежде всего, рост народонаселения перестал определяться биологическими законами: синусоиду сменила экспонента. Началась собственно история человечества. Ремесло отделилось от земледелия, появился прибавочный продукт, а с ним — возможность эксплуатации. Венцом революции стал бронзовый век — эпоха создания государств и классовых обществ, возникновение письменности, наук и искусств.
3. Промышленный переворот. Закон накопления противоречий (которые перешли теперь с биологического на социальный уровень) определил бурное постнеолитическое развитие. Создавались и рушились империи, творились и сжигались дворцы, картины и книги, приходили и уходили боги, рабам добавили свободы. Ее выбросили на рынок к предприимчивым хозяевам… Принципиально новыми возможностями вид Homo не овладел. Каравеллы «золотых флотов» были немногим быстроходнее финикийских триер, а скорость распространения информации по-прежнему определялась быстротой лошадиных копыт.
Новый скачок занял всего три столетия, заключивших в себе несколько «Великих революций» (политических переворотов регионального масштаба) и три настоящих исторических перелома — в естественных науках, философии и промышленности. Переход от ручного к машинному производству, капитализм, сквозное функционирование информационных и материальных каналов обмена в пределах земного шара, совершенно невероятные темпы экономического развития, выразившиеся в экспоненциальном росте потребления энергии, полезных ископаемых и информации принесла эта ступень развития. Но принесла она и неуверенность в завтрашнем дне, страх перед быстро меняющимся миром.
Промышленный переворот был апофеозом неолитического индивидуализма, но и началом его кризиса. Продуктом трех великих столетий оказался идеологизированный человек, утративший личность, передоверивший суверенитет группе (обычно — классу или государству) и объявивший себя винтиком организующей системы. Индустриальный мир, увы, стремится стать миром тоталитарным.
XX век поставил вид Homo на грань гибели, как когда-то преднеолитические вымирания, а еще раньше — засушливое ледниковье. Сложилась главная предпосылка качественного скачка — нагромождение противоречий, неразрешаемых в рамках функционирующего мира.
Поэтому мы вправе прогнозировать «четвертую великую революцию», сравнимую с предыдущими и несоизмеримо превосходящую по важности обе мировые войны и октябрьское восстание. Началом (но только началом) ее явится создание единой общепланетной коммуникационной сети, то есть переход к машинному способу переработки информации.
Заглянуть за исторический горизонт, представить себе человечество третьего мегахрона можно, анализируя движение любого фундаментального структурообразующего противоречия. Интересно исследовать с этой точки зрения современную систему образования. Школьная реформа — краеугольный камень любой утопии (антиутопии) XIX–XX веков, поэтому, прогнозируя изменения, грядущие в этой области, мы подготовим себя к пересмотру сложившихся представлений о будущем.
Отвлечемся от бросающихся в глаза внешних признаков кризиса. Дело не в 15 %-ном пределе эффективности[45], не в распространении функциональной и общей неграмотности, даже не в пугающей статистике самоубийств и молодежной преступности. Дело в повсеместности этих явлений, в слабой зависимости эффективности образования от «внешних параметров»: принятой модели школы, социальных условий, уровня жизни, средств, расходуемых на воспитательные программы[46].
Насыщающее поведение кривой стоимость/эффективность свидетельствует о старении системы. Мы обязаны заключить, что паллиативное лечение (как то: изменение программ, создание вертикальных информационных каналов — тьюторство — или горизонтальных — групповое обучение, переход к профессиональному образованию и противоположная мера — гуманизация, а равно компьютеризация, специализация, социологизация, соединение учебы с производительным трудом и пр.) заведомо не окупится.
К реальным сдвигам должно привести только преодоление основного противоречия системы, каковым в данном случае является ее существование.
Действительно, педагогические феерии сохраняют по умолчанию главную цель школы. Цель эта — программирование ребенка, интеграция его в общественную систему, функциональное приспособление к социальной среде — была осознана в средние века и тогда же благополучно достигнута.
