Не чужд был адмирал и хорошему флотскому юмору, причем в ситуациях, когда казалось, было вовсе не до шуток. Так однажды на переходе мониторов в Либаву, отряд попал в шторм. Для мониторов шторм в открытом море – дело весьма опасное. Разумеется, понимал это и Бутаков. Когда же один из командиров (всегда излишне осторожный) поднял сигнал: «Терплю бедствие», Бутаков, оценив реальную степень опасности, отреагировал сигналом: «Терпеть до Либавы». Вскоре о бутаковской шутке, как и о бутаковской выдержке, знал уже весь флот. И шутка, и поведение Бутакова были по достоинству оценены.
Своим офицерам Бутаков внушал неустанно:
— Мы должны денно и нощно всю жизнь готовиться к тому часу, а может, даже получасу, когда Отечеству потребуется все то, что мы умеем. Если мы тогда сумеем сделать то, чему предназначены, значит, мы прожили свою жизнь не зря, и Россия содержала нас не без пользы. А потому, друзья, за работу!
Как и его великий учитель Лазарев, Бутаков никогда не забывал, что важнейшим средством обучения офицеров быстроте мышления и лихости и расчету в маневрировании служит управление шлюпками под парусом. Поэтому на эскадре царил настоящий культ парусных шлюпочных гонок. Лучших гонщиков знал сам адмирала, а иметь достойную команду почиталось честью для каждого командира. По требованию Бутакова Морское министерство даже выделило особые денежные премии для лучших шлюпочных команд.
Как когда‑то на «Владимире», Бутаков не отказался и от обучения подчиненных выполнять свои обязанности под свист пролетающих мимо снарядов. Кому‑то такой метод воспитания покажется весьма рискованным и спорным. Но прошедший севастопольский ад Бутаков считал иначе.
В одном из своих приказов он писал по этому поводу: «Попадать в щит, когда в вас никто не стреляет, одно дело; попадать же в неприятеля под его ядрами – другое… Чтобы команды наши заблаговременно приучились слышать свист ядер, предлагаю посылать по очереди на один час по гребному судну с офицером на каждый из двух буйков, поставленных по обе стороны ближайшего к эскадре щита, в некотором расстоянии от него.… Сколько время мне позволит, я буду сам навещать эти буйки, что советую и гг. командирам».
Эскадра Бутакова подразделялась на два отряда, под началом контр‑адмиралов Василия Таубе и Андрея Попова. Совместная служба не способствовала улучшению отношений между некогда большими друзьями. Дело дошло до открытого выяснения отношений.
Во время посещении Кронштадта делегацией американских моряков во главе с героем Гражданской войны адмиралом Фаррагутом, последний изъявил желание посмотреть корабли отряда Попова. Но когда гости усаживались на катер, Бутаков (как старший начальник) неожиданно отстранил Попова от участия в поездке, сославшись на то, что в катере для контр‑адмирала нет места. Конечно, это было оскорблением. Попов незамедлительно написал Бутакову письмо, в котором требовал объяснения. В ответном письме Бутаков заверил Попова в своей преданности и расположении, но это была, разумеется, лишь отписка. Напряжение в отношениях не прекратилось. Двух старых сослуживцев несколько раз пытался вновь подружить прямодушный дядька Степан, но из этого ничего не получилось. Некоторые исследователи считают, что во многом неприязни Бутакова к Попову способствовала супруга первого Амалия Арсеньевна, имевшая немалое влияние на своего мужа.
Несмотря на огромную занятость на эскадре, Бутаков не перестает интересоваться последними европейскими военно‑морскими новинками. Именно он первым обратил внимание и на отставного поручика изобретателя Алексея Давыдова, который экспериментировал с созданием морских мин, а затем создал первый в мире прибор автоматического управления стрельбой на корабле.
Увлечение Бутакова атаками кораблей шестовыми минами совсем скоро будет востребовано на вступившем в войну с турками Черноморском флоте. Как всегда, к новому делу Бутаков подходил с присущей ему обстоятельностью. Для подготовки минеров он незамедлительно создал при эскадре минную команду в семь десятков человек. Теперь помимо таранных ударов на кораблях отрабатывали атаку на минных катерах с шестовыми минами и уклонение от этих атак. Именно в минной команде Бутакова получили свои боевые навыки будущие герои минных атак турецкого флота Дубасов, Зацаренный и Скрыдлов.
В конце 1867 года великий князь Константин утвердил комиссию для рассмотрения вариантов будущих броненосцев, разработанных под руководством контр‑адмирала Андрея Попова и генерал‑майора Степана Чернявского. Вошел в состав комиссии и Бутаков.
Как и можно было предположить, при обсуждении новых проектов броненосца схватились между собой Бутаков с Поповыми. Дело в том, что Попов усиленно пропихивал свою идею о строительстве круглых броненосцев, пригодных лишь для прибрежного плавания.
— Мы не настолько богаты, чтобы строить эскадры мореходных броненосцев, а потому следует пока ограничиться созданием круглых судов с толстой броней и небольшой осадкой!
— Наоборот, – гневно возражал Бутаков. – Мы не настолько богаты, чтобы заниматься разной ерундой и экспериментировать с созданием круглых уродов, тогда как весь мир строит именно мореходные корабли. Надо идти проверенным путем, по которому идет весь мир, а не выкидывать на ветер казенные деньги. Если подобный порядок вещей продолжится, то у нас останутся только слепые исполнители в вопросе кораблестроения вместо самостоятельных мыслителей
Перебранка адмиралов перешла на личности. А возбужденный Бутаков уже обвинял министерство и великого князя в покровительстве Попову и предательстве интересов России. Это было уже чересчур. В результате произошедшего скандала члены комиссии вопреки Бутакову одобрили все предложения Попова. Как показала история, в том яростном споре абсолютно прав был Григорий Иванович Бутаков, но тогда он оказался в одиночестве.
В начале кампании 1868 года Бутакова назначили старшим флагманом Балтийского флота, с оставлением в должности командующего броненосной эскадрой. Старший флагман – это аналог сегодняшней должности командующего флотом.
Самое приятное, что назначение старшим флагманом означало не столько расширение круга обязанностей, сколько повышение денежного содержания. Думается, последнему особенно обрадовалась хозяйственная Амалия Арсеньевна.
В эту кампанию артиллеристов обучали пальбе по щитам, вначале по неподвижным и затем по буксируемым параллельно стреляющему кораблю, и, наконец, самому сложному – на быстро расходящихся контркурсах.
В конце летней кампании 1868 года броненосную эскадру проверила комиссия адмирала Ефима Путятина. Из отзыва комиссии: «Начальник броненосной эскадры вице‑адмирал Бутаков 1‑й глубоко понял назначение и будущую роль вверенных ему судов и не упустил с расчетом и необыкновенным умением воспользоваться всеми находящимися в его руках средствами и каждой минутой времени для приведения как судов броненосной эскадры, так и команд, на них находящихся, к возможному совершенству».
Летом следующего года на Транзундском рейде эскадру посетил император Александр II. Вначале царю показали образцовое маневрирование и выходы кораблей в таранные атаки, затем была показана атака минная. Катера с шестовыми минами стремительно атаковали стоявший на рейде старый списанный фрегат «Филоклет». Катера ткнули минами в борт фрегата, последовал оглушительный взрыв, и от старика «Филоклета» остались лишь щепки. Император был в восторге от увиденного. Одно дело – читать докладные записки, и совсем другое – увидеть все своими глазами.
После окончания смотра эскадры в Транзунде в 1869 году император Александр II поздравил его генерал‑адъютантом и собственноручно надел на него аксельбант, снятый с великого князя Алексея Александровича, сказав:
— А тебя благодарю, прежде всего, и поздравляю моим генерал‑адъютантом. Уверен, что ты останешься таким, каким я тебя всегда знал!
Вернувшись в Петербург, император начертал письмо брату Константину (великий князь в это время был за границей): «Пользуюсь отъездом Лихачева, чтобы написать тебе, любезный Костя, хотя несколько слов. Он передаст тебе все подробности моего… пребывания на эскадре, на Транзундском рейде. Добавлю только то, что я тебе уже телеграфировал, т. е. чего я вполне и всем остался доволен, сожалея, что тебя не было при этом. Нельзя не радоваться, видя общее усердие, знание своего дела и молодечество, которое воодушевляет всех чинов эскадры. Назначением Бутакова генерал‑адъютантом я хотел показать мое полное удовольствие и выказать при этом мое искреннее спасибо всем командирам судов, прибавив мою уверенность, что они будут стараться еще более совершенствоваться по всем отраслям их многосложной службы. Сердечное спасибо тебе и Краббе, который умел понять тебя и помогать во всех дельных преобразованиях нашего флота…»
