— О настоящем? Вернее, о положении дел в настоящий момент? — вскричал Тексар. — Да ведь оно совершенно ясно! Третьего дня вы оба сидели в этой самой камере, откуда для вас был один путь — на казнь. Сегодня на вашем месте сижу я, но чувствую себя несравненно лучше, чем вы могли бы предположить.
Ответ этот был, очевидно, рассчитан на то, чтобы сбить с толку Бербанка и его сына, которые собирались предложить Тексару свободу, если он откроет им, куда упрятал своих пленниц.
— Послушайте, Тексар, — сказал Джилберт. — Мы хотим говорить с вами начистоту. То, что вы творили в Джэксонвилле, нас не касается. То, что совершено вами в Кэмдлес-Бее, мы готовы предать забвению. Нас интересует только одно. Во время нападения ваших единомышленников на Касл-Хаус исчезли моя сестра и ее кормилица. Их несомненно похитили…
— Похитили? — злобно повторил Тексар. — Очень рад узнать об этом!
— Узнать? — вскричал Джемс Бербанк. — И ты, негодяй, смеешь отрицать…
— Успокойтесь, отец, — остановил его Джилберт. — Горячиться не следует… Да, Тексар, их похитили во время нападения на Касл-Хаус. Вы готовы признать, что были виновником этого похищения?
— Я не желаю отвечать.
— Вы не скажете нам, куда по вашему приказанию увезли мою сестру и Зерму?
— Повторяю вам, я не желаю отвечать на ваши вопросы.
— А если в обмен на признание мы вам вернем свободу?
— Чтобы получить ее, я не нуждаюсь в ваших услугах!
— Да кто же вас выпустит из тюрьмы? — вскричал Джемс Бербанк, которого подобная наглость выводила из себя.
— Судьи.
— Судьи!.. Да они осудят вас без всякого снисхождения!
— Ну что ж, там видно будет!
— Стало быть, вы решительно отказываетесь отвечать? — в последний раз спросил Джилберт.
— Отказываюсь.
— Даже если вам будет обещано освобождение из тюрьмы?
— Мне такого освобождения не надо.
— А если мы дадим вам денег? Целое состояние?
— Не нужно мне ваших денег. А теперь, господа, оставьте меня в покое.
Такая самоуверенность, надо признаться, совершенно сбила с толку Джемса Бербанка и Джилберта. На чем она основывалась? Как мог Тексар так спокойно ожидать суда, который грозил ему самой суровой карой?
Ни обещание свободы, ни золото не могли заставить его отвечать. Неужели ненависть брала в нем верх даже над соображениями собственной выгоды? Нет, положительно Тексар был какой-то загадочной личностью и не изменял себе даже перед лицом самых жестоких превратностей судьбы.
— Идемте, отец, идемте! — сказал молодой офицер.
И он увел отца из тюрьмы. У выхода их ждал мистер Гарвей, и они втроем отправились к Стивенсу рассказать о своей неудавшейся попытке.
Как раз в это время на судах флотилии было получено обращение коммодора Дюпона к жителям Джэксонвилла. В нем объявлялось, что никто не будет подвергаться преследованиям ни за свои политические убеждения, ни за какие-либо действия, связанные с сопротивлением Флориды в период гражданской войны. Готовность подчиниться звездному флагу искупает любое деяние, которое могло бы считаться преступным с точки зрения государственной.
Мера была в высшей степени мудрая; она неизменно применялась президентом Линкольном во всех подобных случаях; но уголовных преступлений она, конечно, не касалась. А преступления Тексара были именно такого рода. Незаконный захват власти, использование ее для организации сопротивления — это был вопрос взаимоотношений между южанами, внутренний вопрос, в который федеральное правительство вмешиваться не хотело. Но за нападение на Кэмдлес-Бей, за разграбление плантации, за похищение дочери плантатора-северянина и женщины из числа его прислуги — за все эти преступные деяния Тексар должен был отвечать по закону.
Таково было мнение капитана Стивенса. Таково же было мнение и коммодора Дюпона, получившего жалобу Джемса Бербанка с просьбой возбудить дело против Тексара.
А посему на другой день, 15 марта, было принято постановление о предании испанца военному суду по обвинению в двух преступлениях: в грабеже и в похищении девочки и мулатки. Он должен был предстать перед судом в Сент-Огастине.
ГЛАВА 6
Сент-Огастин
Сент-Огастин, один из самых старинных городов Северной Америки, основан был еще в XV веке. Это главный город графства Сент-Джонс, занимающего обширную территорию, но насчитывающего всего-навсего лишь около трех тысяч жителей.
Сент-Огастин — испанский по своему происхождению город — почти не изменил своего первоначального облика. Он расположен на одном из прибрежных островов. Военные и торговые суда находят надежное убежище в его гавани, хорошо защищенной от морских ветров, постоянно свирепствующих на этом опасном для мореплавателей побережье Флориды. Но чтобы попасть в гавань, приходится преодолевать серьезное препятствие — водовороты, образуемые у входа в нее Гольфстримом.
Как и во всех городах, палимых отвесными лучами тропического солнца, улицы в Сент-Огастине узкие. Морской ветерок, освежающий по утрам и вечерам эти улицы, способствует необычайной мягкости климата, так что Сент-Огастин в Соединенных Штатах — то же, что Ницца или Ментона во Франции, под благодатным небом Прованса.
Городское население сосредоточено главным образом в кварталах, прилегающих к гавани, а предместья с их разбросанными кое-где хижинами, крытыми пальмовыми листьями, с их жалкими лачугами были бы совершенно пустынны, если бы не бродящие там без всякого присмотра собаки, свиньи и коровы.
Центральные кварталы Сент-Огастина по виду очень напоминают испанские города. На окнах — крепкие решетки, в каждом доме неизменный «patio» — внутренний дворик, окруженный легкой колоннадой, причудливые крыши и балконы, подобно алтарям, богато украшенные лепным орнаментом. По воскресеньям и в праздники обитатели этих домов пестрой толпой высыпают на улицу. Тут можно встретить креолок, негритянок, мулаток, индианок смешанной крови, негров и негритят, английских леди и джентльменов, католических священников и монахов. Почти все они дымят сигаретами и не выпускают их изо рта, даже направляясь в храм Страстей Господних — приходскую церковь Сент-Огастина, колокола которой трезвонят почти непрерывно с середины XVII века.
Следует упомянуть также и о рынках, заваленных овощами, рыбой, птицей, бараниной, свининой, — живность режут hic et nunc по требованию покупателей, — рисом, яйцами, вареными бананами, «frijoles», которые представляют разновидность мелких вареных бобов, и, наконец, всевозможными тропическими плодами: ананасами, финиками, маслинами, гранатами, апельсинами, персиками, фигами, гуайявами. Причем все это стоит так дешево, что жизнь в этой части Флориды легка и приятна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
