— Не самое умное решение, — усмехнулся Игорь Вениаминович.
— Да, они не похожи на Нобелевских лауреатов.
— Вообще-то я про тебя.
Он достал он еще одну сигарету и принялся крутить ее в руках. Пришлось продолжать.
— Ну да, я этим славлюсь. Но обычно все работает. Так как Вам мои доводы?
— Убедительны. Хорошо, ты прав. Все дело в том, что на ряд вещей я и Его Величество смотрим по-разному. Потому все, что здесь происходит и будет сказано, не уйдет дальше этого прекрасного заведения.
— Тогда зачем мне беседовать с Вами, Ваше Превосходительство? Вы затеяли какую-то свою, на мой взгляд, весьма мутную игру. Которая, судя по всему, идет вразрез с планами Императора. Иначе зачем правой руке Его Величества таиться?
Максутов некоторое время помолчал, после чего добавил:
— Потому что больше он не правая рука. А мне кажется, что политика Государя в ближайшее время может вредить его поданным.
— Попахивает изменой.
— Я называю это благоразумием, — пожал плечами Максутов. — Измены здесь нет. Если Император отдаст приказ, я его выполню. Надо просто все сделать так, чтобы приказа не последовала.
— Но Вы против войны?
— Она не самое страшное, что может случиться. Я не хочу участвовать в войне, после которой нам негде будет жить.
— Что Вы имеете в виду?
— Ты, наверное, не слышал о групповых жертвенных заклинаниях Высшей магии. Тебе и не по статусу. Когда колдун истощает себя без остатка для создания ужасающей и смертоносной волшбы. Когда самое сильное Цунами от мага первого ранга кажется детской игрушкой. И поверь мне, я знаю Его Величество. Если он поймет, что обычными средствами не одолеть врага, то прибегнет ко всему. Ибо зачем существовать этому миру, если в нем не будет Империи?
У меня по спине пробежали мурашки. Да, перспектива открылась не очень воодушевляющей.
— И еще я думаю, что у меня есть кое-что, что может тебя заинтересовать.
Максутов перестал мучать сигарету, вставил ее в мундштук и прикурил.
— Я весь внимание.
— Разденься.
— Игорь Вениаминович!
— Хватит думать обо всем своим испорченным подростковым сознанием, — устало выдохнул Максутов. — Представь на минуту, что ты взрослый и мудрый маг. Разденься и посмотри на себя в зеркало.
Помню, как-то по телевизору шла передача, где говорили про подобный психологический трюк. Мол, раздеваешься, смотришь на себя и делаешь себе установку, какой ты красивый, подкачанный и прочее. День, два, три, четыре, пять. В общем, повторяешь до тех пор, пока сам не начинаешь в это верить. Как по мне, чушь полная. Да и непохож был Максутов на психолога. Но обычно все, что он говорил, несло определенный смысл.
Поэтому я сильно стесняясь неторопливо стянул с себя мундир. Игорь Вениаминович благоразумно отвернулся к окну, чтобы не смущать меня еще больше.
— Зеркало, — только и сказал он, когда я затих.
Крохотное стекло с гладкой поверхностью на массивной подножке стояло на столике в углу комнаты. Видимо, его использовали те самые женщины свободных нравов для приведения себя в порядок. Похоже, после цепей это было необходимо.
Я медленно подошел к зеркалу и от собственного вида внутри все сжалось. От правого плеча к левому бедру через живот красовалась синяя полоса, похожая на старый глубокий шрам. Вот только этот вздувшийся бугор то темнел, то светлел, словно внутри меня жил какой-то иномирный пришелец.
— Наказание за столь быстрое возвышение, — протянул из-за спины мою одежду Максутов. — Я сразу это почувствовал, едва ты зашел. Зато в этом есть и определенный плюс. Ты будешь хорошо ощущать присутствие Падших.
— Это… это конец? Я умру? Как Романов?
Подобное признание далось с невероятным трудом. Когда ты молодой, кажется, что так будет всегда. А смерть видится чем-то нереальным, ненастоящим, и с тобой точно не может случиться. Сейчас я был обескуражен. Нет, в сознании сидело какое-то странное чувство надвигающейся беды. Уж слишком просто давалась мне магия. Первый ранг за пару месяцев — я даже не припомню, были ли вообще такие случаи в истории?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Как Романов ты точно не умрешь. Ты же не собираешься идти против всех магов?
— Я о другом. Он тоже… тоже.
— Не мог справиться с силой, которую приобрел?
— Да, — выдохнул я.
— А если я скажу, что, возможно, твое положение не безвыходное? — вкрадчиво поинтересовался Максутов.
Я даже одеваться перестал. Замер, машинально проведя ладонью по уродливой линии на животе. И вздрогнул от отвращения.
— Отвечу, что будет очень интересно.
— Тогда, возможно, это и станет краеугольным камнем для нашего сотрудничества, — заключил Игорь Вениаминович. — А теперь расскажи мне, пожалуйста, все, что происходило с тобой в эти три дня.
— Могу начать с конца. Спал, спал, сражался с Падшими. Ладно, ладно, — я понял, что Максутов явно не в настроении шутить. — Начнем с самого важного. С артефакта.
Надо сказать, Перчатка необычайно заинтересовала князя. Он не просто подробно расспрашивал о малейших деталях, а даже потребовал показать ее. И искренне удивлялся артефакту.
— Могу представить, сколько денег Ирмеру понадобилось, чтобы создать нечто подобное, — хмыкнув, закрутил свой тонкий ус Максутов. — И что забавнее всего, артефакт действительно почти бесполезен в руках большинства магов.
— Почти?
— Теоретически Перчаткой может воспользоваться любой из нас. Я, ты, даже Дараган, будь он неладен. Но цена за подобное станет необычайно высока. Твой друг не заметил самого главного, да и не мог заметить, слишком уж сложная магия. На Перчатку наложено проклятие. Такой силы, какой я раньше не видел. Правильнее будет даже сказать, что в том числе с помощью этого проклятия Перчатка и функционирует. Вроде как переменная, без которой невозможно уравнение. Чтобы артефакт работал, должен быть какой-то негативный эффект, обращенный на призывателя. Проклятие забирает часть дара навсегда, без возможности его восстановить. Поэтому, как я говорил, воспользоваться способны многие, но вряд ли они осознанно пожертвуют самым дорогим, что у них есть.
Максутов покусал мундштук, будто пытаясь распробовать его вкус.
— Однако ты — совсем другое. Твой дар постоянно восполняется. Откуда, почему? Это для меня самый необъяснимый вопрос. Даже забавно…
— Что именно?
Максутов махнул рукой. Я так и не понял, что обозначал этот жест. То ли, чтобы я не мешал, то ли «потом». Он еще немного помолчал, а после сказал, будто даже между делом:
— Так что там с той Самарой?
Я стал рассказывать, но вместе с тем меня не покидало ощущение, что Максутов где-то далеко, в своих мыслях. Он не перебивал меня, смотрел в глаза, но взгляд его был туманный, а палец непрестанно наворачивал ус. А я подобно молодой учительнице перед хулиганистым классом продолжал говорить в надежде, что меня услышат. Правда, когда закончил, Максутов заговорил. И я понял, что он не упустил ни единого слова.
— А это может быть хорошей идеей. Перетащить всех магов, которые там есть, сюда. Таким образом мы значительно укрепим свое положение.
— Насколько я понял, ни генерал-губернатор, ни остальные маги не питают особой любви к Его Величеству.
— Это просто значит, что твоя миссия немного усложняется. Не более.
— Действительно, — скривился я. Подумаешь, «не более». Поди уговори хмурого Ситникова.
— Но для начала мы и правда наладим торговлю с Самарой, — продолжал воодушевленный Максутов. — Защитные амулеты, обереги, артефакты. Все придется делать через нескольких торговцев, чтобы не вызвать ненужное внимание. А ведь это действительно может быть выход! Единственно, вряд ли за один переход ты сможешь перетащить сюда много людей.
Я оптимизма Игоря Вениаминовича не разделял. Помнил выражение лица Ситникова, когда мы говорили про Императора. Чтобы генерал-губернатор изменил свое мнение, Его Величеству необходимо было явиться в Самару и единолично спасти ее от нашествия иномирных тварей. Правда, интересовал меня и еще один важный вопрос.
