как ты, а я бы хотела, чтобы мой ребёночек архимагом стал. Им всё нипочём. Вон, княгиня Бережкова — Вадбольская недавно Род возглавила. Ты представляешь — женщина стала Главой Рода!
— Ты ещё замуж не вышла, а уже о детях мечтаешь.
— Боюсь, что в замужестве мне Одарённые детки не светят. Маменька всё про племянника графа Леонтьева мне постоянно намекает, а я знаю, что у них никого из сильных магов давно в Роду не было.
— Ой, Катюха, чую, задумала ты что-то, — с хорошо заметным интересом посмотрела девушка на кузину.
— Я на следующий год в Смольный буду поступать. Может удастся там с князем познакомиться.
— Так он и взял тебя в жёны…
— А мне в жёны не надо. Мне бы ребёночка Одарённого от него.
— Ка-а-ать, ты что говоришь-то! Тебя же из дома выгонят! А позор-то какой!
— С таким-то ребёнком? Ты лучше подумай, как следует. Если в Роду сильный маг появится, то ко всем нам отношение изменится. А теперь представь себе, что он архимагом вдруг станет. Неужто папаша ему с академией не поспособствует.
— Смелая ты, Екатерина, я бы и подумать о таком не смогла, но слушаю тебя, а у самой сердечко так и стучит. Может мне тоже попросить папеньку, чтобы он меня в Смольный отпустил?
* * *
— Парадокс в том, что всякие вращающиеся детали мы пока, вслед за предками, повторить вряд ли сумеем, зато все проблемы с микросхемами, которые можно успешно печатать на имеющемся оборудовании, у нас возникают в основном из-за двух факторов: чистоты цеха и отсутствия сверхчистых материалов в достаточных количествах. К вашим работникам и то меньше претензий, чем к исходному сырью, — довольно радостно вещал мне главный технолог, мужик, лет тридцати пяти — сорока, присланный нам в помощь научным центром Мещерского, — Но над этим вопросом сейчас активно работают наши коллеги из Киева. Та часть Империи богата на относительно чистые кварциты.
— Государственный завод будете ставить?
— Нет, договариваемся с частными инвесторами.
— Пожалуй, с ними мы быстрее материалы получим, — согласился я с технологом, — И всё-таки, для чего вы хотели именно со мной встретиться?
— Ну, как же. Я же только что всё объяснил!
— Простите, но что именно?
— Да, вы правы, есть у меня такая черта. Когда я увлечён каким-нибудь вопросом, то мне отчего-то кажется, что все остальные им владеют в такой же степени. Я пытался сказать вам, что развивая свою технологию мы сможем в скором времени подойти к изготовлению микросхем памяти значительной ёмкости, но для этого нужно ваше согласие. Никто другой на столь решительное переоборудование вашего завода не уполномочен.
— Наш радиозавод только начал выпускать свою основную продукцию — телефонные коммутаторы. Они нужны в каждом городе. А кто сейчас купит тысячи микросхем?
— Нельзя же быть таким ретроградом! Надо смотреть в будущее! — выпалил технолог, заставив меня повнимательней к нему присмотреться.
Похоже, очередной сбрендивший учёный. Тех хлебом не корми, дай только возможность двинуть какую-нибудь теорию, в которую должны вкладывать свои деньги совершенно другие люди.
— Мы обязательно подумаем над вашим предложением. Вот Степан Тимофеевич обязательно вас известит, если что, — поспешил я распроститься с технологом, а когда он вышел, спросил у Степана, — Ты зачем ко мне этого деятеля притащил? Он же чистый теоретик. Таких на пушечный выстрел нельзя к руководящей работе подпускать, иначе они ради какой-нибудь своей идеи всю экономику под откос пустят и завод разорят!
— Слушай, но когда я с ним разговаривал, он вроде вполне дельные вещи предлагал.
— С высоты дивана вещать многие научились, но отчего-то сами они ничего организовать никогда не могут, а если и попробуют, то года не пройдёт, как всё ими построенное рухнет или уйдёт в другие руки. Причин, отчего так вышло, будет неудачниками приведено десятки, но итог предсказуем и закономерен. У нас в стране тысячи непризнанных гениев, но среди них очень мало удачливых промышленников и предпринимателей.
Я не на шутку разошёлся и хотел ещё кое-что добавить, но осёкся, заметив улыбку Степана.
— Чего ржёшь? — недовольно буркнул я, потянувшись к почти остывшему кофейнику.
— Про Густавсона с Усольцевым подумал. Они тоже гении, но отчего-то без тебя у них дела не шли. Не знаешь, отчего? И я тебе ещё с десяток — другой персон могу сходу назвать, которые поднялись только после знакомства с тобой. Так что совпадения исключены. Пора закономерности начинать изучать.
Хм-м… А ведь Степан дело говорит. Даже если по верхушкам считать, то так оно и есть. Я сам могу назвать кучу людей, начиная с Алябьева, моих купцов и заканчивая хоть тем же мастером Касимо или капитаном Накасита. И, пожалуй, двумя десятками фамилий мой список не ограничится. Сотни две, если не больше, в него можно вписать прямо сейчас.
— Думаешь, всё дело в моём удачном старте?
— Вряд ли стартовые условия у тебя были лучше, чем у доброй сотни, а то и тысячи твоих ровесников, родившихся в семьях аристократов, — с сомнением покрутил головой Степан, — Но ты справился. И ещё я заметил, что ты порой на равных споришь с теми же учёными и зачастую оказываешься прав.
— Я никогда не оспариваю их знание предмета, — отрицательно мотнул я головой, — Просто порой предлагаю взглянуть на одно и то же под другим углом. Скажем, помогаю посмотреть, как можно смешать теорию магии с электротехникой, или предлагаю стандартные технологии заменить техномагией. У меня в голове обычные технологические процессы и техномагия отлично уживаются и я давно перестал видеть в этом какую-то разницу. Что полезнее, проще и выгоднее выходит, то я и стараюсь использовать.
— Ага, а по пути завоёвываешь страны, становишься лидером в авиации и прочее и прочее, — замахал Степан руками, давясь от смеха.
— Хоть ты-то помолчал бы. Сам же знаешь, насколько велик был мой вклад в ту же авиацию. Лично я там, можно сказать, пальцем не пошевелил. Самолёты Артемьева практически без моего участия полетели. Я вообще на обсуждении почти что для мебели присутствовал и лишь кивал одобрительно на каждое разумное предложение.
— Ага, и маголёт у тебя сам по себе полетел, — ехидно поддакнул друг детства, — Кстати, что ты с ним думаешь делать?
— В мечтах я уже чуть ли не по всей России маршруты маголётов проложил, но по факту дай нам Бог хотя бы к весне регулярные полёты между Москвой и Питером освоить. Отдельную компанию придётся организовать. Для начала по рейсу утром и вечером начать выполнять из обоих городов, навстречу друг другу, а потом на три — четыре полёта в день
