в кресле-качалке, стоящей напротив входа. Под пледом, которым он был укрыт, угадывались очертания ружья.
Монти тихонько постучал в окно. Но даже этого тихого звука хватило для того, чтобы Лорд подпрыгнул и наставил на него оружие. Осознав, что перед ним не призрак, а живой человек, подошел к двери, отпер её и пробормотал:
— Заходи, Монти, да побыстрее.
Поспешно закрыл дверь и вернулся на свое место. Внимательно посмотрел на садовника, который глядя на Хозяина, безмолвно шевелил губами, словно читая молитву.
— Ты видел «Это», Монти?
— Я не посмел выглянуть, мой господин. Но я всё слышал. Простите меня! Я побоялся выйти после выстрелов и узнать, что с вами.
Монти упал на колени и, разрыдавшись, пополз к креслу, чтобы обнять ноги Лорда. Тот мягко поднял его с пола:
— Ну-ну, Монти, всё хорошо. Подобного испугался бы и самый бесстрашный человек, чего уж говорить о тебе. Ты знаешь, что Это было?
Садовник послушно закивал головой.
— И что же?
— Это была Смерть, милорд.
— Ты не так уж и далёк от истины, — задумчиво произнёс он. — У меня есть для тебя срочное поручение. Иди в деревню, и приведи сюда этого святошу. Скажи ему, что дело серьезное, пусть захватит с собой из храма всё свои инструменты. Всё, что может помочь в борьбе со Злом. И скажи ещё, что Лорд сторицей отплатит за все его труды. Поспеши, Монти!
— Я бы не хотел оставлять вас одного, милорд.
— В поместье всегда должен кто-то находиться. Тем более, днём мне ничто не угрожает. Поспеши!
Садовник засеменил к воротам, Лорд последовал за ним. Проводил его взглядом до тех пор, пока он не скрылся из виду и лишь тогда защелкнул цепь на воротах. А затем по своему обычаю отправился обозревать свои владения. Как делал это каждый день.
Глава 3. Отец Яков
Часы в гостиной отбили пять ударов, когда на проселочной дороге между рядами деревьев, кто-то показался. Хозяин усадьбы своими подслеповатыми глазами не смог рассмотреть кто эти приближающиеся люди. Но он точно знал, что это Монти и священник. И не ошибся. Спустившись с лестницы, чтобы встретить гостей, увидел, как садовник катит перед собой тележку, прикрытую сверху мешковиной. О её содержимом он мог только догадываться. Позади шёл отец Яков. И если Монти не выглядел как человек прошедший без остановки с пару миль, то священник был похож на загнанную лошадь.
— Добро пожаловать, святой отец. Я рад, что вы откликнулись на мою просьбу, — выдавил из себя Лорд.
Тяжело дыша, служитель Господа, схватился обеими руками за железные прутья ворот, перевел дыхание и промолвил:
— Скорее на просьбу Монти. Он был очень настойчив. Со мной вы можете вести себя совершенно открыто, мистер Карпентер. Лицемерие нам ни к чему. Я выполню свою работу, потому что это угодно Богу и моему сердцу. Но не ради вас, а ради Монти и жителей деревни.
Карпентер недовольно поморщился и жестом указал на усадьбу:
— Если так, идёмте в дом, скоро стемнеет. Нам не стоит в эту пору находиться снаружи. Монти, ты тоже. С этого дня ночуешь внутри, в комнате для слуг. Так будет безопаснее. Для всех.
* * *
Садовник перенёс вещи священника в дом, в комнату для гостей. Та находилась на первом этаже левого крыла поместья как раз под библиотекой. Владелец усадьбы запер все замки, проверил все двери, но шторы закрывать не стал: так легче было следить за происходящим на лужайке. Зажёг на кухни свечи и масляные светильники. Потом достал чистую белую скатерть, устлал ею стол на кухне. Поставил на него блюдо с дымящейся вареной картошкой, запеченную курицу и два бокала. Спустился в винный погребок и принёс оттуда пыльную бутыль темно-зеленого стекла. Ладонью протёр этикетку. Château Margaux 1787 года, настоящая драгоценность, подумал он. Благородные пэры из самого Лондона не побрезговали бы таким. А я сейчас собираюсь угощать им.… Обреченно махнул рукой, но за другим вином не пошёл. Наполнил бокалы и, не выходя из кухни, позвал садовника:
— Монти, сообщи гостю, что стол накрыт. Пусть присоединяется к ужину. И ты тоже.
Садовник в это время находился в гостиной и разглядывал картину, висящую на стене. На ней был изображен молодой человек лет 27–30, с неестественно бледной кожей, длинными каштановыми волосами до плеч и тёмными глазами. Он был в черном костюме расшитом серебром. Одной рукой мужчина опирался на трость с набалдашником в виде черепа, а другой гладил собаку — золотистого ретривера.
— Минуту, милорд, — отозвался он, услыхав хозяина, и прошествовал к комнате для гостей. Негромко постучал, потом ещё раз и еще. Наконец, дверь отворилась, и перед взором садовника предстал священник.
— Что случилось, Монти? Я устал с дороги и хотел бы отдохнуть, перед тем как понадобятся мои услуги.
— Простите, святой отец. Хозяин зовёт вас на ужин.
— Хм, скажи ему, что я сейчас приду.
* * *
Когда отец Яков вошел в кухню, то увидел Карпентера, сидящего за столом. Тот, не вставая, властным жестом указал на стоящий на другом конце стола стул. Священник кивнул и уселся. Перед ним оказалась тарелка с куриными ножками и картофелем, щедро присыпанными зеленью, а также бокал вина.
— Монти, принеси стул из гостиной и садись рядом с отцом Яковом. Это твое блюдо, — указал Лорд пальцем.
— Да разве можно? За хозяйский стол? Это же непочтительно, милорд.
— Это не хозяйский стол. Здесь раньше обедали слуги, когда в поместье еще были слуги, — вздохнул он. — Посему, прошу прощения за скудный ужин, святой отец. Кухарки у меня нет, приходиться справляться самому.
— Ничего, ничего, мистер Карпентер, у меня тоже нет слуг, а к скромной пище я приучен с детства. Только вот не вижу на столе хлеба.
— Если вы не прихватили его с собой, то боюсь, в усадьбе нет ни крошки.
— Прискорбно.
— Надеюсь, всё остальное вам понравится, святой отец, особенно вино. Оно достойно самого короля.
Вернулся Монти, с неприятным режущим слух звуком, подвинул стул, и хотел было приступить к трапезе, но священник остановил его.
— Сначала поблагодарим Господа за его щедрость.
Отец Яков читал молитву, Монти послушно ждал, нервно сглатывая слюну. Хозяин поместья скептически смотрел на этой действие, но прервать не решался: сейчас он нуждался в священнике больше, чем когда-либо.
Наконец, услышав заветное «аминь», садовник накинулся на еду как голодный волк. Он разрывал куриное мясо руками и отправлял себе в рот. Те же самые манипуляции он проделывал с картофелем, вот только запихивал его целиком, запивая водой.
