была полной противоположностью графской дочки. Марта, обладательница крепкой крестьянской фигуры, такой, которая лишь подчёркивает силу женского естества, но не переходит в неприятную полноту, в жизни не знала перин и корсетов. Точнее, впервые услышала он них только в академии. И всегда мучилась с тем самым корсетом, обязательном атрибуте магического одеяния для женской части Ордена.
Её можно было бы назвать симпатичной. Луизиной бледности она противопоставляла живую, почти тёплую розоватость кожи и мощный каскад вьющихся каштановых волос, которые никогда, по крестьянской моде, не собирались в хвост или вычурную причёску. В бою, когда Марта была поглощена метанием по врага фиолетовых стрел арканы, это выглядело особенно эффектно. Как будто на древних гравюрах.
Стоило ли говорить, что проблем с посадкой у Марты не было? Подоткнув под мягкое место полы мантии, она расположилась прямо на земле, совершенно не смущаясь грязи.
Вот и вся их компания. Вот всё, что осталось от Гетенборгской академии. Шестеро учеников второго курса, что едва только начали переходить от теоретических занятий к практике. И никому из них ещё не сравнялось даже семнадцати.
Линд продолжал болтать ногами.
Неожиданно посреди мерного, почти усыпляющего солдатского гвалта и ругани интендантов раздался звук, выбивающийся из фонового гудения, своей непререкаемой резкостью и чёткостью. Так обычно воспринимаются роковые приказы посреди жаркого боя, когда одно командирское слово вдруг выплывает на поверхность из бесконечного водоворота металлического лязга и криков боли.
Хотя про «обычно» Линд, побывавший за свою недолгую жизнь лишь в одном сражении, знать не мог.
Подняв глаза, всё это время прикованные к болтающимся коленям, он увидел двоих человек, ощущающихся совсем иначе, чем остальная толпа, постоянно снующая туда-сюда. От них исходило спокойное и уверенное чувство собственного превосходства, не унижающее подчинённого, но твёрдой и нетерпящей возражений рукой направляющее его. И дело было даже не в родовых гербах, отчётливо вышитых на их одежде, нет. Такое не купишь ни за какую наследственность, ни за какие деньги.
Такое приходит только с опытом. Кровавым опытом.
Двое были полной противоположностью друг друга. Первый, стоящий чуть ближе к ученикам, был немолодой мужчина, разодетый в красно-чёрный богатый кафтан. Широкополый тюрбан на его голове был сдвинут чуть на затылок, обнажая короткостриженые, чуть отливающие сединой прямые волосы. С левого бока, едва не касаясь мостовой, в простых кожаных ножнах висел двуручный меч. Рукоять оружия, блестящая от неисчислимого количества прикосновений, была выполнена просто, в виде двух спиралевидных прутов стали, чтобы не скользили руки. На лице незнакомца не было живого места от шрамов, оспин и морщин. Левое ухо неприятно и жилисто бугрилось, указывая на какую-то давнюю травму, полученную от удара чем-то тяжёлым и тупым.
Однако не смотря на внешнее уродство, Линд вполне способен был рассмотреть, что шрамы и следы болезни — лишь внешняя маска, скрывающее под собой нечто совершенно иное. Но вот природу этого иного молодой маг понять не мог. Настоящая проницательность аристократического интригана, приходящая не столько с кровью, сколько с годами, Линду была пока ещё недоступна.
А потом взгляд Линда упал на герб, вышитый на левой груди чёрно-красного кафтана. Два жёлтых орла на красном фоне, вывалившие длинные прямые языки. И чёрная лента, аксельбантом болтающаяся на правом плече.
По шее молодого мага пробежали мурашки.
Чёрный барон. Ужас Гетенборга…
— Линд, что это за герб? — тихонько спросил Марк, пододвигаясь к Линду поближе. — Что-то очень знакомое, но никак вспомнить не могу…
Сын герцога, скосив на секунду взгляд на однокашника, так же тихонько, не повышая голоса, пропел:
— «Как при лесном пожаре, под стягом двух орлов, пылая он прошёл…»
Марк, открывший было рот для того, чтобы сказать что-то ещё, моментально сомкнул челюсти. Его глаза под круглыми стёклами очков, казалось, готовы тотчас же выпасть из орбит и укатиться куда-то в земляную летнюю грязь.
Не каждый день удаётся встретить живую легенду.
А особенно услышать её ругань.
— Грегор, это кто? — спросил барон у своего сопровождающего.
Только сейчас Линд удостоил его своим вниманием. К удивлению молодого мага, собеседником барона оказался их непосредственный командующий, виконт Аурденнский, известный в высшем свете как Ястреб. Кавалерист, дуэлянт, обладатель выразительного ястребиного профиля, за который и получил своё прозвище. И, безусловно, блестящий офицер, сумевший вывести их из кошмара Гетенборга.
Барон и виконт были полными противоположностями. Аурденнский был кавалеристом, прирождённым и талантливым, это признавал весь костяк королевской армии. Барон же прославился именно как пехотный командир, обеспечивший вместе со своими Чёрными полками победу в прошлой войне против Империи. Дублет на виконте, в пику свободного кафтана барона, сидел идеально, подчёркивая каждый выступ на теле. Да и сам Грегор Аурденнский, в отличие от небрежной, широко расставленной стойки Рейкландского, вытянулся по струнке, будто бы подчёркивая свою офицерскую безупречность.
Правда, у Линда язык бы не повернулся назвать виконта позером.
— Это те самые маги, Гильем, — спокойно ответил виконт барону. — Я пытался тебе объяснить, но ты ведь и слушать даже не захотел.
Линда поразила фамильярность, с которой общались эти двое. Нет, он бы не удивился подобному отношению со стороны виконта, в конце концов, его титул был выше. Но ведь именно барон первым начал разговор в подобной манере…
— Маги, Грегор, — вывел герцогского сына из размышлений голос барона, — это высохшие старики, которые половину жизни положили на изучение тайн, нам с тобой недоступных. Именно поэтому они способны сжигать половину войск северян и обращать в бегство остальных. А это что? Что это за молокососы, я тебя спрашиваю?
Подобного обращения сын герцога потерпеть уже не мог.
Он всё понимал. Ехидное презрение преподавателей в академии Линд всегда воспринимал, как должное. Он вполне сносно выдерживал походные и военные тягости. Без ропота согласился, когда виконт, что был намного ниже по происхождению, принял командование. Не возмущался, когда ему приходилось шагать в одной колонне со вчерашними крестьянами, постоянно спотыкающихся об собственное оружие.
Но никому и никогда он не позволял называть его молокососом. И не позволит впредь.
— Выбирайте выражения, барон! — отчаянно выкрикнул Линд.
Молодой маг сам до конца не понимал, на какую именно реакцию он рассчитывал. Возможно, на то, что барон стушуется, замнётся и принесёт извинения. Ему, наверное, хватило бы просто секундного изумления и прерванного разговора.
Но получилось не совсем так, как Линд ожидал.
— Ты сперва бабу в койку завали, сопляк, а потом уже будешь влезать в разговор, — совершенно буднично огрызнулся барон, ни на секунду, не прерывая темпа диалога.
Марта прыснула.
— Кажется, наше ясное высочество, вас только что неплохо сбрили, — хихикнула девушка.
Линд, обернулся на своих товарищей в поисках поддержки,
