Развязав черный шелковый пояс, Сен-Жермен уронил его на пол, затем уронил и халат. Отвернувшись от стола, он нагишом пересек комнату и, подойдя к стене, сдвинул в сторону секретную доску. За ней оказались три ящика, в них лежала одежда.
Имперский закон запрещал чужеземцам носить лишь китайские вещи. Этот запрет был продиктован якобы эстетическими соображениями: будто бы для того, чтобы жители Поднебесной могли воочию видеть, насколько разнообразен мир. Фактически же он упрощал процедуру обнаружения чужаков во время периодически устраиваемых на них повальных облав. Сен-Жермену вполне была ясна подоплека драконовского указа, однако тот его не особенно тяготил. За время долгих скитаний по свету он привык одеваться в манере, свойственной лишь ему самому.
Вскоре он вышел из личных покоев, одетый в длиннополое византийское одеяние из черной парчи, накинутое поверх короткого, доходившего лишь до колен, красного полукафтана и черных персидских брюк, заправленных в высокие китайские сапоги. Пояс из наборного серебра и черный крылатый нагрудный диск, символизирующий солнечное затмение, дополняли его наряд. Как ни странно, такое смешение стилей ему удивительно шло.
Слуги уже поднялись, и по дороге к библиотеке Сен-Жермен то и дело заговаривал с ними, ободряя приветливым словом одних и справляясь о здоровье родни у других.
Его мысли были рассеянны, он попытался сосредоточиться, для чего снял с полки том Аристотеля и через какое-то время полностью погрузился в чтение, очарованный блеском и остроумием высказываний древнегреческого мыслителя.
Часом позже к нему подошел Руджиеро.
– Простите, хозяин,- сказал он на обиходной латыни,- но вас ожидает гость.
Сен-Жермен оторвался от чтения и на той же латыни ответил:
– Гость, говоришь? Что за странность? Я никого… – Он не окончил фразы и решительно закрыл фолиант.- Кто же это? Ты его знаешь?
– Это Куан Сан-Же.
– Вот как? – лицо Сен-Жермена вдруг просветлело.- Где же он? Отвечай, не молчи.
– В большой приемной. – Руджиеро посторонился, пропуская хозяина к выходу.
– Долго ли он ожидает?
– Не слишком. Из ваших личных покоев я пошел прямо сюда.- Слуга перешел на китайский и выговаривал фразы с трудом.
– Мы с ним поднимемся в гостиную с выходом на террасу. Проследи, чтобы туда подали чай.- Сен-Жермен ощутил, что плохое настроение его понемногу развеивается, уступая место теплому чувству смешанной с любопытством приязни. Подходя к дверям, ведущим в большую приемную, он кивком отпустил слугу.- Не беспокойся, дружище. Я сам доложу о себе.
Руджиеро слегка поклонился.
– Я принесу наверх чай и закуски.
– Великолепно,- спокойно произнес Сен-Жермен.
Большая приемная, хотя и не подавлявшая чопорной пышностью, как многие гостевые покои Ло-Янга, все же производила сильное впечатление. Очень эффектно смотрелись в ней и шелковые ковры, устилавшие пол, и кресла розового и вишневого дерева, и стены, покрытые дорогой драпировкой. Широкие раздвижные двери вели прямо в сад, откуда доносилось едва слышное журчание ручейка. Повсюду в медных и фарфоровых вазах стояли прекрасные свежесрезанные цветы. Впрочем, во всю эту восточную ко-лористику весьма органично вписывались и детали убранства, принадлежавшие культурам иным. Так, например, рядом с древним пергаментом времен династии Тан висел писанный маслом портрет молодой итальянки, возле входных дверей высился напольный кованый канделябр, сработанный мастерами Толедо, мирно соседствуя с луксорским искусно инкрустированным комодом.
Гость взглянул на хозяина, притворявшего двери, на суровом лице его промелькнула улыбка
– Ши Же-Мэн,- произнес он, кивая.
– Магистр Куан,- откликнулся Сен-Жермен, оглядывая ученого.- Вы оказываете мне великую честь.
– В чем дело? – приподнял брови ученый.- Или… мы не коллеги? К чему этот звон – честь, магистр?
Сен-Жермен сел против гостя.
– Мой друг,- произнес он мягко,- простите, я немного смешался. Ведь вы – первый гость этого дома с тех пор, как решением ло-янгского трибунала меня вывели из университетского преподавательского состава. Томясь в одиночестве, я решил, что все сочли меня опасно больным. – Язвительность, с какой была сказана последняя фраза, неприятно поразила и его самого.- Простите еще раз,- продолжил Сен-Жермен после паузы.- Я не предполагал, что эта история заденет меня столь глубоко.
– И не без веского на то основания,- заметил ученый.- Решение высокого суда некорректно. Я заявил свой протест, указав, что открытые вами новые методы работы со многими веществами сильно продвинули нашу науку вперед.
– Ну-ну,- Сен-Жермен позволил себе улыбнуться.- Не надо преувеличивать. Опыты проходили успешно лишь потому, что я многому научился у вас. – Он выжидательно посмотрел на магистра.- Что сталось с моими учениками?
– Их этот инцидент не затронул. Практически никого, кроме двоих.- Ученый с достоинством переплел мягкие пальцы.- Эти двое – Фенг Куо-Ма и Ли Дье-Во.
– Они не высказались против меня на заседании трибунала? – спросил Сен-Жермен.
Ученый ничего не ответил. Его глаза рассеянно обвели комнату, потом уставились в пол. Сен-Жермен молча сидел в своем кресле. Все было ясно и так.
– Род Ли,- заговорил наконец магистр,- род старинный, имеющий прекрасную репутацию, он подарил стране много блестящих умов. Несомненно, какие-нибудь магистры – не философии, так словесности – возьмут под свое покровительство отпрыска столь прославленного семейства. К сожалению, с другим юношей все обстоит иначе. Один из Фенгов, судья, кажется, позволил впутать себя в довольно скверное дельце… лет девять назад… и сейчас все по возможности отмежевываются от родства с этой семьей. Впрочем, я слышал, какой-то дядюшка предложил вашему юному радетелю должность… где-то в провинции, вдалеке от Ло-Янга. Быстрой карьеры он там, конечно, не сделает, но сможет приносить стране пользу… Глядишь, по прошествии времени кто-нибудь и задумается о его недюжинных способностях… Их надо лишь проявить.
– Понимаю,- с горечью сказал Сен-Жермен.- Мальчик прямо и откровенно высказал свое мнение, а ему ломают судьбу.- Он перевел невидящий взгляд на сад.- Если бы можно было повернуть время вспять, я попытался бы отговорить его от опрометчивого поступка.
– О нет,- возразил магистр Куан.- Не следует воспринимать происшедшее как ошибку. Человеку с характером вашего Фенга свойственно подобное поведение – я верю, что в конечном итоге все обернется для него хорошо. Он ведь далеко не дурак, и сам понимает, что зазорная выходка его родича не даст ему тут развернуться, а в провинции расправляют крылышки многие… Что ж, в добрый путь! Быть может, именно с таким поведением он скорее достигнет пределов своих возможностей, нежели его глупый кузен.- Магистр наклонился вперед, упираясь локтями в колени.- Все на свете идет именно так, как тому и следует быть, Ши Же-Мэн.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
