– Что ты спрашиваешь ерунду? – поморщился Хромов и его лицо выразило недоумение. – Конечно, есть!
– Так вот, надо будет словчить, включив в списки наших врагов, чтобы на их счета в зарубежных банках поступали деньги. И проставить суммы, предварительно положив деньги в банк. И тогда наших врагов не станет. Их уберут.
– Ну, ты и хитер! – восхищенно воскликнул Хромов, когда до него дошел смыл сказанного Зубовым. – Хитер, Федор Иванович…
– Не был бы я таким хитрым, не сидел бы в своем кабинете, а продолжал бы работать где-нибудь в Свердловской области.
– Да-да… – задумчиво произнес Хромов, – так бы оно и было.
– Но самое главное – никому ни слова. Об этом должны знать только ты, я и, может быть, Санчуковский… – Зубов вопросительно посмотрел на своего гостя.
– Поступай как знаешь. Главное, чтобы мы остались целы. И еще, – Хромов прервал движение Федора Ивановича по комнате, – по поводу тебя сейчас ходят слухи…
– Какие? Кто их распускает?
– Не знаю, не знаю, – пожал плечами Хромов. – Говорят, тебя собираются повысить.
– Меня?! – вскинул брови Зубов.
– Конечно, тебя.
– Лучше не надо.
– Ну, у нас об этом не спрашивают.
– Не хочу никаких повышений, – сладко улыбнувшись, сказал Зубов. – Кстати, мы еще за твое повышение не выпили, Иван Николаевич.
– Это успеется, – посмотрев на часы, ответил Хромов. – Мне пора… А как твоя жена?
– Нормально, – пожал плечами Зубов и пошел провожать гостя.
Было уже далеко за полночь, а хозяин правительственной дачи все еще не ложился спать. Он продолжал обдумывать детали предстоящей операции, и время от времени на его крупном лице появлялась злая улыбка, а глаза вспыхивали недобрым огнем.
Глава 3
Маленькой Ане Быстрицкой сегодня исполнялось семь лет. И Аня уже целый месяц каждый день по несколько раз спрашивала то у мамы, то у Глеба:
– Ну, скажите, скажите, скоро будет мой день рождения?
Взрослые смеялись над наивным вопросом девочки.
– Конечно, скоро. Вот пройдет две недели и два дни, и будет твой день рождения.
– Мама, скажи, а семь лет – много или мало?
– Ну, для тебя это много. Ты, Аня, станешь еще на один год старше, – по-взрослому пыталась объяснить Ирина своей дочери столь простую, на ее взгляд, вещь, как день рождения.
– Ладно, буду ждать. А что вы мне подарите?
Этот вопрос всегда оставался без ответа. Взрослые переглядывались, подмигивали друг другу и улыбались.
– Чего вы смеетесь? Не решили еще, что ли?
– А чего бы ты хотела, Аня? – Глеб брал девочку на руки, сажал себе на колени.
Она морщила свой маленький носик, моргала покукольному большими голубыми глазами.
– Я хочу… – Аня запрокидывала головку и почему-то неизменно смотрела в потолок.
– Ну, так чего же ты хочешь? – настойчиво спрашивал Глеб. – Наверное, самолет или гоночную машину?
– Нет, нет, нет! – протестовала девочка и стучала кулачками в грудь Глеба. – Не хочу я самолет, не хочу машину.
– Тогда, наверное, ты хочешь куклу?
– И куклу я не хочу. У меня и так их целых три.
– Тогда мы подарим тебе новый ранец или новое платье.
– Вот платье, пожалуй, можно. А ранец мне не нужен, мне и тот хорош. Ни у кого в нашей школе нет такого ранца.
– А хочешь, я подарю тебе краски и карандаши?
– Не хочу ни красок, ни карандашей. У меня все это есть.
– Так что же ты хочешь?
– Я хочу… – Аня наклоняла голову и уже не смотрела в потолок, а обнимала Глеба за шею и прижималась губами к его уху. – Я хочу собачку. Слышишь?
Только маме не говори. Она не хочет дарить мне собачку.
– Ну, знаешь… Это очень серьезный подарок, – рассудительно замечал Глеб.
– Я знаю, – соглашалась девочка. – Я буду любить собачку.
– А какую ты хочешь? – так же шепотом спрашивал Глеб.
– О чем это вы там, заговорщики? – улыбалась Ирина, глядя на перешептывающихся Глеба и Аню.
– У нас серьезные дела, мама. Не вмешивайся, – говорила девочка.
– Ох уж, ваши серьезные дела! Небось решаете, что тебе подарить.
– Да вот, мамочка, решаем. И уже решили.
– И что вы решили? – немного настороженно спрашивала Ирина.
– Мы тебе не скажем. Ведь не у тебя день рождения, а у меня. И я знаю, а тебе не обязательно.
– Как это не обязательно? – строго смотрела вначале на дочь, затем на Глеба Ирина. – Ну, что вы такое придумали?
– Не скажем, – пожимал плечами и добродушно улыбался Глеб…
Он был счастлив. Вообще за последние годы, может быть, впервые он чувствовал себя спокойно и уверенно и впервые был счастлив. Он подолгу возился с Анечкой, гулял с ней, ходил в парк, бродил по магазинам, покупал девочке все то, что ей хотелось. И между маленькой девочкой и Глебом сложились прекрасные отношения.
Она еще не называла его отцом, но Глеб чувствовал, это должно вскоре произойти Его сердце радостно сжималось, и он готов был сделать для ребенка все, что в его силах…
– Ладно, мы пойдем с тобой завтра…
– Нет, пойдем накануне, – зашептал Глеб на ухо Ане, – и купим тебе щенка. Но гулять с ним будешь сама.
– Да, да, буду – принялась подскакивать на его коленях Аня. – Только маме пока не говори, а то она будет сильно сердиться. Она знаешь, какая?
– Какая?
– Она, в общем, хорошая, добрая, но любит все решать сама, – по-взрослому сказала семилетняя девчушка. – Но ничего страшного, я думаю, мы ее уговорим.
– А выгуливать собачку я буду тебе помогать.
– Будешь?
– Конечно. Будем вместе гулять. И мама поможет.
Мы ее уговорим.
Ирина Быстрицкая тоже была счастлива как никогда.
Прекрасные отношения с Глебом, прекрасные отношения с дочерью. На работе все шло как нельзя лучше – много интересных заказов Ирина уже многое знала о Глебе Сиверове, она уже привыкла называть его Глебом.
И часто, вечерами, даже ночами, несмотря на усталость, они лежали рядом, прижавшись друг к другу, и тихо разговаривали.
Играла музыка, Глеб накупил кучу дисков и каждый день слушал все новые и новые. Ирина тоже пристрастилась к классике. Она полюбила оперы, ей нравилось слушать увертюры Вагнера, концерты Моцарта и абсолютно не нравился Бетховен. Правда, Бетховен не очень нравился и Глебу Сиверову. Зато они с удовольствием слушали Шопена.
* * *
И вот, наконец, пришел этот день. Аня проснулась первой Она прибежала в спальню и начала тормошить маму и Глеба.
– Ну, вставайте, вставайте, сони! Ведь у меня сегодня день рождения, а вы спите.
Взрослые рассмеялись. А девочка даже немного обиделась.
– Давайте, дарите подарки.
– Как, подарки?! Ведь мы еще не сели за стол, – сказал Глеб.
– А что, разве обязательно садиться за стол?
– Конечно, обязательно. И подарки дарятся тогда, когда начинается праздник.
– Но праздник уже начался! Ведь у меня уже сегодня день рождения!
Ирина занялась приготовлениями.
А Глеб Сиверов взял Аню, и они направились осуществлять свой тайный план. «Заговорщики» сели в машину и поехали на рынок. Сколько там было всяких животных! У девочки глаза разбегались. Она хватала Глеба за руку и тянула то в одно место, то в другое.
– Вот эти, эти! Смотри, какие хорошенькие! – девочка указывала Глебу на щенков московской сторожевой.
– Аня, а ты знаешь, каким он будет большущим, когда вырастет?
– Ну и пусть! Я же тоже вырасту.
– Он вырастет гораздо быстрее и будет намного больше тебя.
– Ну и пусть будет больше меня, – Аня смотрела на щенков, лежащих в плетеной корзине. – Этих, этих!..
– Нет, пойдем. Я видел других.
– Ну, пообещай, что потом мы вернемся сюда.
Девочка, правда, тут же забывала про свою просьбу, и ее внимание привлекали уже другие щенки Они все были прекрасные и трогательные, неуклюжие и забавные. Глаза Ани горели.
В конце концов, Глеб убедил ее, что им нужна маленькая собачка, и они купили шпица. Щенок действительно был превосходный – пушистый, похожий на рыжую лисичку с белым кончиком хвоста, белым животиком и очень веселый.
– Как мы его назовем?
– Как хочешь. Это твой щенок, твой друг.
Глеб рассчитался с продавцом – бодрым пожилым мужчиной, у которого этот щенок был последним.
– Он похож на лисичку.
– Да, похож, – согласился Глеб, глядя на острую щенячью мордочку.
– Давай назовем его Алиска.
– Как? – изумился Глеб.
– Ну, Лиска, Алиска. Лисой же его нельзя называть? Ведь он щенок собачки.
– В общем-то, ты права, и имя не такое уж плохое.
Продавец отдал им и корзинку. Вместе с покупкой, с букетом цветов для Ирины, Глеб и Аня поспешили домой.
Они въехали во двор. Аня схватила корзинку и побежала к подъезду.
– Погоди! – окликнул ее Глеб. – Мы пойдем вместе, а то вдруг мама начнет ругаться.
– Не начнет! Не начнет! Она как увидит нас, сразу не захочет ругаться. Ведь Алиска хорошая!
