– Ну и что, – пожал он плечами.
– Как – ну и что? Тебе продюсер что сказал – никаких баб! Никаких! Тебя же раскручивают как мальчика для мальчиков, мля! Хочешь попасть на бабки, мля?
– Ладно, ладно, не ругайся, – примирительно сказал Селиван и спросил: – Слушай, а тебе эта дура никого не напомнила?
– Девочку-дебилочку из анекдота про Золотую рыбку, – буркнул Редников.
– И мне, – расхохотался Артамонов и попросил у друга еще бутылку пива, чтобы хоть как-то расслабиться и снять напряжение в штанах.
* * *
Вот сволочи! Мэрилин выглянула из подъезда: ее кофточка висела на дереве, в паре метров от земли. И что ей теперь делать? Как без кофточки выйти на улицу? Теперь ясно – никакой Селиван не голубой, все это миф, придуманный продюсером. Когда она стянула кофточку, певец так вытаращился на ее грудь, что забыл подобрать слюни. А друг у него голубой – это очевидно. И не просто голубой, а педик гадкий. Скотина! Урод! Нет, ну что ей теперь делать? Голой лезть на дерево или звонить Чижикову? Ой, как не хочется звонить Чижикову! Опять скажет, что все у нее через задницу. И будет прав. Не лезть же голой на дерево, расстроилась Мэрилин и набрала номер оператора.
Спустя полчаса Чижиков вошел в подъезд.
– Коновалова! – позвал он. – Я тебе футболку привез.
– Повесь на перила и жди меня в машине, – крикнула Маша.
Через пару минут Мэрилин вышла из подъезда и села в «Рено».
– Твою мать! – закричал оператор, глядя на нее с ужасом.
Коновалова выплюнула фальшивую челюсть на ладонь, сняла парик и очки с толстыми линзами.
– Так лучше? – улыбнулась девушка.
– Что это было? – ошарашенно спросил Чижиков.
– Пришлось замаскироваться, иначе Селиван бы меня узнал. Мы несколько раз на тусовках пересекались.
– Ой, ну какая же ты дура, Коновалова. Ты что, не могла в красавицу замаскироваться? – вздохнул Чижиков и нажал на газ.
– Сам дурак! У него приятель, как цербер, – красивых девок к Селиванушке близко не подпускает. Если бы я под красавицу замаскировалась, то в квартиру вообще не попала бы.
– Резонно, – впервые оператор посмотрел на коллегу с уважением. – Ну а дальше что?
– Дальше… – Мэрилин на секунду задумалась. – Дальше я с ним пересплю, а ты все на камеру снимешь. Да не пугайся ты, Чижиков, – глядя в одуревшие глаза оператора, успокоила его девушка. – Спать с этим уродом я не собираюсь. Просто парочку поцелуйчиков и обжималочек нужно заснять. Думаю, этого будет достаточно, чтобы разрушить миф, созданный продюсером Торчинским. Это будет наш триумф, Чижиков! Мы с тобой такой сюжет отснимем! Все от зависти усохнут.
– Селиван на тебя не польстится, – заявил оператор, скептически глядя на девушку.
– Не хами, Чижиков. Еще как польстится! Уже польстился, он голодный до этого дела, я чувствую, а в темноте, как известно, все кошки серы, – возразила Мэрилин. – Мне бы только поймать певца, когда он будет без своего голубого друга. Только как это сделать, он же от своего Селиванушки ни на шаг не отходит. Слушай, Чижиков, а что, если нам этого Редникова как-нибудь нейтрализовать? Хотя бы на пару часов?
– Коновалова, у тебя с головой все в порядке? Нет, ну ты точно дура! Каким образом мы его нейтрализуем? – заинтересованно спросил Чижиков.
– Ага, – стрельнула в него взглядом журналистка, закуривая сигарету.
– Что ага? Что ага? Дура ты, Маня, ничего у нас не выйдет.
– Еще как выйдет, Чижиков! Завтра начинаем следить за этими гоблинами, а там, глядишь, и план какой-нибудь в голову придет, – воодушевленно заявила Мэрилин и выкинула сигаретку в окно. Чижиков обреченно вздохнул, он уже понял: спорить с Коноваловой бесполезно. Да и сама идея журналистского расследования ему понравилась, потому что, если все получится, материал однозначно будет иметь широкий общественный резонанс.
Глава 4
БРАТ
Лежа в темноте номера люкс гостиницы «Славянская», Леонид смотрел подслеповатыми глазами в потолок, прислушивался к незнакомым шорохам и звукам, привыкал к новым запахам, думал о происшествии, которое с ним приключилось, и гордился собой. Сегодня он поставил мат прохиндеям, пытавшимся сыграть с ним в нечестную игру. Он выиграл. У него все получилось! Мама зря волновалась, он вполне может обходиться без помощи секретарей и прочих нянек. В конце концов, он не мальчик, а взрослый мужчина – тридцать лет скоро стукнет. А брату – сорок. Завтра он увидит его, своего родного брата, уже завтра. Леонид перевернулся на живот и зарылся лицом в мягкую подушку. Воспоминания нахлынули потоком, снова ярко всплыл тот день, когда он узнал о себе правду, покрасневшая щека матери, ее глаза. Он долго, очень долго жил как в кошмаре, невыносимое чувство вины перед мамой, страх, бессонница, поиски ответов на вопросы. Его терзали смертельная обида на ту, которая его родила и выкинула из жизни, и в то же время – мучительное желание найти ее. Глядя в зеркало и рассматривая свое отражение, Леонид пытался представить, какая она, какие у нее глаза, волосы, улыбка, и сгорал от ненависти и презрения к себе, потому что иначе как предательством по отношению к маме его мечты назвать было нельзя.
Спустя месяц после событий, превративших жизнь Леонида Штерна в ад, отец позвал его в свой кабинет. Выглядел он очень серьезным. Мама тоже была там, стояла у окна, взволнованная, смущенная. Отец попросил его сесть, положил перед ним папку. Леонид заглянул внутрь: несколько печатных листов, фотография. На фотографии молодая светловолосая женщина, немного наивная и очень знакомая: руки почему-то затряслись, он спрятал их под стол и зажал между коленями.
– Это твоя родная мать, вот ее досье, – объяснил отец. – Мы долго думали с Анной и решили. Возьми.
– Нет, – пролепетал Леонид, захлопнул папку, бросился вон из кабинета в свою комнату, упал лицом на кровать. Мама поднялась к нему, присела рядом, нежно потрепала по волосам.
– Ленечка, ты зря так болезненно реагируешь. Понимаю, ты решил, что твоя мама тебя бросила, но это не так. Она умерла при родах. А твой родной отец не смог принять ее смерть, не смог тебя забрать. Так бывает, Ленечка, не вини его. Я уверена, после он раскаялся.
– Кто она была? – глухо спросил Леонид.
– Она работала учителем математики в школе и была чудесным, умным, образованным и интеллигентным человеком. Подающим надежды ученым. Но науку оставила ради семьи. Ты можешь ею гордиться. Думаю, от нее ты унаследовал аналитический склад ума. А твой отец… Он был доктором наук, уважаемым человеком, профессором психологии. Преподавал в университете. К сожалению, его тоже уже нет в живых. Кажется, его убили.
– Почему ты сразу не сказала мне об этом? – перебил ее Штерн. – Тогда, месяц назад. Почему ты так долго ждала?
– Прости, я… – Мама прятала глаза, пытаясь подобрать подходящее объяснение, но Леонид вдруг и без объяснения все понял.
– Мама, ты у меня одна! Единственная, родная, самая любимая, – тихо сказал он и нежно погладил ее руку.
– Спасибо, – улыбнулась она и выскользнула из комнаты, но Леонид успел заметить слезы на ее красивом лице. Впервые в жизни его утонченная аристократическая мать не сдержала эмоций.
На тумбочке рядом с кроватью осталась папка с досье той, которая его родила. Леонид еще раз взглянул на фотографию, словно в зеркало посмотрел – те же глаза, те же светлые кудри. Звали ту, которая его родила, Анастасия, когда она умерла, ей исполнилось двадцать девять лет. Леонид пробежал глазами печатные странички и потрясенно замер – оказывается, у него есть старший брат! С детства Леонид мечтал иметь брата, и вот он появился. Появился… Это было так странно и волнующе, так непостижимо и радостно…
Однако разыскать брата Леонид решился лишь спустя несколько лет. Нанял детектива, выяснил адреса и телефоны, но позвонить так и не собрался с духом. Брал трубку, и вдруг такой страх накатывал, так сердце начинало стучать, подпрыгивая к горлу и парализуя связки, что Леонид клал трубку обратно на рычаг. Да и как все объяснишь по телефону? Немного подумав, Леонид Штерн принял решение поехать в Москву и встретиться с братом лично. Мама переживала страшно, но благословила его. И отец одобрил поездку, долго поучал, просто измучил наставлениями, но одобрил. Потому что – родная кровь, родной брат. Завтра он увидит его. Завтра он все ему скажет, если доживет и не умрет от нервного перенапряжения сегодня. Возможно, брат, так же как и родной отец, винит его в смерти матери. Возможно, не примет его. Возможно, выгонит взашей. Возможно, брат вообще о нем ничего не знает… Возможно… Возможно… Этих «возможно» было так много, что Леонид прокручивал в голове варианты встречи, эмоции, диалоги, впечатления всю ночь и уснул лишь под утро, когда в комнату вползли ленивые лучи раннего солнца и город за окном сменил свой ритм и наполнился суетой.
Выспаться не получилось. Около полудня его разбудил телефон, звонили из авиакомпании и сообщили, что нашелся чемодан. Невероятно! К четырем вещи обещали привезти в гостиницу. Леонид принял душ, заказал завтрак, перекусил и решил прогуляться по городу, чтобы было чем себя занять до вечера. Однако, пройдя несколько метров от отеля до Киевского вокзала, Штерн понял, что погорячился. Без очков он чувствовал себя неуютно, Москва расплывалась перед глазами, раздражали шумы незнакомых улиц, резкие непривычные запахи и смутные силуэты людей. Он уже повернул обратно, когда его кто-то потянул за рукав. Леонид обернулся. Перед ним стояла темноволосая женщина в яркой одежде.
