Храмовники, хоть и зависели от своих пресвитерств в Европе в том, что касалось новых воинов и доходов, представляли собой постоянную армию в Святой Земле: несколько сотен рыцарей удерживали Священный Город и разрозненное ожерелье замков по всей Палестине. Их существование зависело от стравливания арабских правителей или военачальников друг с другом. Любое объединение мусульманских государств против храмовников означало бы конец ордена. Особенное влияние на него оказывала шиитская секта исмаилитов-ассассинов, у которой были земли и крепости в горах возле Каспийского моря и в Сирии; она поддерживала египетских халифов-фатимидов. Ее основатель и первый вождь, Хасан ас-Сабах, был поэтом, ученым и отцом современного терроризма. Он внушал фанатичным молодым людям, чтобы они шли и убивали его врагов, обычно ценой собственной жизни. От этих команд самоубийц сохранилось слово фидаин[12], которым до сих пор называют себя палестинские партизаны. Ассассины нашли в храмовниках преданных союзников в уничтожении суннитских правителей Сирии и других арабских государств, а также приверженцев некоторых тайн их организации и доктрин.
Марко Поло, проезжавший через Персию по пути в Китай, привез в Европу легенду о ассассинах. Он писал, что в укрепленной долине между двумя горами шейх, или «Старец» ассассинов разбил прекрасный сад, в котором росли все плоды мира. По саду протекали реки вина, молока и меда. Как и в раю пророка Мухаммеда, по образцу которого этот рай был создан, в нем были прекрасные дворцы, гурии, певцы, музыканты и танцоры. Видели его только те, кто должен был стать ассассином. Молодых людей, обучавшихся владеть оружием при дворе Старца, опаивали наркотиком, одурманенными их уносили в скрытый сад и предоставляли им все его услады. Несколько дней они проводили в роскоши, убежденные, что вождь отправил их в рай. Потом их снова опаивали и возвращали в привычное место, и молодые люди были готовы рисковать собственной жизнью ради вождя. «Когда захочет Старец убить кого-либо из знаменитых, — заключает Марко Поло, — или вообще кого-нибудь, выбирает он одного из своих ассассинов и шлет его туда, куда пожелает. А ему говорит, что хочет послать его в рай, и шел бы он поэтому туда-то и убил бы таких-то, а коль сам будет убит, то тотчас же попадет в рай. Кому Старец так приказывал, охотно делал все, что мог, шел и исполнял все, что ему было сказано. Кого Старец Горы решил порешить, тому не спастись»[13].
Средневековая история о крепости и рае на земле, сходная с Замком Грааля короля-рыбака в романе Вольфрама фон Эшенбаха «Парцифаль», верна в этом отношении. Нет сомнения, что ассассины принимали наркотики, так как это слово происходит от арабского хашишин, то есть «принимающий гашиш». Рассказ о саде-рае, возможно, идет от вызванных наркотиком галлюцинаций. Но восточная легенда уже создала рай из плодородной долины возле главной крепости ассассинов в Аламуте, к югу от Каспийского моря. Истории об этой секте, возможно, смешаны с этим преданием и легендой о царе Шададе[14], пытавшемся создать рай, равный раю Аллаха.
Миссионеры, обучавшиеся в Великой Ложе в Каире, проповедовали доетрину, отрицающую большинство верований ортодоксального ислама. Они считали, что мусульманский закон и писания содержат тайный смысл, понятный только имамам. Учили, что существовало только семь пророков: Адам, Ной, Авраам, Моисей, Христос, Мухаммед и имам Исмаил. В порядке мироздания пророки стояли на уровне Вселенского Разума, ниже лишь Самого Бога. Последним, на седьмой ступени мироздания, стоял человек. Хотя сам Бог был непознаваем, человек мог с трудом подняться по этим ступеням к Вселенскому Разуму, на каждой из них ему будет открываться новая сторона учения. Поскольку такие взгляды были еретическими, каждому неофиту-исмаилиту требовалось скрывать свои убеждения в соответствии с шиитским требованием секретности и внешне признавать авторитет государственной религии. В исмаилитских сочинениях обычно появлялся одержимый странник, напоминающий ищущего Грааль Персиваля. Он искал истины через злоключения и страдания, пока, наконец, имам не открывал ему истинный смысл мусульманского закона и писаний.
Такой поиск описывает Хассан ибн Саббах в своих мемуарах. Он искал духовной власти через политическую власть и изменил роль исмаилита-неофита на роль ассассина. Вместе с тем он изменил ступени посвящения. Единственные описания этих ступеней и тайн, открываемых посвящаемому, сделаны европейскими учеными, которые видели в исмаилитской иерархии просто-напросто систему промывания мозгов. По их мнению, преподавание на каждой ступени отрицало все, что преподавалось прежде. А самая большая тайна ассассинов заключалась в утверждении, что рай и ад — одно и то же, что все поступки маловажны, и не существует ни добра, ни зла, кроме добродетели повиновения имаму. О тайнах ассассинов ничего не известно, потому что все книги об их учении и ритуалах монголы сожгли в 1256 году вместе с их библиотекой в Аламуте. Хассан сделал ударение на шиитской доктрине повиновения имаму и произвел изменения в исмаилитской иерархии. По персидскому преданию ниже самого Хассана, главного дай, или Великого магистра, стояли старшие даи, обычные даи, рафики или спутники, ласики или миряне и фидаи (ревнители), совершавшие убийства. Разделение храмовников под началом Великого магистра на великих приоров, приоров, рыцарей, эсквайров и мирских братьев очень походит на иерархию ассассинов.
Хассан в своем аскетизме, в своей целеустремленности был идеальным революционным вождем и конспиратором. Сообщалось, что он более тридцати лет безвылазно сидел в своем домике в крепости, выходил лишь дважды и дважды появлялся на крыше. Невидимость увеличивала его власть. Из своего уединения он укреплял оборонительные сооружения Аламута, очищал ряды своих последователей (даже предал смерти двух сыновей), и продолжал стратегию захвата горных позиций. Возвел свою власть до тирании над жизнью и душой. Воля Старца представляла собой волю имама, халифа и таким образом волю Бога. Склоняя гарнизоны на свою сторону и убивая местных правителей, он захватывал крепости и терроризировал суннитов, как персов, так и турок. Заговору немногих решительных, как всегда, не могли противостоять трусливые многие. По примеру самого Мухаммеда, который бежал в Медину, чтобы собрать подкрепление и отвоевать Мекку и всю Аравию, Хассан надеялся захватить весь Багдадский халифат.
Хассан, используя свою власть и наркотики, учил фидаинов слепому повиновению, подобно японским летчикам-камикадзе во время Второй мировой войны, они приветствовали смерть при попытке совершить убийство. В виде оружия они предпочитали кинжал, в виде места казни — двор мечети. Презирали использование яда и закулисных интриг, у них существовал кодекс воинов, а не гаремных убийц. Легенда повествует о матери фидаина, которая обрадовалась при вести, что ее сын погиб, пытаясь убить правителя, а когда он вернулся живым, облеклась в траур. Подобные легенды возникали вокруг других верных фидаинов, которые закалывались или бросались на скалы под стенами парапета, чтобы продемонстрировать послушание приказам Старца.
Подобно мафии позднейших времен, ассассины предпочитали обещаниям покровительства угрозы смерти. Этот способ помог расшатать Турецкую империю и раздробить еще больше раздробленный арабский мир. Подозрения вызывали мятежи, убийство было обычным методом королевского правления. Пришедшие в Святую Землю крестоносцы встретили разделенного, дезорганизованного ассассинами противника. Возможно, Хассан не собирался помогать вторгшимся христианам; но он помог крестоносцам укрепиться в Леванте.
Основатель ордена храмовников Гуго де Пайен знал об ассассинах, создавая свою организацию. Христианские и мусульманские военные ордены знали о существовании друг друга в Сирии до 1128 года, когда был написан устав храмовников. Даже цвета, что носили эти рыцари, красные кресты на белом поле, были теми же, что у рафиков ассассинов, которые носили красные шапки и пояса и белые бурнусы. Кое-кто утверждает, что храмовники приняли ассассинские «цвета невинности и крови, чистой преданности и убийства» только потому, что их соперники-госпитальеры одевались в черное. Как бы то ни было, обязанности храмовников были буквально теми же, что у ассассинов — служить независимой силой на стороне своей веры.
Когда ассассины убили графа Триполийского, храмовники заставили их сирийскую ветвь платить ежегодную дань. А когда шиитский халифат Фатимидов в конце концов пал в Египте, ассассины в Сирии пришли в такое отчаяние, что выказали желание обратиться в христианство. Однако храмовники уже не хотели терять дохода от их дани. Они убили ассассинских послов, когда те возвращались после переговоров с иерусалимским королем. Это положило конец взаимодействию двух военных орденов, христианского и мусульманского. Столь же опрометчивые решения Великого магистра храмовников в 1187 году положили конец Иерусалимскому королевству. За три года до этого андалусский путешественник ибн Джубаир отметил полное взаимопонимание и уважение христиан и мусульман к правам друг друга вести торговлю в Палестине. Но это дело было обречено, так как блестящий курдский полководец Саладин сумел объединить разрозненные мусульманские государства в джихаде, священной войне против неверных, после того, как франки устроили набеги на торговые пути в Красном море и на шедшие к Мекке караваны паломников. Он отправил на разведку войско в семь тысяч всадников с охранным свидетельством, однако на него напали храмовники с госпитальерами и оказались разбиты. Уцелевшие рыцари бранили иерусалимского короля за ведение дел с мусульманами, хотя сами занимались этим девяносто лет. Они убедили его выступить и дать бой объединенной армии Саладина.
