учёные больше не появились, поэтому спросить, из-за них ли снег пропал, нельзя было. Хотя я-то знаю, что снег просто на нас обиделся. Если бы не хвастались бы и не ставили бы на него цену, то до сих пор бы могли жить в природной аномалии. С другой стороны, лето — оно на то и лето, чтобы гулять в босоножках, кататься на велосипеде, да зиму ждать.
Сорочий бриллиант
А однажды тем летом я спасла птенца. У нас во дворе есть огромная яблоня. На ней, конечно, не настоящие яблоки растут, а мелкие такие ранетки. Они очень долго спеют, и только осенью, когда уже по ночам холода постоянно случаются, становятся мягкими. Очень их люблю. Но мама не разрешает их есть. «Живот будет болеть!» — говорит. А мальчишки их для стрельбы используют, они ж по размеру прямо как пульки. К тому же они твердые, бесплатные, и много их.
В общем, гуляли мы однажды с Соней. И устроились под той самой яблоней с пледом. Решили делать бусы. Нарвали ранеток много, взяли нитки цветные из дома, иголки и давай нанизывать их на нитки. Мы знаешь ещё как придумали делать? Надевать ранетку, потом узелок на нитке завязывать, потом опять ранетку, и получается очень необычно. А так как нитка яркая, а ранетка зелёная — это очень красиво смотрится. Сидим мы так, делаем бусы и болтаем обо всём подряд. Хорошо, когда есть вот такая подруга, можно ей всё-всё рассказать, а она мне всё-всё рассказывает, и мы друг за дружку радуемся всегда, если повод есть, и грустим вместе, если настроения нет. Даже не знаю, как бы я жила, если бы Сони не было.
Ладно, слушай дальше. Приходит к нам кот. Цезарь. Знаешь его? Это наш дворовый кот, он раньше, конечно, домашний был, но потом сбежал на волю. Не может жить взаперти. И живет теперь во дворе. Все его подкармливают, он вообще не страдает. Толстенький такой, будто из мультика про попугая Кешу, помнишь? Ну и вот. Цезарем его я назвала. Ему очень это имя подходит. И нас, детей, он любит, ласковый, никогда не кусал никого, не царапал. Любимчик всехний. Пришел к нам, полежал на пледе. А потом встал — и давай вокруг дерева ходить. Наверх смотрит, мяукает. Мы с Соней сначала внимания не обращали. Но он долго так ходил, надоел, если честно. Отвлекает нас, сосредоточиться не даёт. Я его как человека попросила успокоиться: «Цезарь, лежи тихо! У нас творческий процесс. Ты отвлекаешь!» Но он же кот! Он не понимает по-человечески. Опять мяукает. Тогда мы его взяли и отнесли его в другой угол двора. Я — ой, Соня! — даже хотела его в подвал посадить, но нельзя жестоко с котом себя вести, даже если он утомил. Конечно, Цезарь вернулся и снова за своё. «Мяу» да «мяу», «мяу» да «мяу»! И наверх смотрит. Я тоже наверх посмотрела. Даже не знаю, почему так раньше не сделала. Там в ветках птенец запутался и выбраться не мог.
Понимаешь, на вершине яблони сорока давно как-то свила гнездо. И вот оказалось, вывелись у неё птенчики. Она, видимо, улетела им еду добывать, а один её ребёнок в это время выпал из гнезда. Летать ещё не умеет, малыш совсем. Запутался в ветках, а Цезарь его заметил и думал съесть. Но он же толстенький и лазать по деревьям не умеет, вот и давай выжидать, когда к нему добыча сама свалится. Хорошо, что мы заметили птенца. Стали с Соней размышлять, что делать. А что делать-то? Спасать сорочьего сына надо, а может и дочь это, ну в общем сорочьего ребёнка спасать решили. А как спасать? Лезть на дерево — как же ещё?!
Конечно, я полезла! Я же на гимнастику ходила целых три месяца, у меня и растяжка, и руки сильные. Почему три месяца всего? Просто поняла, что не моё. И от косметики ― гимнастки же постоянно красятся ― кожа сильно старится. Пошла в художку. Вот это мне нравится. Да и способности есть, так учитель мне сказал. Больше всего цветы люблю рисовать. Мама мне купит разных, поставит дома в вазы, стаканы и бутылки, а я срисовываю. И красками больше люблю рисовать, чем карандашами. Карандаши блёклые, а краски ― это же энергия и мощь! Что? С каким птенцом? А, точно!
В общем, полезла я на яблоню. У меня брат двоюродный есть, Пашка. Он в деревне живёт и знаешь как хорошо через заборы и по деревьям лазает?! Ух! Он мне несколько раз мастер-классы давал. Я всё запомнила.
Долезла я до веток с птенцом, взяла его. А он такой маленький. Дрожит от страха, да и холодно ему, наверное. Пищит. Бедняга. Я его аккуратно держу, чтобы он не задохнулся и успокоился. Говорю: «Тише, тише. Сейчас я тебя в гнёздышко верну, а скоро мама вернётся и покормит тебя». Это же представляешь какой шок у него?! Конечно, надо сначала успокоить малыша. Передохнула сама — и дальше полезла. Мама меня бы с ним домой не пустила, да и сорока бы огорчилась, не найдя своего ребёнка. Долезла я до гнезда, туда его аккуратно положила и только тогда вниз посмотрела. И вот тут-то поняла, что очень высоко гнездо на самом деле было. Но другого-то выхода нет. Не буду же я с сорокой и её детьми на дереве жить.
Начала аккуратно спускаться. Вдруг ветка хрустнула под ногой, и я чуть не сорвалась, но удержалась, хоть и повисла слегка. Вот руки сильные мне и пригодились ― я себя удержала. Ноги снова на ветки поставила. «Катя! Ты что там делаешь?» ― слышу тут мамин голос. Она из магазина возвращалась и меня на дереве увидела. Это всё из-за Сони! Если бы она сидела на пледе, мама бы мимо прошла и на дерево бы не посмотрела даже. А Соня стояла там посреди двора, наверх голову задрала, да ещё и причитала от страха, что я упаду. Она же такая трусливая слегка. Ну и вот! Мама меня увидела, распереживалась. Давай папе тут же звонить, сообщать что я повисла на макушке яблони и снять меня может теперь только вертолёт. Папа ей не поверил сначала. Она давай ругаться на него. Откуда я это знаю? Так она же к дереву подошла и давай громко говорить по телефону, всё слышно. Понимаешь, мама моя боится высоты. Вот если бы меня кусал
