проявлять всегда… например, с генералом Ананидзе… — меня понесло, — а сейчас могу лишь повторить, что уже один раз сказал: "вы меня в это втянули и я сам решу, когда все закончится…"! И если МОИХ слов мало, то я могу позвонить генералу Чурбанову, — я сверлил взглядом, побагровевшего Ретлуева, — его и министра я пригласил на финал и я этот сраный финал выиграю! А если вы этому помешаете, то они… оба, будут ОЧЕНЬ недовольны…
Леха, буквально, втиснулся между нами, разделяя своим большим телом. Но я и не думал останавливаться:
— Неделю назад меня в Москве попытались зарезать трое вооруженных "урок"…
Разъяренный Ретлуев, уже открывший было рот, осекся.
— Сейчас все трое в тюремной больнице. Вытаскивать меня из отделения лично приезжали Щелоков и Чурбанов. Мне НАДО выиграть этот турнир! Если можете — помогите, станете мешать — СТАНЕМ ВРАГАМИ. НАВСЕГДА, — твердо закончил я.
С трудом сдерживающийся, Ретлуев молчал, наверное, не меньше минуты. Затем с шипением выпустил воздух сквозь сжатые зубы и посмотрел на Леху:
— Что за "трое урок"?
"Большой брат" качнул головой:
— Их на улице… с Давыдычем… ночью попытались ограбить трое… с ножами. Он их всех троих… Две челюсти и нос…
Снова повисло молчание. Леха немного помялся и пробасил:
— Ильяс! Там, действительно… Щелоков и Чурбанов приезжали… Не мешай… Пусть попробует.
Капитан хмуро откликнулся:
— Ты-то куда?…
— Давай по первому бою решать, — перебил Леха, — выбросим полотенце… если что…
Мрачный, как туча, Ретлуев вернулся через полчаса:
— Медосмотр еще раз надо пройти… в старшей группе… — обращался он, исключительно, к Лехе — я для него существовать перестал.
«Да, и хрен-то с тобой… обиделся он… Пофиг… главное — результат…»
Когда мы поднялись по лестнице на этаж выше, я впервые серьезно засомневался в успехе своей затеи… По этажу, кто в спортивных костюмах, а кто и с голым торсом, разгуливали такие молодые подкачанные "кабанчики", что я на их фоне смотрелся… никак. И ощутил себя так же…
— Тут еще олимпийский резерв… — поспешил сообщить Леха, видя мое лицо.
«Бля… уф! зато теперь знаю что такое "взмокшая задница"…»
Взвешивание и медосмотр прошли беспроблемно, лишь на оформлении возникла заминка, когда мужчина с ветеранскими планками на пиджаке спросил где мой паспорт:
— На оформлении, в милиции… — ответил за меня Ретлуев.
— Что ж ты, Ильяс, своему спортсмену и не ускорил-то? — усмехнулся мужчина.
— Нечего… Шестнадцать лет жил без паспорта и еще недельку потерпит… у нас председатель Совета ветеранов приболел… он обычно вручает… — невозмутимо ответил капитан.
«Врёшь, прям… не хуже меня!»
Мужчина за столом понимающе покивал и внес меня в какие-то списки, постоянно сверяясь с листом бумаги, который ему передал Ретлуев.
— Первый бой сегодня… Ну, как очередь подойдет. Следите сами. Финал в воскресенье… Если пройдешь! — хохотнул он, обращаясь уже персонально ко мне.
Я ответил кривой улыбкой…
Ждать пришлось почти два часа… Их я провел на скамейке, со своей "группой поддержки". Центрального ринга я оказался недостоин. "Таким", как я, полагался тренировочный зал и три ринга в ряд, на которых отборочные поединки проходили одновременно. А так же стояли несколько низких длинных скамеек… для немногочисленных болельщиков.
К счастью, Клаймич где-то разыскал нормальный стул для деда. Впрочем, комфорт сыграл свою неоднозначную роль. Через час ожидания дед стал откровенно клевать носом. Всем остальным, вскоре, тоже стало скучно, и они больше разговаривали об общих проблемах, чем смотрели, на то, что творится на рингах.
Поглощен зрелищем был только я. И чем дольше смотрел, тем больше успокаивался и даже начинал ощущать осторожный оптимизм.
По сути, я впервые видел "современный" бокс, пусть и в исполнении подростков. В нашей районной секции даже во взрослой группе больше тренировались, чем боксировали. А спарринги с Лехой, тут Ретлуев прав, полноценными поединками, все же, не были.
Приведя всех нас в зал, сам капитан ушел к судейским столикам, и ко мне больше не подходил.
«И черт с ним!‥ Мне нужен был доступ к турниру и я его получил. Принципиальный он! Только все принципы и с Ананидзе испарились, и при одном упоминании Чурбанова… тоже…»
Леха посматривал на меня хмуро, но сидел рядом и постоянно бурчал в ухо, комментируя действия боксеров на ринге. Да, ребята там были гораздо здоровее, чем в младшей юношеской группе. Тут не поспоришь. Но… они были МЕДЛЕННЫМИ! И двигались как-то… архаично, что ли… Слишком классически!
Просмотрев пяток боев, я понял, что размер бицепсов моих соперников не должен вводить меня в сомнение, относительно собственных возможностей, поэтому оставшееся время, болтал с мамой, успокаивая ее и отвлекая.
Наконец, "момент истины" настал…
Под полное равнодушие зала, тихое мамино "с богом" и объявление диктором моей фамилии, я поднялся на ринг и полез под канаты. Поискал глазами "команду поддержки", побледневшее лицо мамы и взбодрившегося деда… Только Клаймич поднял руку и с улыбкой помахал. Он, судя по всему, был во мне уверен…
«Ну, да… Впечатлен той разборкой с уголовниками!»
Леха скороговоркой проговаривал последние наставления "не торопиться и просчитать соперника", а возникший из ниоткуда Ретлуев предупредил: "После первого же нокдауна, выброшу полотенце!".
«Мудaк!»
Моим соперником, в синем углу ринга, оказался здоровенький такой парняга, визуально тяжелее меня и с солидными "банками" на руках. У меня таких не было. Я вообще, получившейся за лето фигурой объективно был больше похож на пловца.
Соперник представлял спортобщество "Буревестник" и был из города Фрунзе, Киргизской ССР. Я с трудом вспомнил, что в моем времени это будет невнятно обзываться "Бишкек".
На киргиза парень не походил ни капельки, а если и волновался, то по нему это заметно не было. Он, слегка кивая, слушал последние наставления своего тренера и, кажется, рвался в бой.
«Что-то начал очковать, может лучше мне съебать?!», — поэтическая рифма пошла от самого сердца.
— …приглядись, сломя голову не лезь. Руки выше, прощупай его защиту и вся активность во втором… — неожиданно я осознал, что теперь наставления мне твердит уже Ретлуев.
Рефери пригласил на середину и прочитал нам "заклинание" про правила и честный бокс. Рукопожатие и по углам…
Гонг.
— Бокс!‥
Планы поизображать из себя Джонса куда-то бесследно испарились. "Киргиз" пёр вперед, как танк, выбрасывая попеременно джебы и "двойки", а я только и мог, тупо подняв перчатки к голове, "бегать" от него по всему рингу. В итоге до моей защиты долетели лишь несколько несильных
