Где-то за полчаса мы в первом приближении разобрались с финансовыми вопросами, и я познакомил короля с единственной имеющейся у меня светской новостью.
— Помните, в прошлый наш визит вам представляли капитана "Победы", Николая?
— Как же, очень приятный молодой человек. И сильно похож на вашего императора, особенно на снимок, где он молодой. Насколько я понимаю, он тоже относится к царствующей династии?
— Да, это сын Ильи Первого. В прошлый раз он пребывал в Англии инкогнито, а теперь просто с неофициальным визитом. Предваряя ваш вопрос — нет, он не наследный принц, у него есть старший брат.
— Простите, — задумался Вильгельм, — но ведь вы с императором одногодки. Сколько же вам лет?
Этот вопрос мы с Ильей уже обсуждали и решили, что нашим здешним официальным возрастом будет фактический минус сорок два года, так что я ответил:
— Мне сорок девять, как и его величеству.
— Выглядите вы значительно моложе, — вздохнул собеседник. — И, судя по портрету, император тоже. Однако вернемся к теме нашей беседы. Собирается ли принц Николай покидать борт своего корабля? И, если да, то когда и как?
— Да, ему хотелось бы взглянуть на Лондон. А когда и как это устроить — на усмотрение вашего величества.
Мы договорились, что завтра с утра Вильгельм отправится на своей яхте в Куинборо, где пригласит принца, а заодно и герцогиню Романцеву быть его гостями в Кенсингтоне.
Ночевал я в посольстве, где перед сном успел ознакомиться с довольно интересной новостью, правда, пока не подтвержденной. Якобы три месяца назад из Эдинбурга в обстановке повышенной секретности вышли два корабля. Их цель — двигаясь на юг от архипелага Огненная земля, достичь границ австралийской метрополии и произвести там разведку.
Сообщение было похоже на правду хотя бы потому, что по имеющимся у Вильгельма сведениям там находилась самая малонаселенная окраина империи. Где крупных городов вообще нет, и лишь изредка встречаются охотничьи деревушки.
Немного подумав, я сел к рации. Где-то через час удалось связаться с Австралией, и я отстучал Илье характеристики кораблей, их особые приметы и то, что мои разведчики через завербованного портового плотника смогли выяснить у штурмана одного из них о предполагаемом маршруте. Предупредив, что все это вполне может быть дезинформацией английской разведки, потому как нашим Штирлицам пока еще очень далеко до вершин мастерства.
Глава 4
Когда-то очень давно, где-то через пару месяцев после призыва в армию, я начал было курить, однако года через три бросил. Но с тех пор мне запомнилось, что курящий человек запаха табака практически не ощущает. А когда бросит, начинает его чувствовать снова. Причем, что интересно, он ему как правило куда более неприятен, чем тем, кто и не начинал курить.
Нечто похожее произошло и с Элли. Нет, не подумайте, смолить моя супруга не начала, хотя была несколько удивлена тем, сколь энергично я однажды послал некоего лорда, вздумавшего разузнать у меня насчет поставок табака в Австралию. Пришлось прочесть ей краткую лекцию о вреде курения.
Но ее трудности все-таки оказались связаны не с табаком, а с тем, что она выросла в обществе, где мыться в нашем понимании было в общем-то не принято. Гигиенические процедуры для дам высшего света заключались в том, что оные дамы иногда обтирались мокрой тряпкой над тазиком с водой. Но не злоупотребляли подобным, одного раза в два месяца хватало самым чистоплотным. Примерно так же обстояли дела и у мужчин.
С детства живя в подобной обстановке, Элли свыклась с тем, что человек должен пахнуть. А тут вдруг она оказалась среди австралийцев, которые принимали душ чуть ли не каждый день! Или просто обливались водой из ведер, если душа рядом не было. Причем и ей пришлось с ходу привыкать к таким процедурам, еще будучи моей невестой. И она привыкла, но, вернувшись в Англию, вдруг обнаружила, что запахи, которых она ранее не замечала, теперь противны ей чуть ли не до рвоты.
Через два дня после нашего прибытия в Англию Вильгельм устроил малый королевский не то прием, не то бал по случаю неофициального визита австралийского принца Николая, на котором, естественно, присутствовали и мы с Элли. В общем, гости сначала потихоньку собирались в большом зале, где титулы каждого выкрикивал специальный мужик с луженой глоткой и жезлом, коим он стукал об пол после каждого своего вопля. Нас с Элли представили после того, как был объявлен последний из местных, потом озвучили титулы Николая, а в самом конце на торжество явился его величество Вильгельм Оранский.
Кстати, перед приемом король спросил меня о том же, о чем в свое время и наш император — что я буду делать, если оказываемые моей жене знаки внимания покажутся мне выходящими за рамки приличий. Естественно, я ответил ему примерно то же, что Илье. Вильгельм кивнул стоящему рядом камердинеру, и тот куда-то отчалил — скорее всего, предупредить гостей о специфике предстоящего действа.
Так вот, явился король, еще раз представил присутствующим принца Колю, а потом и меня с герцогиней до кучи, после чего заиграла музыка. Но танцевать никто не начинал, мужчины, открыв рот, пялились на Элли, а дамы делили внимание между ней и принцем. Посмотреть, честно скажу, было на что. Наряд мой супруги смотрелся совершенно вызывающе, а сама она на фоне прочих особей женского пола казалась пастушкой в свинарнике. Массивная же фигура Коли вызывала восхищенные взгляды дам и завистливые — мужчин. Он еще немного не дотягивал до своего отца вширь, но зато был выше его на пару сантиметров, а любого из присутствующих, кроме меня — как минимум на голову. В данный момент он хмуро озирал собравшееся общество.
В какой-то мере в этом были виноваты мы с Ильей. В преддверии выхода в свет бедный Коля был напичкан страшными рассказами о коварстве женщин, которые в этой дикой Европе начнут вешаться ему на шею, причем все без исключения из самых низменных побуждений. Для закрепления материала принцу подсунули "Три мушкетера", посоветовав обратить особое внимание на образ миледи. Впрочем, Николай давно уже был не мальчиком, ибо с его внешностью, да еще в условиях примерно двойного количественного преобладания женщин в Ильинске подобное являлось просто невозможным.
И вот сейчас он переводил свой взгляд с одной дамы на другую, и в нем ясно читалось что-то вроде:
"Нет, конечно, если Родина прикажет, я могу и не такое, но по своей воле — хрен! Идут они все лесом, и где только таких уродин откопали".
Оказывается, все ждали первого танца короля, на который он пригласил Элли. Ну, а потом народ помаленьку разошелся. В общем, десяти минут моей супруге хватило, чтобы вцепиться в меня и заявить:
— Алекс, отвечай всем, что я не танцую! О боже, тут совсем нечем дышать!
По ней, правда, нельзя было сказать, что она так уж страдала, но все-таки весь оставшийся вечер мы провели у окна в компании принца Коли. Элли не скупилась на характеристики время от времени подгребающих к нам дам и кавалеров, Коля скучал, мне пока было интересно, но не так чтобы уж очень.
После танцев был легкий ужин, где Николай сидел по правую руку от короля, мы с Элли — по левую.
— Кажется, у вас в Австралии балы проходят несколько по-другому? — осведомился король.
Я напряг память. В Ильинске отродясь не было никаких балов, пляски мориори происходили под аккомпанемент бубна и, как правило, по ночам, а всеобщий праздник пока имелся только один — Новый год. Так что я вынужден был припомнить и свою молодость, а потом сочинить из обрывков воспоминаний некий гибрид.
— У нас всякие увеселения устраиваются ночью, — объяснил я, — и в несколько иной последовательности. Сначала народ напьется, а только потом начинает плясать под бубен, гармошку или проигрыватель. Если же кто не силен в искусстве хореографии, то он продолжает пить в компании таких же. Некоторые, правда, считают, что всякий приличный праздник обязан кончиться хорошей дракой, но официально это не приветствуется.
Через пару дней после бала нас посетило официальное французское посольство, благо война уже закончилась и Людовику пришлось скрепя сердце подписать бумагу о том, что Вильгельм — никакой не узурпатор, а, наоборот, самый что ни на есть легитимный английский король. И теперь их посол, маркиз де Маргон с тремя сопровождающими его шестерками смог среди бела дня явиться в Кенсингтонский дворец.
Вот она, благодарность королей, мрачно подумал я, глядя на делегацию. Когда для связи с нами требовалось на утлой лодочке декабрьской ночью прошмыгнуть мимо английской пограничной стражи, то посылали де Тасьена, несмотря на его невысокий титул. А как визит перестал быть сопряженным хоть с какой-то опасностью, про виконта даже не вспомнили, и со мной желает разговаривать какой-то лощеный хмырь, на которого и смотреть-то неприятно! Нет, ребята, так не пойдет, подумал я и принял соответствующие меры. По результатам которых через три часа после начала визита сопровождающим маркиза было вручено его бесчувственное тело и письмо следующего содержания, адресованное французскому королю:
