Родители Марка, Джеймс и Сюзанна, жили в любви и согласии. Марк считал Миранду практически членом семьи. У родителей Марка всегда находилось время выслушать Миранду, помочь ей в решении любых проблем. Они никогда не осуждали ее, не отмахивались от ее вопросов, ссылаясь на занятость, не указывали ей, что делать, принимая ее такой, какая она есть.
У Леандро нет никакого права сомневаться в ее убеждениях и критиковать ее выбор. Она так решила. И никто, и ничто не заставит ее изменить решение.
– Разумеется, верю, всем сердцем верю.
В комнате воцарилось молчание. Леандро продолжал оценивающе ее разглядывать. И вновь в ее голове возникли запретные эротические мысли – как его рот накроет ее трепещущие губы поцелуем, как она отреагирует на его ласки, как сольются в любовном экстазе их тела.
Никогда раньше такие грешные мысли не приходили ей в голову. Это было издевательством над ее убеждениями. Но, оказывается, существует зов плоти, над которым разум не властен. И ее тело сейчас является тому доказательством. Взгляды Леандро разбудили в ней страсть. Но она сумела собраться и неподвижно стояла, подобно холодной мраморной статуе в нижнем зале виллы.
Леандро наконец прервал молчание:
– Я буду в кабинете внизу. Мы отправимся на ужин, как только ты распакуешь вещи. Дай мне знать, когда будешь готова.
Миранда на секунду зажмурилась. Ужинать с ним на публике? Окружающие подумают, что у них свидание. Вдруг их фотография появится в светской хронике? Что на это скажут родители Марка? Она знает наверняка, что это их огорчит. Хотя они не раз говорили Миранде, что пора ей жить своей жизнью. Но ведь Марк был их единственным сыном. Все их чаяния и надежды умерли вместе с ним. А вехи нормальной жизни – свидания, помолвка, свадьба, рождение детей – будут солью на вечно открытую рану.
Нет, она не могла так с ними поступить.
– А может, я приготовлю для нас ужин здесь? – спросила Миранда.
Леандро усмехнулся.
– Ты перепутала сказки, – сказал он. – Ты Спящая красавица, а не Золушка.
Миранда разозлилась. Какое он имел право насмехаться над ее верностью памяти Марка?
– Ты пригласил меня сюда, чтобы насмехаться надо мной?
– И в мыслях не было над тобой смеяться.
– Тогда что ты делаешь?
Его взгляд задержался на ее губах на долю секунды.
– Понятия не имею.
Миранда нахмурилась:
– Что ты имеешь в виду?
Он подошел к ней так близко, что она невольно почувствовала магнетическое притяжение его тела. Она взглянула ему в лицо. Их тела почти соприкасались.
Затаив дыхание, Миранда следила, как кончик его пальца мягко, но требовательно приподнял ее подбородок так, что она не могла отвести глаз от его завораживающего взгляда. Она ощутила жар от его прикосновения, почувствовала едва уловимый, но манящий запах одеколона с нотками лимона и сандала. Она заметила темные следы пробивающейся щетины на скулах и снова начала грезить о его сильном мужском теле. Ее гормоны понеслись вскачь.
Ее язык непроизвольно высунулся изо рта и облизал пересохшие губы. Леандро неотрывно следил за ее ртом из-под полуприкрытых глаз, опушенных угольно-черными ресницами. Что-то рухнуло у нее внутри, когда его большой палец прошелся по ее нижней губе. Это прикосновение к ее чувственному рту так возбудило Миранду, что она едва не лишилась сознания.
Его крупная теплая ладонь мягко легла на щеку Миранды, прикрыв половину ее лица, а ее волосы упали на тыльную сторону его ладони подобно шелковому занавесу.
Никто раньше не прикасался к ней с такой нежностью, будто она фарфоровая статуэтка тончайшей работы. Тепло его ладони обжигало кожу, ей хотелось, чтобы он захватил ладонями ее грудь, прижался к ней всем телом.
– Мне не следовало привозить тебя сюда, – произнес он глубоким, слегка охрипшим голосом, отозвавшимся теплой волной внизу ее живота.
Сердце Миранды затрепетало.
– Почему? – прошептала она едва слышно.
Его большой палец продолжал поглаживать ее щеку, а загадочный взгляд не отпускал ее.
– Ты многого обо мне не знаешь.
Миранда нервно сглотнула. Чего она не знала? Трупы у него спрятаны в подвале, что ли? Кожаные кнуты, цепи, наручники? Красная комната? К-какие такие секреты?
– Не то, о чем ты думаешь, – сказал Леандро.
– Я вообще не думаю о подобных вещах, – парировала она.
Он хитро ей улыбнулся.
– Милая, наивная Миранда, – произнес он. – В теле взрослой женщины живет маленькая девочка, которая отказывается взрослеть.
Миранда освободилась из его объятий и вызывающе потерла щеку.
– Я думала, я здесь для того, чтобы привести в порядок коллекцию твоего отца. Извини, если покажусь тебе наивной, но до сегодняшнего дня у меня не было причин не доверять тебе.
– Ты по-прежнему можешь мне доверять.
Она снова посмотрела на него. В его взгляде сквозила скорее грусть, чем насмешка. Она заметила на его лбу морщины, тени под глазами, сжатые губы.
– Так зачем же я все-таки здесь, Леандро? – Ее голос звучал едва слышно.
Он глубоко вздохнул.
– Когда я увидел тебя в Лондоне, я… я не знаю, что на меня нашло. Я увидел, как ты съежилась за кадкой с фикусом и…
– Я не съежилась, – встряла Миранда с негодованием, – я просто пряталась.
– Я тебя пожалел.
После этих слов воцарилось молчание. Миранда едва сдерживала гнев.
– Значит, ты спас меня, притворившись, что я нужна тебе для оценки и реставрации коллекции твоего отца. А коллекция-то существует?
– Разумеется.
– Тогда, может, ты мне ее покажешь?
– Пойдем.
Они спустились вниз и вошли в комнату рядом с одной из двух больших гостиных. Когда Леандро открывал перед ней дверь, он слегка задел ее руку рукавом своей рубашки. Это было похоже на электрический разряд, пронзивший ее тело насквозь. Миранда решительно не понимала, что с ней происходит.
В комнате было пыльно и душно. Она была буквально набита картинами: полотна висели на стенах, громоздились вдоль стен, стояли рядами за зачехленной мебелью.
Миранда окинула беглым взглядом картины на стенах. Она сразу поняла, что коллекция имеет огромную ценность. Один из пейзажей, вероятно, принадлежал кисти Гейнсбро, или это была отличная копия. Какие еще сокровища скрывались за зачехленными картинами?
Миранда повернулась к Леандро:
– Потрясающая коллекция. Не уверена, что смогу справиться с такой обширной коллекцией. Ее необходимо переправить в Лондон для более тщательной экспертизы. Некоторые картины могут стоить сотни тысяч фунтов стерлингов, а может и миллионы. Ты можешь оставить себе кое-что в качестве инвестиции, продашь их через несколько лет и получишь…
– Мне не нужны эти картины.
Его непреклонный тон удивил ее.
– Но это же недальновидно, Леандро. Ты мог бы составить собственную коллекцию и выставить ее в частном музее. Это было бы…
– Я не хочу зарабатывать на отцовской коллекции, – сказал Леандро. – Делай свою работу. Я готов заплатить за перевозку картин, и давай на этом закончим.
Открыв от удивления рот, Миранда наблюдала, как он покидает комнату, а потревоженные пылинки медленно кружатся в звенящей тишине.
Глава 3
Леандро метался по кабинету отца, как тигр в клетке. Он не должен был привозить Миранду сюда. Вилла наводила на него боль и тоску. Ему нужно было продать коллекцию без всяких консультаций. Какое ему дело до ценности картин?
Для него это не имело никакого значения. Делать деньги на наследстве отца казалось ему аморальным. Он не понимал, почему отец оставил наследство ему.
В последние годы они практически не общались, а только обменивались формальными звонками на Рождество и в дни рождения. Почти всегда отец был нетрезв, невнятно что-то бормотал и ничего не помнил. Леандро только и оставалось выслушивать эти пьяные бредни, проклиная себя за то, что сам разрушил жизнь отца. Конечно, отец знал, как тяжело будет Леандро сюда возвращаться. Он намеренно хотел разбередить старые раны, заставив Леандро вернуться на двадцать лет в прошлое. Все на вилле напоминало ему о страданиях отца, превратившегося в алкоголика, чтобы не вспоминать о трагедии прошлого. Трагедии, произошедшей по вине Леандро.
Из окна открывался вид на сад, расположенный за домом. Он никак не мог себя заставить туда выйти. Когда-то это был роскошный сад с изумрудными лужайками, буйно цветущими кустарниками и клумбами пышных роз, от которых в воздухе витал головокружительный аромат. Это было любимое место для прогулок с сестрой. Здесь они с упоением играли в прятки, пытаясь найти друг друга среди густой зелени кустарников.
Теперь же лужайки заросли сорняками, тут и там торчали засохшие розовые кусты и нестриженые кустарники. Сад являл собой грустное зрелище полного запустения.
Сад напоминал Леандро последние годы жизни отца – та же запущенность, неопрятность, пустота и печаль. Как ему только пришло в голову привезти сюда Миранду? Сколько пройдет времени, прежде чем она обнаружит комнату Рози? Он же не может держать комнату на замке все время. Но зайти в комнату сестры значило возвратиться в прошлое. Ему было очень больно. В комнате все было так, как в тот день, когда Рози исчезла с пляжа. Каждая игрушка, каждая кукла, каждый яркий рисунок, нарисованный красками пальцем, все записочки, накарябанные неровным детским почерком, висели и лежали на своих местах нетронутыми. Одежда Рози висела в шкафу, будто дожидалась хозяйку. На туалетном столике лежала ее щетка для волос с блестящими каштановыми волосинками, застрявшими в щетине, как грустное напоминание о том, когда ей пользовались в последний раз.
