Бэннер оглянулась и как-то неуверенно засмеялась.
— Что-то не так? — спросил Рори, глядя на нее сверху вниз.
— М-м-м?.. А, нет-нет, все в порядке. — Бэннер взяла себя в руки. Если вам интересно, традиции этого бала восходят к эпохе Гражданской войны.
— Правда? — не то удивился, не то обрадовался Рори.
— Да. — Бэннер старалась смотреть куда-то ниже внимательных серых глаз, но выше воротника его рубашки. — Это был последний бал в округе накануне войны. Наутро после этого бала мужчины отправились на фронт. И получилось так, что в последний раз семьи были вместе на этом балу. Естественно, во время войны никаких балов не было. А после войны Жасминовая усадьба первой начала возрождать традицию, хотя, я думаю, первый послевоенный бал был скорее печальным, чем веселым.
Рори подумал о грустном конце этого трагического времени и кивнул.
— Да. Многие не вернулись с войны… Женщины надели траур, став вдовами… — тихо произнес он.
Бэннер украдкой взглянула на его помрачневшее лицо.
— Мне кажется, я должна рассказать вам еще об одной традиции, начало которой положила та ночь, — сказала она решительно.
— И что же это за традиция? — спросил он с явным любопытством.
Бэннер знала, что музыканты скоро закончат играть вальс, поэтому торопливо стала объяснять:
— Так случилось, что той ночью состоялись помолвки и сына, и дочери хозяина усадьбы — как, впрочем, и многих других молодых людей. Обрученным парам была предоставлена честь танцевать последний танец. И с тех пор всегда последний танец остается за хозяином дома и его женой или дочерью. Или внучкой, как в моем случае. А если незамужняя дочь или холостой сын танцует с кем-то другим, это означает только одно — они помолвлены. До сегодняшнего вечера, — быстро добавила Бэннер, услышав финальные аккорды вальса, — эта традиция соблюдалась неукоснительно.
Отступив на шаг от своего остолбеневшего партнера, она грациозно присела в глубоком реверансе.
— Не удивляйтесь, если начнете получать поздравления от присутствующих, — нежным голоском посоветовала Бэннер.
Рори смотрел, как она уходит, пытаясь осмыслить ее слова и понять, что означает странный воинственный блеск в прекрасных зеленых глазах. Наконец-то он стал кое-что понимать и медленно обвел глазами гостей, пока не нашел взглядом Джейка Клермона.
"Вот она — неприятность, которую ты мне устроил! Хитрая ты лиса!" Эту мысль Рори не высказал вслух, однако она ясно читалась в его взгляде, так что старый негодяй должен был понять, какие чувства обуревают Рори.
"Надо будет поговорить с Джейком и прояснить все до конца, — решил Рори. — И сделать это следует как можно скорее".
Он понимал, что в противном случае ни он, ни старый Клермон не получат того, о чем мечтают.
Глава 3
Было уже два часа ночи, когда последние гости покидали усадьбу, садясь в свои автомобили. Одни шли хоть и спотыкаясь, но самостоятельно, других пришлось вести под руки их трезвым водителям. Оставшиеся ночевать постепенно, иногда шатаясь, но явно неохотно разбрелись по своим комнатам. Уборку было решено отложить до утра, поэтому слуги — частью свои, частью нанятые на время праздника — оставили все как есть и разошлись спать. Музыкантам заплатили и щедро дали "на чай", поэтому они, смеясь и громко переговариваясь, быстро собрались и ушли довольные.
Как только за последним гостем закрылась дверь, Бэннер побежала в свою комнату переодеться. Вскоре, однако, она вернулась и прошла в библиотеку, где, как она знала, ее дед любил какое-то время посидеть в одиночестве, прежде чем идти спать. Бэннер намеревалась провести это время с ним.
Она была босиком, в слишком большой ситцевой ночной рубашке до колен, которая постоянно сползала у нее с одного плеча. В этой рубашке она казалась еще миниатюрней, чем была на самом деле, но воинственные огоньки, которые Рори заметил в ее глазах, разгорелись с новой силой и теперь напоминали отблески яростного пламени.
— Это твоих рук дело! Я знаю тебя, Джейк, это ты все придумал! — с порога закричала она.
— Неужели? Как ты себе это представляешь? — из глубины своего огромного удобного кресла тихо спросил Клермон с видом оскорбленного достоинства. Рори спросил меня, можно ли ему станцевать с тобой последний танец вместо меня. И что я, по-твоему, должен был ответить?
— Нет! — Это прозвучало, как выстрел. — Ты должен был сказать — «нет»! И ты мог бы рассказать ему о традиции и все объяснить. А ты объяснил? Конечно, нет! Ты выставил нас обоих полными дураками! — кричала Бэннер.
— Неужели? — повторил старик, и на его губах заиграла легкая улыбка. И каким же это образом?
— А таким, что все соседи теперь думают, что мы помолвлены! — Бэннер кричала по-настоящему, громко и сердито. — Естественно, я все отрицала, но кто мне поверил?! Да никто! Попробуй объяснить любому из них — любому! — что традиции в наши дни не имеют никакого значения! Просто попробуй. Это знаешь ты. Это знаю я. Очень надеюсь и верю, что это знает Рори. Но эти совершенно невежественные люди в округе цепляются за последние ускользающие ниточки старых традиций, как будто от этого зависит их жизнь!
— Ах, как замечательно! — Джейк одобрительно кивнул. — Вся твоя речь просто прекрасна, но особенно хороша последняя фраза.
Бэннер опустилась в кресло напротив деда и спрятала лицо в ладонях. Джейка душил смех.
— Ладно, девочка… — успокаивающе произнес он.
— Прекрати эти свои "ладно, девочка"! Ты пытаешься меня сосватать, а мне это совершенно не нужно! И он мне не нужен! — взорвалась Бэннер.
— А что, он уже предложил тебе руку и сердце или, может, любовь до гроба? — улыбаясь, поинтересовался старик.
— Я уверена, что этот вопрос ты тоже успел уладить, — злобно прошипела Бэннер.
— Ну что ты, я пока еще и не думал об этом! — заверил он ее.
Этот полный событий и сюрпризов день лишил Бэннер обычного самообладания. Однако она сумела вскоре взять себя в руки и заговорила достаточно спокойно и убедительно:
— Послушай, дед. Я знаю, что ты все делаешь исключительно ради меня. Но, Джейк, мне двадцать семь лет, и я не дура. Мне даже думать больно о продаже Жасминовой усадьбы, но раз надо — значит, надо. Поэтому не обязательно выдавать меня замуж лишь для того, чтобы поместье осталось в семье.
— Хотя это было бы идеальным выходом из положения, это было бы просто замечательно, — задумчиво пробормотал Джейк. — Рори определенно испытывает интерес к этому месту, да нет, не просто интерес — ему здесь чертовски нравится, а кроме того, он вполне способен сделать плантацию прибыльной.
Бэннер не ввели в заблуждение ни слова Джейка, ни его меланхолический тон.
— Хорошо, — сказала она твердо, — тогда возьми его в партнеры, Джейк. Ты будешь делать все необходимое здесь, на месте, а он будет распоряжаться финансами.
Джейк пресек эти рассуждения совершенно категорически:
— Я либо продам усадьбу, либо оставлю ее тебе. И точка.
— А я не смогу позволить себе такую роскошь, как содержание усадьбы, ответила она с горечью, — и, конечно, мне лучше увидеть, как ты ее продаешь, чем беспомощно наблюдать, как она разрушается.
Джейк долго молчал, глядя в полные решимости зеленые глаза внучки, такие же упрямые, как и его. Потом со вздохом кивнул:
— Ладно, девочка. Я не буду больше совать нос не в свое дело. Если меня спросят, я скажу, что последний танец был просто шуткой старого Джейка. И посмотрим, последует ли от Рори предложение о покупке поместья.
Разговор оказался значительно проще и легче, чем она ожидала, но тем не менее Бэннер вдруг почувствовала страшную усталость.
— Мы оба с тобой знаем, что предложение последует. Ты собираешься завтра на охоту? Я хотела сказать — сегодня? — поправилась она.
— Обязательно. Поэтому мне пора немного поспать, — ответил Джейк.
Он поднялся из кресла и, глядя сверху вниз на свою внучку, мягко добавил:
— Думаю, что и тебе отдых не помешает.
— Я еще немного почитаю, — пробормотала она. — Мне не очень хочется спать. Спокойной ночи, дедушка.
Старик наклонился и поцеловал ее в макушку.
— Спокойной ночи, милая, — сказал он и направился к двери.
Бэннер проводила его взглядом. С минуту она сидела спокойно, размышляя, вспоминая что-то, потом рывком поднялась и подошла к одной из книжных полок. Она быстро нашла то, что хотела — большую книгу в кожаном переплете, — и вернулась к камину, в котором весело плясало пламя. Растянувшись на толстом белом ковре, который немного не соответствовал общему довольно строгому стилю всей комнаты, Бэннер начала листать книгу. Это был изданный частным образом том, написанный полвека назад одним из Клермонов, — в книге говорилось о Жасминовой усадьбе. Бэннер нетерпеливо перелистывала главы, посвященные архитектуре и отдельным личностям, и только раз на одно мгновение остановилась на месте, которое привлекло ее внимание. Она вдруг с запоздалым сожалением осознала, что род Клермонов, во всяком случае, тех, кто имел прямое отношение к Жасминовой усадьбе, прекратит свое существование вместе с Джейком. Потом она решительно отогнала эти мысли и стала дальше просматривать заголовки. О, вот и оно!
