Положение, в котором очутилась страна в 1957 году (и все другие страны, разумеется), было ясным и понятным: из жизни было изъято электричество. Отсюда сам собой вытекал неопровержимый вывод: надо вернуться к пару и лошадиной силе.
Ясно и понятно. Никаких там "если бы", "но", "на всякий случай". И весь народ, кроме, как водится, горсточки маньяков, принялся активно перестраивать жизнь.
Так подошел 1961 год.
Был сырой промозглый апрельский день, накрапывал дождь. Джордж Бейли ожидал прихода трехчасового поезда на маленькой станции городка Блейкстаун, что в штате Коннектикут. Он прохаживался под навесом вдоль платформы, гадая, кто может пожаловать к ним в такую глушь с этим поездом.
Поезд подошел в три Шестнадцать. Пыхтя и отдуваясь, паровоз тащил за собой три пассажирских вагона и один багажный. Дверь багажного вагона открылась, просунулась рука с мешком почты, и дверь снова закрылась. Багажа никакого - значит, никто не приехал...
Высокая темная фигура появилась вдруг на площадке последнего вагона. Человек спрыгнул на перрон, и у Джорджа Бейли вырвался из груди радостный вопль.
- Пит! Дружище! Каким ветром тебя занесло к нам?
- Бейли! Вот уж неожиданность! Что ты здесь делаешь?
- Я? - Джордж тряс руку Пита. - Я здесь живу. Вот уже два года. Купил в 59-м газетку "Блейкстаун уикли". Купил, можно сказать, даром. И вот теперь в одном лице совмещаю владельца газеты, редактора, репортера и сторожа. Держу одного печатника. Отдел городской хроники ведет Мейзи. Она...
- Мейзи? Мейзи Хеттерман?
- Мейзи Бейли, лучше скажи. Мы поженились, как только я купил газету, и переехали сюда. А ты как здесь оказался?
- Я сюда по делам. До завтра. Должен встретиться с неким Уилкоксом.
- С Уилкоксом? Это наш местный чудак. Не пойми меня неправильно. В общем-то он славный парень. Увидишь его завтра. А сейчас давай к нам. Пообедаем, переночуешь у нас. Мейзи очень тебе обрадуется. Моя двуколка ждет у вокзала.
- Отлично. Едем, если ты уже кончил здесь все свои дела.
- Да я затем только здесь, чтобы посмотреть, кто приедет. А приехал-то, оказывается, ты. Так что все в порядке. Идем.
Приятели сели в двуколку. Джордж взял вожжи.
- Н-но, Бетси, - понукнул он кобылу и сказал, обращаясь к Питу:
- Ты чем теперь занимаешься, старина?
- Провожу исследования для одной газовой компании. Ищем более экономичную газокалильную сетку. Чтобы давала более яркое пламя и не так изнашивалась. Этот парень Уилкокс написал нам, что у него есть кое-что интересное для нас. Компания и послала меня взглянуть, что он придумал. Если дело стоящее, приглашу его с собой в Нью-Йорк, и компания попробует заключить с ним контракт.
- А как идут дела компании?
- Блестяще. Перед газом будущее, Джордж. Каждый новый дом теперь газифицируют, и многие старые переводят на газовое освещение и отопление. У тебя дома как?
- Тоже, конечно, газ. К счастью, один из моих линотипов очень старого образца, и тигель в нем нагревается от газовой горелки. Так что газ к дому был подведен очень давно. Наша квартира расположена прямо над типографией, и газ пришлось тянуть всего на один этаж. Газ великая вещь. А как поживает Нью-Йорк?
- Прекрасно! Нью-йоркцев теперь всего один миллион. Народу на улицах мало, места стало хватать всем. Воздух лучше, чем в Атлантик-Сити. Представляешь себе огромный город, не отравленный бензиновым перегаром?
- Лошадей для поездок хватает?
- Можно сказать, хватает. Но главный вид транспорта теперь велосипед. Всех от мала до велика охватила велосипедомания. Спрос так велик, что удовлетворить его нет никакой возможности. Заводы работают на полную мощность и не справляются. Почти на каждой улице открылся вело-клуб. На велосипедах ездят на работу и с работы. Очень полезно для здоровья. Еще два-три года - о докторах и думать забудем.
- У тебя самого-то есть велосипед?
- А как же! Еще старинного образца, эпохи электричества. Делаю на нем ежедневно по пять миль, чем и нагуливаю прямо-таки волчий аппетит.
- Скажи Мейзи, чтобы включила в меню ярочку покрупнее, - пошутил Джордж. - Ну вот мы и приехали. Тпру-у, Бетси.
Окно на втором этаже поднялось, высунулась Мейзи, глянула вниз.
- Пит! Здравствуй! Надолго к нам?
- Ставь на стол еще один прибор, - крикнул жене Джордж. - Вот только распрягу лошадь, покажу Питу наше хозяйство, и будем обедать.
Из конюшни Джордж черным ходом повел Пита в типографию.
- Наш линотип, - гордо сказал он, показывая на станок.
- Работает от парового двигателя?
- Еще не работает, - улыбнулся Джордж. - Набираем пока вручную. Мне удалось достать всего один двигатель для ротации. Но я уже заказал еще один и для линотипа. Получу его через месяц. Мой наборщик Поп Дженкинс научит меня работать на линотипе, и мы распрощаемся. С линотипом я смогу вести все дело один.
- Не жестоко ли это по отношению к Дженкинсу?
- Какое там жестоко, - покачал головой Джордж. - Он ждет не дождется, когда двигатель наконец придет. Ему седьмой десяток, хочется и на покой. Он и поработать-то согласился временно, покуда я не могу обходиться без него. А это мой печатник, старый добрый Мейол. Он у нас не стоит без дела. А это редакция, окна ее выходят на улицу. Хлопотливое дело, но стоящее.
Малвени оглядел все кругом и, улыбнувшись, сказал:
- Я вижу, Джордж, ты нашел свое место в жизни. Ведь ты прирожденный газетчик, собиратель новостей и средоточие общественных интересов маленького города.
- Прирожденный, говоришь? Я влюблен в свою работу. Веришь ли, я работаю, как вол, и счастливее меня нет человека на земле. Ну, а теперь идем наверх.
- А как роман, который ты все грозился написать? - спросил Пит, поднимаясь по лестнице.
- Половина уже написана. И знаешь, по-моему, получается неплохо. Но разве тогда я думал о настоящей литературе? Я был циником. Только теперь...
- Я вижу, Джордж, космики твои лучшие друзья.
- Какие космики?
- Интересно, сколько времени нужно словечку, родившемуся в Нью-Порке, на то, чтобы завоевать право гражданства в провинции? Я говорю о волновиках, разумеется. Один ученый, занимающийся ими, как-то в разговоре назвал их "космиками". Ну и пошло, космики, космики... Мейзи, привет. Какая ты стала красавица!
Ели за обедом неторопливо, с чувством. Джордж принес из погреба холодное пиво в бутылках.
- Боюсь, Пит, ничем более крепким не могу тебя угостить, - сказал он смущенно. - Последнее время совсем перестал лить. Может...
- В трезвенники записался?
- Не то чтобы записался. И зароков как будто не давал. Но вот уже почти год во рту ни капли спиртного не было. Не знаю даже, чем объяснить...
- А я знаю, Джордж, - прервал приятеля Пит. - Я точно знаю, почему ты не пьешь, я ведь и сам теперь пью очень мало. Мы не пьем, потому что для этого нет больше причин. У тебя радиоприемник есть?
- Есть, - усмехнулся Джордж, - бережем, как память. Не расстанусь с ним ни за какие деньги. Взгляну на него другой раз и вспомню, какую чушь мне приходилось выдавливать из себя для его ублажения. Тогда я подхожу к нему, щелкаю выключателем и ничего - тишина! Тишина, по-моему, самая чудесная в мире вещь. Осыпь меня золотом, я не стал бы сейчас включать этот сундук, если бы в проводах бежал, как раньше, электрический ток. Большое удовольствие слушать этих космиков! А что, эфир все еще забит ими?
- Скорее всего, забит. Научно-исследовательский физический центр в Нью-Йорке проводит ежедневные пробы. У них есть крошечный генератор, приводимый в действие паровым двигателем, который они регулярно пускают. И результат всегда один: космики мгновенно пожирают генерируемый ток.
- А вдруг в один прекрасный день они улетят обратно?
- Хелметц считает, - пожал плечами Пит, - что бояться этого не надо! Он говорит, что волновики размножаются пропорционально имеющемуся в их распоряжении электричеству. Даже если еще где-нибудь во Вселенной изобретут радиовещание, и космики, соблазнившись, отправятся туда, часть их все равно останется. И стоит заработать нашим динамомашинам, оставшиеся особи начнут размножаться, как мухи, и опять наводнят эфир. Сейчас же они питаются атмосферным электричеством. А как вы здесь развлекаетесь? Что делаете по вечерам?
- По вечерам? Читаем, пишем, ходим в гости, участвуем в любительских спектаклях и концертах. Мейзи - руководитель любительской театральной студии. Я тоже иногда участвую в спектаклях, на третьих ролях, конечно. С тех пор как кино отошло в область преданий, все поголовно увлечены театром. И представь себе, у нас в Блейкстауне обнаружились настоящие таланты. Еще у нас есть шахматный и шашечный клубы, часто устраиваем пикники, велосипедные прогулки по окрестностям. Времени на все не хватает. Я уж не говорю о музыке, сейчас все играют на каком-нибудь инструменте или по крайней мере пытаются играть.
- А ты?
- Играю, конечно. На корнет-а-пистоне. Первый корнет в нашем местном оркестре, играю и соло. К тому же... Боже мой, я и забыл. Сегодня у нас репетиция. В воскресенье даем концерт в городской ратуше. Мне очень не хочется покидать вас...
