Барон N. находился на каторге сравнительно давно и, к сожалению, полностью деградировал, опустившись до уровня самого заурядного арестанта, что случается отнюдь не со всеми выходцами из культурно и нравственно более высоких слоев общества.
Стоило мне из сочувствия к его положению порадовать барона маленьким подарком — чаем и сахаром, — и он не замедлил продемонстрировать мне свою деградацию, начисто забыв о соблюдении предписанной дисциплины. Он перестал вставать при моем появлении в канцелярии, а при встрече на улице не приветствовал, как положено, хотя, издали, завидев меня, должен был вытянуться по стойке «смирно» и снять шапку. Ради поддержания дисциплины мне надлежало принять суровые меры, но прежде я решил побеседовать с бароном N. наедине. Когда мы остались одни, я заговорил с ним не как с арестантом, а как с дворянином, хотя и бывшим, и человеком образованным, обратился к нему на «вы» и сказал, что никак не ожидал от него такого поведения; в ответ он попытался взять нагло-фамильярный тон и объявил, что, если я буду снабжать его водкой, чаем, сахаром и табаком, он готов посодействовать мне в решении моей трудной задачи. Этого было достаточно — я понял, что имею дело с совершенно вульгарным арестантом. Изменив тон, я заговорил на «ты» и предупредил, что, если еще хоть раз замечу малейший недочет в его поведении и работе, он получит пятьдесят розог. Он тотчас проникся почтением к моей персоне, залебезил и обещал исправиться. Впоследствии от другого бывшего кауфмановского чиновника, сосланного вместе с N., я узнал подробности о преступлениях барона.
Покоренная Россией Туркестанская область находилась под управлением наместника. Первым наместником стал генерал Кауфман, которому надлежало усмирить и русифицировать сию новую российскую территорию. С этой целью он разделил населенные туркменами обширные земли на округа, а во главе оных поставил окружных начальников, наделенных большой самостоятельностью. Один из округов Кауфман доверил барону N., ведь во время военной кампании тот зарекомендовал себя как человек весьма умный, ловкий и энергичный.
Вместе с несколькими другими высокопоставленными чиновниками N. задумал основать в Туркестане, причем именно в том округе, которым управлял, крупный конезавод, рассчитывая затребовать большую государственную субсидию и положить ее в собственный карман. Представленный проект был сочувственно встречен и Кауфманом, и в Петербурге. Последовал запрос, наличествуют ли для будущего конезавода достаточно обширные пастбища. N. сообщил, что в его округе имеется столько-то тысяч гектаров безлюдных земель, прекрасно подходящих для выпаса.
Засим проект утвердили, и авторы получили желаемую субсидию.
В действительности же округ барона N. населяли многочисленные кочевники-сарты{9}, и никаких свободных земель там не было. Чтобы создать таковые, N. принялся методично и жестоко истреблять собственников этих земель — богатых сартов, сжигал их поселки, отбирал имущество, многие по его приказу были повешены и убиты якобы за подстрекательство к бунту. Так он в скором времени достиг своей цели: создал для конезавода большую безлюдную территорию.
Соумышленниками этой аферы были частью влиятельные чиновники кауфмановской наместнической администрации, частью высшие чины конезаводского ведомства в Петербурге. Раскрылось это дело уже позднее, когда N. бесстыднейшим образом использовал самого наместника, чтобы выманить у богатых сартских ханов значительную сумму денег. Действовал он следующим образом. Совершая одну из своих инспекционных поездок, Кауфман прибыл к N. Как наместник императора, генерал и сам был не прочь поразить местное население пышностью и блеском; ничуть не меньше он любил и пышный прием. Зная об этом, N. приказал всем богатым ханам своего округа явиться к нему, дабы встретить Кауфмана и преподнести дары, состоящие, как обычно, из шелковых ковров, прекрасных коней и изделий ремесленников. Сам он устроил по случаю приезда начальника роскошный банкет. В разгар этого празднества пришел ординарец и что-то шепнул N.; тот сразу же встал и попросил у Кауфмана извинения: дескать, ему нужно отлучиться по срочному делу. Немного погодя он вернулся и доложил Кауфману, что собравшиеся сартские ханы просят его выйти на балкон и принять дары в доказательство их верности царю. Кауфман, весьма обрадованный столь горячим приемом, вышел на балкон и от имени царя поклоном поблагодарил сартов за верность и преданность, а равно и за дары, полученные через окружного начальника.
На самом деле N. инсценировал вот что. Приказал ординарцу вызвать его и объявил сартам, что генерал-де собирает деньги на дорогой подарок императору — в знак преданности всего населения Туркестана; от вверенного ему округа ожидается сумма в 40 000 рублей. Деньги надобно собрать немедля, так как наместник пробудет здесь всего несколько часов и до отъезда нужно передать ему означенную сумму. Зная беспощадную энергию и жестокость N., сарты очень скоро принесли требуемое. А поскольку генерал Кауфман, после того как они вручили N. деньги и остальные подарки, лично поблагодарил их от имени Его Величества, никто их них не сомневался, что 40 000 рублей потребовал и получил сам наместник. Кауфман по-сартски не понимал, а в качестве переводчика выступал не кто иной, как N. Однако на этом N. не остановился, наглость его не ведала предела. Вечером состоялся бал, где Кауфману представили якобы благородных сартских дам. На самом деле это были сартские проститутки, выписанные бароном N. исключительно затем, чтобы нарядить их в богатое платье, обвешать драгоценностями и показать наместнику как элиту верноподданного сартского народа.
Вот на этой наглой комедии N. и сломал себе шею. Вернувшись в Самарканд, «благородные» сартские дамы принялись бахвалиться знакомством с наместником. В конце концов, молва дошла до Кауфмана, он произвел расследование, в ходе которого раскрылось второе мошенничество и все прочие гнусности N. Барона и его пособников постигла заслуженная кара. N. был приговорен к каторжным работам, менее проштрафившиеся — к ссылке в Сибирь.
ОПИСАНИЕ ТЮРЕМ
Вверх по течению Кары, всего в километре от устья, располагался прииск Нижняя Кара, где трудилось тогда около 600 арестантов. Жили арестанты в двух тюрьмах, нескольких неохраняемых бараках и множестве собственных домишек. Кроме того, здесь были церковь, дома для чиновников и их семей и для главной администрации. А еще хозяйственные постройки, лазареты, мастерские и клуб для чиновников и офицеров, где время от времени происходили довольно разнузданные празднества. Во время одного из таких празднеств злачное заведение сгорело дотла, и в мое время его не отстраивали, ведь там по причине пьянства и азартных игр то и дело вспыхивали ссоры, нередко заканчивавшиеся драками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
