- Снимай колпак, Оникс!
Глава 2.
Приватный ужин.
Ликанцы не признавали помпезную, напускную роскошь. "Человек должен жить по определённому стандарту, просто и рационально", - говорили они и строили свою жизнь, согласно этому правилу. Города ликанцев походили друг на друга, как близнецы-братья. Белые крепостные стены, трёхэтажные каменные дома, ровные широкие улицы, прямые, точно стрелы. В центре города - огромный особняк, где жили члены городского или малого Совета с семьями. Здесь же располагались залы для приёмов и заседаний. И только столица кардинально отличалась от остальных городов Ликаны. Бершан был молод - пять-шесть столетий, и возводился как "гостиная" для иностранных послов. За время существования город впитал в себя лики разных стран и народов. Дома, выложенные ракушками, как принято в Залте, соседствовали с аккуратными особнячками, увенчанными остроконечными трубами каминов, на которых вертелись-крутились забавные чёрно-белые куклы - любимцы жителей Сорнали, и одноэтажными, похожими на гусениц, жилищами рантров с круглыми окнами и разноцветными ступеньками крылец. И только в Бершане вместо дверных молотков использовали самозвучащие медные колокольчики - хитроумное изобретение иладиров…
Шли годы. На юге материка зародилась и начала разрастаться юная сатрапия Тират. Словно оголодавший зверь она глотала государство за государством, навязывала свои традиции, образ жизни, культуру. Со временем Бершан превратился в своеобразный памятник растворившимся в чреве сатрапии странам и народам, стал тревожном напоминанием о варварской мощи и алчности тиратцев.
И только центральная часть столицы была исключительно ликанской. В центре широкой площади возвышалось здание Совета: простые серые стены, большие прямоугольные окна. Ни единого лишнего штриха или неправильной линии. Строгость и непритязательность. Но к приезду тиратской делегации старейшины решили приукрасить свой дом. Сначала, хотели выкрасить серые стены в яркие цвета, но вовремя остановились, ограничившись украшением покоев для гостей. Из запасников извлекли шикарные ковры и гобелены, изящные вазы и статуэтки, шитые золотом гардины и расписные кашпо для традиционных в ликанских домах комнатных растений.
И вот настал день, когда дом Совета заполонили чужаки. Среди благообразной лёгкости, их богатые, щедро украшенные драгоценными камнями, наряды выглядели неуместными, почти кощунственными. Гедерика была очень рада, что родители и нянюшка оградили её от созерцания тиратцев, разгуливающих по спокойным, умиротворённым коридорам родного дома. Даже в трапезный зал, на дружеский обед с сыном сатрапа, девушку провели по тайному переходу, пользоваться которым, обычно, строжайше запрещалось. Это говорило о том, что, несмотря на почти заключённый договор, ликанцы всё ещё не уверились в правильности своего решения. Более того, пресекая общение дочери главы Совета с тиратцами, они давали гостям понять, что считают невесту Дигнара ребёнком, не готовым выйти в свет. По мнению Гедерики, всё это выглядело откровенно глупо. Раз уж её сочли достаточно взрослой, чтобы выдать замуж, значит, и общаться она могла с кем угодно. Но свои мысли Геда держала при себе, поскольку понимала, что к её голосу вряд ли прислушаются. Особенно сейчас, когда дом стоял на ушах, стараясь не ударить в грязь лицом перед иноземными гостями. И теперь, сидя за столом рядом с Тель, единственным существом, которого по-прежнему интересовали её нужды и чаяния, Гедерика мысленно благодарила старейшин за то, что они, вопреки этикету, позволили эльфийке принять участие в приватном обеде. Присутствие нянюшки успокаивало и давало ощущение защищённости.
Геда поймала взгляд матери, чуть раздвинула губы в подобии улыбки и расправила плечи: так или иначе, она не желала выглядеть перед Дигнаром напуганным ребёнком. Мать одобрительно кивнула и повернулась к отцу, а девушка чуть сжала пальцы, сминая тонкий шёлк платья, и посмотрела на двери, из которых должен был появиться её жених. Дигнар опаздывал. Для только что прибывшего гостя это было простительно, но Гедерика всё равно чувствовала себя не в своей тарелке, ей казалось, что ненавистный тиратец задерживается нарочно, стремясь унизить ликанцев. "Может, это и неплохо? Разругается с Советом, и я останусь дома". Правда, радости эта мысль не принесла. Геда прекрасно понимала, что ссора Дигнара со старейшинами приведёт не только к разрыву помолвки, но и к войне между Ликаной и Тиратом. Война же, как она знала из книг и рассказов, несёт за собой лишь горе и смерть.
"А я своей утренней выходкой её чуть не развязала!" - с досадой напомнила себе Гедерика и покраснела. На запястье тут же легла ласковая ладонь нянюшки. Геда повернула голову, благодарно улыбнулась и вновь уставилась на закрытые двери. Она больше не собиралась прятать голову в песок. Ликанцы надеются на неё, и она пройдёт свой путь до конца. Если ценой страданий будет мир - она примет их с гордо поднятой головой. Девушка с облегчением выдохнула и смогла, наконец, оторвать взгляд от дверей. Появление Дигнара стало теперь само собой разумеющимся и неважным событием в жизни Гедерики, вдруг наполнившейся смыслом и значимостью. Ну, кто из ликанцев мог похвастаться тем, что в пятнадцать лет взваливает на себя судьбу целого государства? Сердечко девушки затрепетало от предвкушения. Сейчас она даже желала, чтобы суровые испытания поскорее начались, и чтобы все вокруг увидели и осознали, что сделали верный выбор, вручив свои судьбы в её хрупкие руки.
- Не нервничай, Геда, - неожиданно произнёс отец, и девушка с удивлением воззрилась на него.
"Нервничать? Да я спокойна и рассудительна, как скала!" - мысленно усмехнулась она, а вслух ответила:
- Всё хорошо, папа. Я не боюсь.
Лицо Миганаша Теригорна приобрело задумчиво-удивлённое выражение - ответ не слишком обрадовал. Создавалось впечатление, что дочка воспринимает ситуацию как бой, и это не сулило ничего хорошего. Что-что, а вспыльчивый и переменчивый, как весенний ветерок, характер Гедерики он знал не понаслышке. Миганаш прищурился и с подозрением оглядел девушку: закрытое синее платье с высоким воротником, замысловатая "взрослая" причёска. И всё же дитя, сущее дитя. Сердце мужчины болезненно сжалось. Под грузом непреодолимых обстоятельств он дал согласие на брак Гедерики с Дигнаром, но как же не хотелось расставаться со своей малышкой. Миганаш мечтал увидеть, как хрупкую неуклюжесть подростка сменит грациозное очарование юности, как бутон раскроет тугие лепестки, явив миру великолепие зрелой красоты. Он мечтал выдать дочь замуж за порядочного человека, вместе с женой нянчить внуков и, сидя у камелька, рассказывать им истории из своей жизни. Но надежды канули в небытиё, смытые росчерком пера под договором с сатрапией.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
