— Ты во время работы употребляешь?
— Случается.
— Врешь, случается, когда мосты наводишь; когда решение принимаешь, то никогда. Иначе бы у тебя были лишь запасная пара штанов и геморрой.
— Ты такой умный родился?
— Я четверть века тренировался. Все! Закончили! — Гуров выпил свой коньяк. — Мне нужны наличные деньги, пока тысяч пятьдесят. Одному в таком деле не справиться. Нужны люди, транспорт, техника. В общем, тебя это не касается.
— Может, больше? — Горстков выдвинул ящик стола, положил перед Гуровым пять пачек долларов.
Сыщик рассовал их по карманам, спросил:
— Ты когда последний раз разговаривал с дочерью?
— Сегодня. Мы общаемся ежедневно.
— Где она?
— В Париже. — Горстков назвал отель.
— Мне нужна для двух человек французская виза и два билета. Паспорта я передам тебе завтра к вечеру.
— А Бардин не способен?
— Официально ты обратился ко мне за помощью в усилении охраны своего офиса. Я завтра во второй половине дня побываю, заодно взгляну, как в действительности обстоят дела в данном вопросе. Пойдем, я раскланяюсь с твоей супругой.
Глава вторая
На следующий день Крячко выслушал рассказ друга и сказал:
— У тебя удивительная способность искать приключения на свою жопу. Кто бы за данным делом ни стоял, но очень скоро мы столкнемся с ребятами из контрразведки и с парнями Коржанова. У Президента деньги на предвыборную кампанию найдутся, но тебе прекрасно известно: в верхах, как нигде, ревностно следят, чтобы никто не совался на их грядки.
— У нас имеется легенда прикрытия, — ответил Гуров не очень уверенно. — Мы проверяем систему охраны коммерческой структуры.
— Лева, ты один умный, все остальные лишь прохожие. Как только генералу доложат…
— Станислав, ты представляешь, сколько дел в Управлении охраны Президента? И с каждым днем там будет все горячее. Нужны им наши ментовские забавы?
— Я вчера наводил справки о нашем клиенте. — Крячко открыл лежавшую на столе папку. — Сколько у него денег, естественно, никто сказать не может. Налоговая инспекция разговаривать отказалась, нужен официальный запрос. Но нам его доходы ни к чему, тем более что данные только по России. Мне удалось узнать, он имеет дела с тремя крупнейшими компаниями в Европе и с одной в Америке. Он фигура с большой буквы, когда узнают, что мы крутимся рядом… — Станислав вздохнул, закрыл папку, махнул рукой. — И на хрена козе баян?
— Ты частные сыскные агентства знаешь? — спросил Гуров. — Вернее, ты знаешь наших ребят, которые в частных конторах пристроились?
— Кое-кого, можно уточнить.
— Уточни, повстречайся, надо двух человек отправить завтра в Париж. Найди двух подходящих ребят, забери у них паспорта, естественно, заграничные, и тащи сюда.
— В Париж? Завтра? — Крячко почесал в затылке. — У меня паспорт в полном порядке.
— Я за тебя рад, но ты побудешь пока в Москве. Желательно, чтобы один из парней мог объясняться на каком-нибудь языке, кроме русского.
— А как с латынью? Если он будет трепаться на латыни, тоже неплохо? — Крячко очень хотелось увидеть Париж, потому оперативник продолжал ерничать. — Каждый нормальный опер свободно владеет греческим.
— Обязательно. — Гуров улыбнулся. — Договорись с каким-нибудь сыскным бюро, что мы будем брать у них машины, оплата по их таксе наличными. Сегодня нам нужны двое, завтра ты начнешь собирать команду — человек шесть-восемь.
— Чего их собирать? Последний раз в цирке с нами работали прекрасные парни.
— Нет, Станислав, они действующие менты, мы их одалживали, — возразил Гуров. — Вчера нам людей дали, завтра не дадут. Нам нужны бывшие, сегодня свободные. Мы сохраним ребятам деньги, которые они получают, в случае удачи выплатим премиальные. Задача у тебя сложная. Станислав, попытайся стать на время серьезным.
— Не могу, — Крячко развел руками. — Шибко серьезные попадают в психушку. — Он напоминал Гурову, что во время проведения последней операции у друга произошел нервный срыв и сыщика двое суток продержали в койке под капельницей, кормили химией.
— Тебе необходимо совместить несовместимое. — Гуров старался не улыбаться. — Надо найти сыщиков, которых ты знаешь лично, мы должны быть гарантированы от утечки информации. Раз ты человека знаешь, значит, он не молодой, битый опер. При этом он должен уметь носить модную одежду, чувствовать себя свободно в дорогом ресторане, ночном казино.
Станислав задумался, перестал хитро улыбаться, даже погрустнел.
— Такое в кино хорошо, с подобными требованиями тебе не я, а старик Хоттабыч требуется. Сорокалетний мент, он мент и есть, и одежонка у него соответствующая, и на морде написано, и объясняется он только на двух языках, которые всей России понятные.
— С таким заданием можешь справиться только ты, даже я не осилю. Поэтому ты не летишь в Париж, работаешь дома.
— Ну, ты себя не топчи, захотел бы, так людей набрал.
— Возможно, но хуже тебя. Во мне хорошей простоты не хватает, гонору много. И люди меня помнят хуже, моя фамилия либо неизвестна, либо стала вроде ругательства. Мол, ты, Гуров, опустись на землю, много воображаешь…
— Действительно, воображаешь, но мы привыкшие. — В глазах Станислава вновь сверкнуло озорство. — Нескладно получается, начальник. Парней нужных я разыщу, носом асфальт подыму, но достану. А дальше? Ты будешь свои мысли думать, я у парней буду вроде за старшего. Только они станут омаров в дорогих кабаках трескать и за непомерный труд в долларах получать, а я твоими пельменями давиться и своей благоверной бумажную зарплату приносить? Такое положение по справедливости?
— Ты еще шагу не сделал, а языком…
— Нету меня! Я исчез, испарился! — Крячко схватил свою куртку, но только рванулся к двери, как зазвонил телефон.
Гуров жестом остановил друга и снял трубку.
— Москва? — произнес мелодичный женский голос. — Господина Гурова спрашивает Вена.
— Гуров слушает.
— Здравствуй и не кричи, я же не с Арбата звоню, слышно прекрасно. Еланчук. Ты искал меня?
— Здравствуй, Юрий Петрович, как здоровье, семья?
— Спасибо, Лев Иванович, все нормально. Тебе привет от Пьера.
Юрий Петрович Еланчук некогда работал во внешней разведке, позже судьба всячески его мытарила, сейчас он служил в Интерполе. Прошлой осенью Еланчук со своим шефом Пьером Руссо был в Москве, предупредил российские спецслужбы, что в России может появиться известный своим цинизмом и жестокостью террорист. Гуров его выявил и взял. Ночью, анализируя ситуацию, вспомнил Еланчука, позвонил, оставил ему сообщение.
— Юрий Петрович, предположительно завтра я посылаю в Париж двух своих парней. Они не полицейские, документы — лишь паспорт, знание языка и обычаев — сам понимаешь. Сейчас в Париже отдыхает наша соотечественница, — Гуров назвал фамилию, имя и отель. — Ты распорядись, чтобы до прибытия моих девушку понаблюдали, скорее охраняли, опасаюсь похищения.
— Хорошо. Девушка, случаем, не дочь Юрия Карловича? — спросил Еланчук.
— Случаем, дочь. Моих ребят надо встретить, удобно разместить, снабдить картой города и необходимой техникой…
— Оружие я дать не могу, мы живем не в России.
— Ты тоже хороший человек. Ребят надо одеть, но не по вашей моде, так, чтобы они не светились.
— За мой счет?
— Вчера из Малаховки приехал, а уже скупердяй. Не мандражи, деньги я дам. Сам проводи до самолета, мы здесь встретим. В случае чего, не давай полиции издеваться над мальчиками…
— Хорошо, хорошо, — перебил Еланчук. — Я тебе ночью домой позвоню, скажешь дату вылета и номер рейса.
— Спасибо, и тебе не болеть. — Гуров положил трубку, взглянул на Крячко. — Ты еще здесь?
Станислав ушел, а Гуров начал заниматься самым нелюбимым делом — писать отчеты, рапорта, прочую бумажную мутотень, приводя в относительный порядок свою «бухгалтерию». Он бы наплевал и не мучился, но не хотел подводить Орлова. Если в отсутствие Гурова запросят наверх какую-нибудь папку и обнаружат в ней непорядок, то выговаривать начнут генералу.
Около пяти позвонила Верочка — секретарь Орлова, сказала, что полковника Гурова приглашает к себе замминистра Бардин. Судя по отчужденному голосу девушки, сыщик понял, что в приемной посторонние, которых Верочка не жалует.
— Здравствуй, кури, — сказал Бардин, когда Гуров вошел в кабинет.
— Здравия желаю, спасибо. — Гуров прекрасно понимал, что начальство вызвало его без конкретного дела, узнать, не разругался ли вздорный полковник с магнатом.
Чтобы не ставить человека в ложное положение, не вынуждать врать, выворачиваться, сыщик беспечно сказал:
— Спасибо, Николай Ильич, что вызвали, можно сказать, спасли. Осточертело писать бумаги, да и посоветоваться хотел.
