– Никогда не говори, что видишь чувства людей! Тебя посадят в клетку и будут показывать за деньги!
Взрослые часто обманывают детей, желая им самого лучшего. Тем не менее, полностью скрыть мои способности мне не удалось…
Однажды, когда Марселю было уже лет 14, он решил проучить одного чернокожего педагога, который унижал учеников, демонстрируя свое превосходство в знании всей истории развития африканских народов и их обычаев. Марсель раскопал все о нем, о его собственных корнях, оказалось, что родители учителя приехали в Африку из Америки, а его диссертация была посвящена северным африканским племенам. Он тщательно собрал всю доступную информацию о северных, а потом и о западных, восточных и южных племенах. На экзамене по предмету Марсель начал сравнивать обычаи разных племен, преподаватель пытался с ним спорить, а ученик сыпал примерами. В конце концов, педагог обвинил Марселя в «богатой фантазии» и поставил «удовлетворительно».
Это был единственный предмет, где он не получил «отлично». И он этим страшно гордился. Вообще многие учителя не любили его – слишком тщательно надо было готовиться к занятиям с ним. А он платил им взаимностью, предметов для неприязни хватало: глупость, нетактичность, хамство… но особенно он не любил «цветных». Его отец относился к ним с презрением, граничащим с брезгливостью, Робер никогда не разговаривал с ними, только иногда мог что-нибудь приказать, считал их вроде низших существ, только внешне похожими на человека. И Марсель относился к ним точно также. В то время в Корпусе обучалось несколько вьетнамцев и детей от смешанных браков из Таиланда и Камбоджи, для них разрабатывалась долгосрочная программа. Но Марселю не было до этого дела, его вообще в первое время удивляло, когда «азиаты» с ним заговаривали. Впоследствии он свыкся с необходимостью быть вежливым с ними, но только когда нельзя было этого избежать.
Дружба с Бернаром немного смягчила его характер. Тот постоянно острил, из любой работы мог устроить развлечение, увлекал Марселя во всякие авантюры, постепенно душа его оттаяла, он стал более снисходительно относиться к недостаткам других людей, и если он раньше никому не прощал никаких слабостей, то теперь стал высмеивать их, сначала зло, а потом уже добродушно подсмеиваясь.
Корпус был таким интересным заведением, что о его устройстве можно написать целый трактат. Располагался он на острове, на небольшой военной базе. И это, пожалуй, все сведения о его местоположении. На поверхности собственно база, на которую каждые три месяца приезжали на обучение солдаты Иностранного легиона, а под ней – цитадель в скальной породе, оборудованная всеми возможными новинками техники.
На территории базы располагались небольшие, особняком стоящие дома, там жили и учились воспитанники Корпуса, дети по тем или иным причинам оставленные родителями. Там они получали все. И внимание психологов, и индивидуальные программы обучения, и сбалансированное питание… только, конечно, домашней обстановки не видел почти никто.
Летние каникулы у воспитанников корпуса были до десяти лет. Те дети, у которых были родственники, уезжали к ним, а те, кому было некуда поехать, проводили лето в семьях сотрудников Корпуса.
В первые каникулы за Марселем приехала мисс Колдер и отвезла его в поместье. Он был счастлив встретить старого разбойника д'Артаньяна, и вновь принялся бродить с ним по виноградникам. В то лето книги не привлекали его, он просто много ходил, катался на велосипеде, и мисс Колдер не заставляла его учиться, составляя ему кампанию в пеших прогулках.
Но, однажды, в августе, мисс Колдер стало плохо. Она стала жаловаться на сильную боль в животе, потом прилегла на диван. Приехавший доктор сам отвез ее в больницу, объяснив, что она отравилась яблоком, сорванным около виноградников.
– Виноградники только что опрыскали бордосской жидкостью, проследите, чтобы бы ребенок туда не ходил!
А Марсель в ужасе смотрел, как его любимую, родную няню несут на носилках к машине скорой помощи, бледную, с закрытыми глазами.
– Тем вечером я не знал куда себя деть, я ходил по дому, по двору…Было очень тяжело, я чувствовал себя очень маленьким и одиноким. А когда в своей спальне я увидел д 'Артаньяна, холодного и закостеневшего, я заревел. Наверное, это было впервые в моей жизни. Отец запрещал мне плакать, но теперь слезы хлынули из глаз, и с каждой секундой тяжелый камень в груди становился легче. Я рыдал и вспоминал, как пока мы все бегали, пытаясь помочь мисс Колдер, д'Артаньян сидел у порога и вылизывал свои лапы… потом он, наверное, пытался найти меня…
Два дня я лил слезы, уверенный, что остался один-одинешенек, но на третий день мисс Колдер неожиданно приехала. Тем не менее, я попросил отвести меня в Корпус, я не хотел больше ни к кому привязываться. Потери – это невыносимо больно!
Марсель продолжил учебу в Корпусе, но весь второй год он очень часто плакал без видимых причин, за что получил кличку «Пьеро», что не мешало ему драться, принимать участие в разных играх и отлично учиться.
К концу обучения все подходили в разном возрасте, в зависимости от способностей и количества предметов.
Полное образование получали самые способные, туда входили и литература, и философия, и история (со всеобщей и отечественной историей, историей искусства) иностранные языки, латынь, эстетика, массовая и религиозная культура, политическая психология, конфликтология, социология, политический маркетинг, и много-много других предметов. Те, кто не мог так учиться, это определялось в 10–12 лет, становились «специалистами – прикладниками».
Были и удивительные предметы такие, как сексология. Да-да, сексология! Обязательный предмет. В возрасте 14 – 16 лет, кто как созреет, обучались искусству любви. В столь юном возрасте, подросткам объясняли, что к женщинам надо относиться, как приятному и полезному для здоровья объекту. Опытные девушки обучали этих, как они думали, детей высокопоставленных родителей, постоянно меняясь, чтобы не вызвать привязанности. О нежных чувствах не было и речи.
Поэтому у этих детишек не было повода срываться в Любовь по окончании Корпуса.
Случались иногда накладки, конечно. Один семнадцатилетний романтик, влюбился с первого взгляда в девицу из «бригады обслуживания», ей было 25 лет, и она тоже полюбила. Может быть, у нее были и какие-то материнские чувства, этого уже никто не узнает. Этот редчайший случай предусмотреть было невозможно. Как и то, что юноша с блеском применит полученные умения и навыки на практике. Об этой страсти никто и не догадывался, пока влюбленные не исчезли с базы.
Без помощи сообщников тут не обошлось.
Система не могла позволить пройти такому безобразию безнаказанно.
Построили тех, кто общался с ними последний месяц и проходил одинаковые программы. Человек двадцать. Они стояли по стойке смирно, за ними следили через зеркальные окна, изучая и анализируя каждое движение. Если кто-то пытался изменить положение, хотя бы морщился, уводились на дальнейшую «обработку». Марсель тоже был там, в свои 14 лет, стоял неподвижно, с безмятежным выражением лица… Ему нравилось дурачить людей. Через четыре часа такого стояния Марсель свалился, как сноп… Его пришлось приводить в себя. Он всегда был уверен в себе, считал, что может все, а выносливости не хватило. Только семь юношей смогли простоять шесть часов. Таким образом выявили всех, кто помогал или покрывал юных влюбленных.
А Ромео с Джульеттой поймали на третий день. Они не смогли покинуть остров. Но все равно доставили много хлопот начальству, были увольнения, понижения в должности… Он хотел жениться, «вырвать девушку из порочного круга». Девушку отправили в Гонконг, в какой-то притон. А юношу еще долго обрабатывали, накачивали психотропными средствами, а затем сделали гомосексуалистом. Такие тоже нужны системе.
Марсель чудом избежал этой участи, он был очень симпатичный, но при первых попытках внушить ему, что есть и другая любовь, которую стоит испробовать – вдруг пригодится, инструктор получил карандашом в глаз. Хорошо, что он не попал, только распорол кожу на виске.
Когда его хотели урезонить, он пригрозил, что ляжет лицом на раскаленную плиту. И ему поверили. Он всегда говорил серьезно.
По окончании Корпуса Марсель поехал работать в Москву, с рекомендацией не использовать в делах, сопряженных с опасностями, так как «объект» притягивает неприятности не хуже магнита.
Бернары из Бретани
Друг Марселя, Бернар, попал в Корпус в 8 лет, пройдя все тесты, не слишком блестяще, но по некоторым параметрам показав великолепные результаты, такие как прекрасную память, владение русским языком, феноменальный музыкальный слух и отличные физические данные.
Его отец, наполовину русский, был в составе французской военной миссии, созданной специально для авиаполка «Нормандия – Неман». Кем он там был, история умалчивает, какую работу выполнял, тем более. Конечно, без красивой переводчицы не обошлось. Клод де Бресси не афишировал прекрасное знание русского языка и без переводчицы просто никак не мог. Девушка, естественно, была сотрудницей КГБ, и она должна была поддерживать с сотрудниками миссии хорошие отношения, которые с Клодом быстро перешли в интимные.
