— Когда я был в России, местные военные катали меня на санях с голыми девицами! — негодующе прервал его я. — Не позорьте американский флаг! Где ваше гостеприимство?
— Простите, сэр, — извинился полковник и, вырывая у меня из рук чемодан, повёл к своей машине.
После душного Нью-Йорка мягкий Гавайский климат радовал тело. Хорошо, что я одел открытые сандалии — теперь лёгкий ветерок приятно холодил пальцы ног. Садясь в джип, я понял, что искренне люблю наших военных. Эти добрые, вежливые, доверчивые люди до сих пор ни разу не спросили у меня никаких документов, подтверждающих мой статус секретного агента...
Поселившись в уютном бунгало на берегу небольшой лагуны, я принялся заниматься любимым делом. Каким? Отдыхом, естественно. Так прошло два дня, два дня подлинного человеческого счастья. Немного секса, немного выпивки. Хотя, если честно, — много секса и много выпивки.
Третье утро я встретил так: во-первых, присутствовал ящик «Будвайзера» на льду, во-вторых, настоящая урождённая гавайская девушка, помогавшая мне получать от солнечных ванн максимум удовольствия. Идеальный отдых начинающего гедониста: я валялся в шезлонге и глазел на ненормальных сёрферов, разбивающих свои копчики о прибрежные рифы. Но, как всегда бывает, когда человек начинает приближаться к нирване, появляется какой-нибудь представитель государства — этот был в чине сержанта ВМФ. Почтительно остановившись в трёх метрах от меня, он многозначительно кашлянул.
Сделав вид «ничего не вижу, ничего не слышу», я отхлебнул пивка и потрепал свою гавайскую подружку за ягодицу. Сзади послышался настойчивый кашель. Я допил пиво и сделал вид что уснул. Перекрывая мой храп, кашель усилился. У кого-то сзади явно был туберкулёз.
— Чего надо, сержант? — наконец, спросил я. Поперхнувшись, сержант сделал «смирно» и, выпучив глаза, заорал:
— Сэр, меня послали за вами, сэр!
— Какого чёрта ты так орёшь! — возмутился я, а моя подружка Талия даже укоризненно покачала крикуну пальчиком, на котором болтались её маленькие прозрачные трусики.
Сержант покраснел.
— Но у меня приказ, сэр! Приказ доставить вас в лабораторию!
Лениво почесав нос, я сгрёб Талию в охапку и начал страстно целовать. Тоскливо посмотрев на часы, сержант снова начал кашлять.
— Достал! — сообщил я Талии и, отвешивая ей шлепок по упругой попке, отправил в дом.
Подойдя к сержанту, я забрал у него фуражку, напялил её на голову и сел в «хамви».
— Поехали, моряк, — отдал приказ я. Садясь за руль, сержант покосился на мой халат.
— Ваша одежда, сэр…
— Что-то не так?
— Но вы же в халате, сэр.
— Как тебя зовут, сынок? — хмуро поинтересовался я.
— Трейвис, сэр.
— Ты читал «Плейбой», сынок? Сержант покраснел.
— Вижу, что читал, — удовлетворенно сказал я. — Тогда ты, должно быть, слышал про Хью Хефнера.
— Да, сэр.
— Он тоже везде ходил в халате.
— Есть, сэр!
— Трейвис, ты редкостный болван, я рад, что ты на службе ВМФ США, сынок!
— Спасибо, сэр!
— Поехали в лабораторию, убийца моего отдыха!
Дребезжа как старая пила, «хамви» выехал с пляжа.
Всю дорогу я демонстративно игнорировал сержанта, откинувшись на сидении и высунув ногу в окно. Правда, на одном из поворотов я потерял свой тапочек, но сержант, ловко сдувая с него пыль, вернул его мне. После этого я смягчился, снисходительно пнул его в плечо и даже завёл беседу о суровых солдатских буднях. Оказывается, служба в ВМФ ему нравилась, но Трейвис скучал по своей любимой Айове, маме, папе и собаке Чаки. Еще сержант пожаловался мне на капитана Рея Джексона. Мало того, что он был негром, так еще и очень строгим. Несколько раз он больно бил Трейвиса по почкам и заставлял вылизывать нужник языком.
— А всё потому, что он расист, сэр! Только потому и пошел во флот, чтобы унижать нас!
— А за что он тебя наказывал? Я имею в виду официальную версию?
— Подгузники, сэр.
— Хм. Что?!
— У меня энурез. Необычный случай: когда я слышу звуки саксофона, я писаюсь.
— И что? — не понял я.
— Капитан Джексон заядлый саксофонист. Узнав про мой недуг, он решил, что это своеобразная форма протеста, — сообщил парень.
— Точно расист, — заключил я, — но я доведу это до сведения руководства, Не ссы, моряк! Ну... в переносном смысле. Всё будет окей!
Въехав на территорию военной базы, «хаммер» остановился вблизи ничем не примечательного ангара. У входа я заметил доблестного полковника Морелли и, выскочив из машины, устремился к нему.
— Как дела, дружище? — спросил его я.
— Отлично, сэр! — бодро ответил полковник, стараясь не коситься на мой халат.
— Что нового?
Широко улыбнувшись, он сделал приглашающий жест рукой и зашел в ангар.
— И это лаборатория? — удивился я, разглядывая абсолютно пустой ангар.
— Нет, сэр. Нам сюда, — возразил полковник и подвёл меня к непонятно куда ведущей железной двери. Нажав на выпуклость на стене, он открыл массивные двери, за которыми оказался лифт, куда, почтительно отступая, полковник пропустил меня первым, а сам зашел следом. Ободряюще улыбнувшись, Морелли нажал на какую-то кнопку и лифт начал двигаться, но не вверх или вниз, а куда-то вбок.
— Кажется, лифт сломался, — осторожно предположил я.
— Нет, сэр. Просто лаборатория находится внутри горы.
— По-моему, это вулкан.
— Да, сэр!
— Это может быть опасно.
— Вулкан - отличная маскировка, сэр!
Хмыкнув, я отвернулся, не в силах смотреть на самодовольную рожу Морелли.
Наконец лифт остановился. Выйдя из него, я застыл, разглядывая помещение, в которое попал.
— Ну не хрена себе! — только и смог сказать я. — Деньги налогоплательщиков потрачены не зря.
По огромной научной лаборатории сновали сотни людей, а в центре всей этой композиции высилась НАСТОЯЩАЯ летающая тарелка.
— Разве у вас в Нью-Мексико хуже? — удивился полковник.
— Да нет. Просто размах другой, — приходя в себя, ответил я.
Напяливая на себя образ секретного агента, я бодро направился к тарелке. Персонал почтительно расступался, а когда я проходил мимо, сзади слышался восторженный шёпот. Ещё бы! Эти ученые крысы никогда не видели чиновников моего ранга...
— Здесь лучшие мозги, — с пафосом сказал Морелли из-за моего плеча, — элита военной науки.
Потрогав для проформы тарелку рукой, сдерживая себя от попытки понюхать или лизнуть её тёплый на ощупь бок, я спросил:
— А где пассажиры?
Самодовольство с Морелли как ветром сдуло, озабоченно почесав нос, он замялся.
— Ну... это…
— Чего «это»?
— Как вам сказать…
— Полковник!!! — разъярённо блеснув глазами, заорал я.
— Один из пассажиров сбежал.
— Что?!
— Женщина исчезла. Мои люди обыскали всю базу, но безрезультатно. Её нигде нет.
— Уволю! — вспоминая интонации своего босса, закричал я.
— Сэр, я готов нести любую ответственность.
— Готов он! — саркастически скривившись, проворчал я. — Что мне делать со статьёй?
— С какой статьёй, сэр? — удивлённо спросил полковник.
Как всегда, меня подвёл язык, но я опять выкрутился.
— С докладной статьёй для президента! Что мне с тобой делать, полковник? Ты провалил важнейшее для страны задание, ты поставил под угрозу жизни всех американских граждан! Своим поступком ты свёл на нет все наши ценности: демократию, феминизм, свободу сексуальных меньшинств! Теперь не будет мультфильмов Диснея, «Макдоналдсов» и старого доброго «Будвайзера», и американские дети больше никогда не будут играть в бейсбол на зелёных лужайках Вайоминга. Ты предал нашу родину, Морелли!
Вздрагивая плечами, полковник зарыдал. Ко мне сбоку подошёл трезвый и от того хмурый Хаджет.
— Привет, старина! — сказал я.
— Привет, Теди! — пожимая мне руку, ответил адмирал. — Хорошо сказал, приятель. Проникновенно. Измена родине — серьёзный проступок. Хочешь, я прямо сейчас пристрелю этого иуду?
— Не нужно, он исправится. Верно полковник?
— Да, сэр! — выпрямляясь, ответил Морелли.
— Как теперь быть с нашей беглянкой? Где её искать?
— Не знаю, может быть, ОН знает.
— Кто он? — снова закипая, крикнул я.
— То т парень, который был с ней. Второй пассажир этого летательного аппарата.
— Ну, хоть что-то у нас в порядке, — обрадовался я, — веди нас к нему. Где он?
— В чулане.
— Где?! — у меня отвисла челюсть.
— Я хотел сказать, в подсобном помещении, сэр!
— Какого чёрта он там делает?! А как же большая лаборатория с пуленепробиваемыми стёклами и средствами радиационной защиты? — поинтересовался я.
— У нас её нет, — вступился за полковника Хаджет, — денег не хватило.
— Забраться в чрево вулкана хватило, а сделать камеру для стопятидесятимиллионлетних людей не хватило?
— Та к кто знал, что так получится? — удивился Хаджет.
