Глупая попытка защитить девушку от удара.
Дикая, гадкая боль от приземления… Невольно проехались по склону насыпи.
Я пытался удержать с собой Марию. Пытался принимать все удары на себя, защитить…
Едва застыли на месте…
Инстинктивно обернулся по сторонам, в поисках повторной угрозы, в поисках ответов… и замер в ужасе…
Поезд, наш поезд, сошел с рельсов… Вагоны раскурочены. Несколько перевернулось на бок, еще пару — нелепо склонились к земли… Электровоз… Электровоз все еще пытался тащить за собой свой хвост по поврежденному полотну…
Пассажиров, как и нас с Марией, выбросило наружу… взрывной волной? Взрывной? Был взрыв?
Резким, ярким, напористым, безумным наваждением ворвался в меня этот яд. Запах крови.
Сладкий, шальной, всепоглощающий запах крови…
Мария обмякла, обвисла в моих объятиях, без боя отдаваясь на волю моего демона.
Нет! НЕТ! Я сильнее. Сильнее всего этого! Сильнее…
Соберись, Луи-Батист! Соберись! Ты же не тряпка!
Вспомни сороковые. Вспомни тот ад. Просто не дыши… НЕ ДЫШИ!
Замер. Сложно привыкнуть, перестроиться…. Но ведь реально. РЕАЛЬНО!
Жадно обнял свою Марию, прижал к груди.
Слышишь, я выдержу. Я ХОЧУ быть твоим ангелом, хочу…
Теплая кровь коснулась моих пальцев…
Рана… Разбила себе голову… Моя девочка…
Держись…
Испуганно стащил с себя пальто, подложил ей под голову.
Милая, держись, молю…
Неглубокая рана. Кровь уже почти остановилась…
Зажал тканью, передавливая разорванные сосуды.
Я всматривался в ее бледное личико, в устало закрытые глазки, в едва заметное, медленное поверхностное дыхание, лишь иногда нарушающееся глубокими вдохами… Током пронзила ужасная мысль…
Ведь если бы я тогда не успел, если сейчас мне не повезло, я бы больше никогда ее не увидел… Никогда не обнял… живую…
Нет! НЕТ! Жадно прижался ухом к ее груди.
Сердечко, бейся, не сдавайся. Ты сорвалось, тебе больно, тебе плохо, ты устало… НО НЕ СДАВАЙСЯ! Молю…
Резко оторвался… По старой привычке приоткрыл веки… Зрачки расширены, но никак не реагируют…
Перевернул на бок во избежание удушения при рвоте.
Робко похлопал ладошкой по щеке. Ну же, давай, девочка. Приходи в себя…
Милая моя, сражайся!
Я БУДУ твоим ангелом, лишь молю, ЖИВИ… РАДИ МЕНЯ живи…
Не реагировала…
Жадно обнял, отчаянно уткнувшись лицом ей в живот.
Победный писк — и стих скрежет метала. Поезд наконец-то остановился.
Люди стали постепенно приходить в себя.
Тихие, жалкие стоны вокруг… Изнемогающая мольба помочь, спасти, облегчить муки…
Первая реакция — броситься на помощь. Глупая реакция еще со времен войны…
Но, если я сейчас ЕЁ брошу…
Дернулась, дернулась подо мной. Дикий, душераздирающий кашель вырвался наружу.
Каждое слово ценой вдоха яда…
Запаха крови…
Заглянул в лицо, прикипел взглядом к сонливым, еще в полном дурмане глазам.
Секунда за и против.
— Ты как?
— Что произошло? — едва слышно прошептала Мария и нервно дернулась.
— Лежи! — раздраженно, испуганно гаркнул и прижал к земле.
— Что…?
— Крушение поезда.
Лихорадочно задергалась, пытаясь оглянуться по сторонам, убедиться, что я… вру?
— Тебе нужно лежать, ты сильно ушиблась головой.
Грубо, повелительно сжал в объятиях, лишая права на движения, заставив вновь уложить голову на сымпровизированную подушку из пальто.
— МАРИЯ! Да лежи ты и не дергайся!
Вдруг кто-то рядом дико завизжал. Заорал. Заныл…
Видимо, пришел в себя и попытался двигаться.
— Что? Что? Боже… — испуганно выпучила свои глазки, всматриваясь в темень. Я обернулся… В нескольких метрах от нас лежал мужчина, мертвый… из груди торчал огромный кусок железа… осколок…
Невольно поежился…
И снова дикий ор где-то сзади от нас…
— Помоги… ему. Помоги…
— Хорошо… — тяжелый вдох, — только обещай, что не будешь шевелиться? — и снова вдох, вдох ужасных, безумных ароматов, — обещай, что здесь меня дождешься?
— Хорошо…
Нехотя выпустил из объятий… Болезненно расставание…
Луи-Батист, соберись!
Худощавый мужчина, лет под сорок, скрючился от боли, нервно зажав свою раненную ногу… отрытый перелом. Острый шпиль бело-розовой кости…
Из вены вальсировала кровь… Ах, ты девка гадкая, и чего ты так всегда норовишь покинуть человеческое тело?
Рванул штанину, оголяя рану. Тонкие полосы из джинса — и попытка на плотный, цепкий жгут.
И снова дикий крик вместо облегчения. Вот только это уже не здесь. Кто-то новый, кто-то другой…
* * *
(Мария)
Казалось, я попала в ад. Шипение, злобное чертыханье, смешанные с отчаянным, душераздирающим криком, визгом…
Казалось, все поле было усеяно остатками человеческой жизни… Поле трупов и падших, но еще живых….
… и между этими кроваво-грязными колосьями бродила молодая девушка… Барышня… Длинные до пояса волосы, развевающиеся на ветру. Печаль и боль в искристых глазах, черных угольках… Ироническая, ехидная улыбка, обезобразившая такое милое, детское личико, скривившая тоненькие бледные губки, вытянув в жесткую ровную линию, четкую линию отсутствия пульса… Ни короткого вздрагивания. Ни поверхностного нервного вдоха.
Ледяная Королева…
Госпожа Смерть…
Она бродила по полю, склонялась над каждым падшим воином, с интересом, с дикой жаждой вглядывалась в глаза, выжидала тот миг, миг, когда Герой сдастся… сдастся, отдастся ее желаниям, ее игре, ее воле…
Мороз ужаса и страха вцеплялся когтями в душу, вгрызался зубами в кожу, порабощал тело…
Замерла, едва дыша…
Я боялась верить в реальность того, что произошло, что вижу…
Боялась…
Вдруг тихий, жалобный, девичий плач донесся до моего слуха.
— Молю, молю, помогите…
Испуганно сжалась.
Хотелось закрыть руками уши, хотелось дико завизжать, чтобы перекричать чужую боль…
Хотелось умереть, чтобы не осознавать все то, что переживают другие…
За что это им? Я… Я ЗАСЛУЖИЛА ЭТО. А они? Поезд грешников?
Неужели все эти люди совершили намного больше злого и гадкого, чем те, которые сидят при власти? Те, которым улыбается удача, поощряя их черные дела?
