— Желаете ли вы, чтобы я… уехала? — спросила она после затянувшейся паузы.
— Думаю, вам следует объяснить мне ваши нынешние обстоятельства, — ответил граф. — Как я уже сказал, мисс Роксли, ваш брат не соизволил уведомить меня ни о том, что вы живете здесь, в Садовом коттедже, ни о том, в какой мере зависите от него.
— Мои обстоятельства вряд ли представляют интерес для вашей светлости, — гордо объявила Селеста.
— Напротив, — возразил он. — Ваш брат, насколько я понимаю, оставил вам мало денег или не оставил их вообще, и я, чувствуя свою ответственность, должен ясно представлять себе ваше положение.
— Нам есть на что жить, — едва слышно пробормотала девушка.
— Какими именно средствами вы располагаете? — осведомился граф.
— Как это может вас касаться? — прошептала она.
— Возможно, мне нужно определить, сколько вы в состоянии платить за проживание здесь.
Селеста посмотрела ему в глаза и поняла вдруг, что граф, по каким-то своим причинам, намерен добиться от нее правды, и ей не остается ничего, как только подчиниться его желанию.
— Моя бабушка, — тихо сказала она, — оставила мне некоторую сумму, доход от которой составляет примерно пятьдесят фунтов в год.
— И это все, чем вы располагаете?
— Этого вполне достаточно.
— Большинство женщин вашего возраста и внешности не согласились бы с вами.
— В таком случае, милорд, я — исключение.
— Видимо, так оно и есть, — с долей сарказма заметил граф, — если только вы не рассчитываете на скорое замужество. Вы обручены?
— Нет!
— Но кавалеры, конечно, обивают ваш порог и торопят с решением?
— У меня нет никаких кавалеров.
Его губы дрогнули в улыбке.
— Вы же не думаете, что я поверю этим вашим словам.
— Вам придется поверить, потому что так оно и есть.
— Что же такое случилось со всеми джентльменами в Кенте? Неужели они ослепли?
Она промолчала, и граф, не дождавшись ответа, спросил:
— Почему вы живете одна, с единственной служанкой? Разве вам не нужна дуэнья? Разве нет друзей, у которых вы могли бы остановиться?
— Нана постоянно твердит, что в ее силах позаботиться обо мне должным образом.
— Не думаю, что ваша служанка соответствует строгим требованиям этикета. Итак, я повторяю свой вопрос. Есть ли на свете кто-то, кто мог бы вас принять?
— Нет. Никого.
— Почему?
— Полагаю, милорд, это исключительно мое личное дело.
— Будет вам, мисс Роксли. Как я уже сказал, на мне лежит определенная ответственность по отношению к вам. Вы живете в моем поместье, и уехать вам некуда. — Он выдержал небольшую паузу и продолжил неторопливо, словно размышляя вслух: — Вы не настолько невинны, чтобы не понимать, какие пойдут слухи, если вы останетесь в Садовом коттедже, тогда как я буду находиться в Монастыре.
Секунду-другую Селеста недоуменно смотрела на гостя, а когда поняла, о чем идет речь, заметно порозовела.
— Вы… вы имеете в виду…
— …именно то, что вы и предполагаете, — закончил за нее граф.
— Но это же нелепо! — воскликнула, поднимаясь со стула, Селеста. Не сознавая, что делает, она прошлась по комнате и остановилась у окна с видом на сад. — Вам не стоит беспокоиться, милорд. Уверяю вас, что бы я ни сделала, в этой части света никто не удивится. Более того, никто даже ничего не заметит.
От графа не укрылась прозвучавшая в ее голосе нотка горечи.
— Думаю, — сказал он, помолчав, — вам придется разъяснить это заявление.
— Не вижу причин что-либо разъяснять, — отрезала Селеста и, повернувшись, посмотрела на графа: — Пожалуйста, милорд, позвольте нам с Наной остаться здесь! Мы не доставим вам никаких неудобств. Вы даже можете забыть о нашем существовании. Как ни прискорбно, нам действительно некуда пойти, а оплачивать жилье, снимая его где-то еще, мне не по силам. Пожалуйста, коль уж вы богаты и у вас столько всего есть, проявите… щедрость.
Голос ее дрогнул, и все же ей, видимо, не удалось растрогать гостя, чье лицо сохраняло прежнее бесстрастное выражение.
Казалось, больше, чем слова, его занимали ее глаза и губы.
— Возможно, я и откликнусь на вашу просьбу, — проговорил он наконец, — но, разумеется, сначала мне нужно узнать все подробности вашего положения.
Селеста снова отвернулась.
— Что ж, не расскажу я — найдутся другие, кто сделает это с большим удовольствием. — Она вздохнула. — Четыре года назад моя… мать сбежала с… соседом.
Граф удивленно вскинул брови.
— Могу ли спросить, как звали этого соседа?
— Его звали… маркиз Герон, — глядя в окно, ответила Селеста.
— Боже мой! А ваша мать… ее зовут Элейн?
— Да.
— Я, разумеется, встречал ее, но не представлял, что она жила здесь и что у нее есть дочь. — Селеста никак не откликнулась, и граф, пожав плечами, продолжал: — Итак, местное общество отвергло вас из-за матери.
— Конечно. — В голосе девушки прозвучала жесткая нотка. — Как вы не понимаете? Я же могла пагубно повлиять на сверстниц или соблазнить их братьев!
— Следует ли понимать это так, что общество заставило вас страдать из-за того, в чем вы нисколько не повинны?
— Как говорит Нана, у старых грехов длинные тени.
Глава вторая
— Ваша мать — очень красивая женщина, — произнес после недолгой паузы граф.
Селеста промолчала.
— Я хорошо помню, какие ходили слухи, когда она сбежала с маркизом Героном. Они очень любили и по сию пору любят друг друга.
— Мы тоже любили ее…
Признание далось Селесте с трудом, и за ним стояла глубокая, давняя боль.
— Понимаю ваши чувства, — заметил граф, — но полагаю, что ваша мать, как и многие женщины до нее, посчитала, что ради любимого мужчины можно пожертвовать всем миром. — Селеста вновь промолчала, и он добавил: — Когда-нибудь вы сами полюбите и тогда сможете понять ее.
— Этого не будет! Никогда! — твердо, с непривычной для нее резкостью возразила девушка и, возвратившись к камину, села напротив гостя. — В этом и заключается одна из причин, — продолжала она бесстрастным тоном, что, по-видимому, стоило ей немалых усилий, — почему я умоляю вашу светлость позволить мне остаться здесь.
— До конца жизни? — спросил граф с улыбкой, в которой Селеста услышала только насмешку.
— До конца жизни! — решительно подтвердила она.
— Вы шутите! — воскликнул граф. — Рано или поздно вы поймете, что даже несчастье — если это можно так назвать — не бывает вечным. И тогда вы выйдете замуж за того, кого полюбите, и станете, в чем я ничуть не сомневаюсь, прекрасной супругой.
